От жены сердечный привет Вам и Ир<ине> Ник<олаевне>. 2 Б. В. и И. Н. Томашевские — Андрею Белому и К. Н. Бугаевой [1214] Коктебель. 6 VIII <19>33.
Дорогие Клавдия Николаевна и Борис Николаевич, Рады были получить от Вас известие о благополучном путешествии. Мы в свою очередь отлично вернулись бы в Коктебель, если бы пошли пешком[1215]. К сожалению, связанные билетом Союзтранса, мы принуждены были более часа сидеть у его конторы в ожидании починки автобуса. Первый опыт нашего путешествия подвигнул нас на дальнейшие экскурсии. Вчера мы посетили пешком Отузы[1216], но с меньшим успехом: Ирина Николаевна расклеилась и не может прийти в себя, хотя и храбрится, угрожая мне организацией пешеходной экскурсии в Кизильташ[1217]. Жизнь наша прежняя, но более людная = шумная. Писатели понемногу распоясываются в разных направлениях и третьего дня во главе с Ермиловым[1218] учинили безобразнейший пьяный ночной дебош. Наш хозяин тщетно на них щелкал затвором ружья. Впрочем, это было пока что один только раз. Море и солнце те же. Ждем винограда, который обещают через 10 дней. В ожидании отрезаем <?> помидоры и огурцы. Не забывайте нас и впредь. Мы с Ир<иной> Ник<олаевной> будем очень рады малейшей весточке от Вас[*]. Проходя мимо Волошинской дачи, невольно заглядываем на нижний балкон. Балкон пуст и дверь закрыта — очень грустно[1220]. Оба шлем Вам сердечный привет. И. Томашевская. Как здоровье Бориса Николаевича?[1221] 3 Б. В. и И. Н. Томашевские — Андрею Белому и К. Н. Бугаевой [1222] 16 августа 1933. Коктебель.
Дорогие Борис Николаевич и Клавдия Николаевна. Уже приближается время нашего отъезда (21 августа), и мы торопимся употребить дни с наибольшей эффективностью. Недавно ходили на сутки (с ночевкой) в Ст<арый> Крым, а оттуда в армянский монастырь[1223]. Сегодня идем в Кизильташ. Очень рады были получить от Вас известия. Надеемся увидеть Бориса Николаевича совершенно здоровым. Здесь мы живем совершенно уединенно. В доме отдыха одни сменяются другими, но мы не сталкиваемся ни со старыми, ни с новыми приезжими. Посещаем иногда Марью Степановну[1224]. 11 августа была годовщина смерти Волошина. Было чтение его стихов, кроме того Ауслендер делился воспоминаниями[1225]. Вероятно — завтра — 17 — снова будет нечто вроде поминального собрания[1226]. Вот и все события нашей внешней Коктебельской жизни. За то мы внимательно следим за солнцем и ветром, и разговоры о погоде для нас имеют особое значение! 17 августа. 6 ч. утра. Кизильташ.
Продолжаю открытку из Кизильташа. Прогулку совершили благополучно. Нашли в Кизильташе с<ельско>-х<озяйственную> артель, кот<орая> численно меньше быв<шего> монастыря. Переночевали в одном из пустых, еще не разрушенных помещений. Монастырь расположен в горах, среди обильной дикой растительности, под голыми красными скалами, в закрытой с трех сторон долине. После голого Коктебеля растительность кажется особенно обильной: — начиная с Отуз тянется лес (дуб, граб, кизиль и т. п.) крымского типа, т. е. в форме густого кустарника. Здесь на скалах одинокие сосенки, можжевельник. У зданий насажены тополя, каштаны, кедр и т. д. Побродим, и двинемся обратно в Коктебель купаться. Если ничто не помешает, надеемся 23-го августа зайти к Вам. Остановиться в Москве не удастся: надо спешить в Ленингр<ад>. Но времени между поездами достаточно. Разве что какие-ниб<удь> обстоятельства и путевые условия помешают. Но все равно — в Москве или в Ленинграде — непременно мы должны снова встретиться[1227]. Сердечный привет.
Б. Томашевский. Горячий привет, дорогие Клавдия Николаевна и Борис Николаевич. Чувствую себя отлично, надышавшись всласть горным и лесным воздухом. Очень хочется Вас повидать. И. Томашевская. 4 Б. В. и И. Н. Томашевские — Андрею Белому и К. Н. Бугаевой Дорогие Борис Николаевич и Клавдия Николаевна, Пользуюсь проездом Елизаветы Николаевны Купреяновой через Москву, чтобы послать Вам некоторые книжки и статьи. Думаю, что так верней, чем по почте. К сожалению, не могу послать Вам всего, что хотелось бы[1228]. Пока наше пребывание здесь ознаменовано сравнительным благополучием. Если не считать дождя, вымочившего нас весьма основательно на следующий день по приезде (Ирину Николаевну даже до простуды), и обычных житейских и бытовых затруднений, беготни и хлопот, все в общем обстоит хорошо, и мы не унываем. Впрочем, мы едва-едва налаживаем связи с внешним миром и находимся еще в переходном состоянии, где-то между Коктебелем и Ленинградом. На столах еще Коктебельские цветы и Коктебельские камешки; в обстановку они еще не вросли и ощущаются. Ждем Вас зимой в Ленинграде — и прямо к нам. Горячий привет. Б. Томашевский. 28 августа <19>33. <Ленинград>. Непременно, непременно ждем к себе. И. Томашевская. 5 Андрей Белый — Б. В. Томашевскому [1229] Москва. 2 сент<ября 19>33 г.
Дорогой Борис Викторович, получил Ваши книги в сопровождении письма; за те и другое — спасибо![1230] Среди угроз сутолоки, уже придвинутых к нам из будущего, успел пристально ознакомиться лишь с брошюрой «Die Puškin-Forschung seit 1914»[1231] и вникал в комментарий к «Ирои-комической» поэме[1232]. Более всего меня радует Ваша брошюра; в ней живо и интересно поданы задачи изучения восприятия поэтов Пушкиным сквозь призму времени; с живым чувством вникал в мысли этой брошюры и вынес очень много назидательного для себя. Скоро вернусь к чтению Ваших работ; а пока эти несколько слов обращаю к Вам и к Ирине Николаевне как сердечный привет издалека. Иногда у нас с Клодей вспыхивает желание с Вами встретиться лично; и оно настолько сильно, что мечтаем этой зимой неожиданно появиться у Вас, воспользовавшись Вашим милым приглашением. Встреча с Вами и с Ириной Николаевной в Коктебеле продолжает жить, как радостный подарок[1233]. Кроме всего: я не «писака», не «causeur»[*] (в письмах); я косолапо тяжелодумен, или — до идиотизма «высказыватель» общих мест; а хочется укрепить живое общение личным свиданием. Итак, с Вашего разрешения до встречи зимой? Можно? Искренне любящий и преданный Б. Бугаев. вернуться Ответ на п. 1 и на письмо К. Н. Бугаевой от 31 июля 1933 г. Начало письма написано Б. В. Томашевским. вернуться Томашевские провожали Белого и К. Н. Бугаеву 29 июля из Коктебеля в Феодосию на поезд. В письме от 31 июля К. Н. Бугаева спрашивала: «Не устали ли после Феодосии?» вернуться Отузы (ныне — поселок Щебетовка) — селение в 9 км от Коктебеля, в Отузской долине. вернуться Кизильташский монастырь в горах, в 7 км от Отуз, в стороне от Судакской шоссейной дороги. вернуться Владимир Владимирович Ермилов (1904–1965) — критик, литературовед; в 1932–1938 гг. — главный редактор журнала «Красная новь». вернуться Далее — текст рукой И. Н. Томашевской. вернуться Последние две недели в Коктебеле, со времени начала болезни, Белый прожил в так называемой «музыкальной комнате» на первом этаже дома Волошина. «…В этой комнате, как самой большой и прохладной, нас поместили, когда Б. Н. заболел», — вспоминает К. Н. Бугаева (Бугаева К. Н. Воспоминания об Андрее Белом / Публикация, предисловие и комментарий Джона Малмстада. Подготовка текста Е. М. Баренцевой и Джона Малмстада. СПб., 2001. С. 72). вернуться 10 августа 1933 г. К. Н. Бугаева отвечала Томашевским: «Сегодня получили Вашу открытку и очень обрадовались. Так привыкли к Вам в Коктебеле, что все время Вас не хватает. Грустно, что Ирина Николаевна все никак не начнет поправляться. Ведь уже пора! Радуемся, что у Вас и солнце и море. Но… лучше нам подальше от них. Дни стоят солнечные, но свежие, иногда почти осенние. Гуляем ежедневно не меньше трех часов, — конечно, не сразу. Б. Н. еще не был у доктора. Хочет немного отдохнуть просто дома. Резких болей нет, но голова все еще несвежая. В остальном все пока хорошо». На письме — приписка Белого: «Сердечный привет. Б. Бугаев». вернуться Ответ на письмо К. Н. Бугаевой от 10 августа 1933 г. вернуться Старый Крым (Эски-Керим) — небольшой городок в 25 км от Феодосии и в 15 км к северо-западу от Коктебеля. В 4 км к западу от Старого Крыма расположен армянский монастырь Св. Георгия (Сурб-Хач), основанный в 1338 г. вернуться М. С. Волошина (1887–1976) — вдова М. А. Волошина. См.: Мария Степановна Волошина. О Максе, о Коктебеле, о себе: Воспоминания. Письма / Составление, подготовка текстов и примечания Вл. Купченко. Феодосия; М., 2003. В этом издании помещены фрагменты из двух писем М. С. Волошиной к И. Н. Томашевской от 17 января и 25 апреля 1934 г. (С. 248–249), в первом содержится отклик на кончину Белого. вернуться Сергей Абрамович Ауслендер (1886–1937) — писатель символистского круга (см. о нем: Грачева А. М. Петербургское чародействие (Проза Сергея Ауслендера 1905–1917 годов) // Ауслендер Сергей. Петербургские апокрифы: Роман, повести и рассказы. СПб., 2005. С. 5–38); вновь встретился с Волошиным в Крыму после многолетнего перерыва в 1927 г. 3 августа 1927 г. он писал Волошину: «…наша краткая встреча <…> как-то очень взволновала меня. Такое волнение испытывают, вероятно, участники походов, встретившись через много лет. Пусть я был всего только маленьким барабанщиком, а Вы уже большим поэтом, все же в великих литературных битвах начала этого века мы сражались под одними знаменами. Кроме того, от Ваших стихов испытал уже почти забытый трепет настоящего, большого искусства» (ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 3. Ед. хр. 211). Набросок воспоминаний Ауслендера «М. А. Волошин в 1905 году», датированный 20 августа 1933 г., сохранился в доме поэта в Коктебеле. вернуться 17 (4 ст. ст.) августа — именины Волошина. вернуться 28 августа 1933 г. Б. В. Томашевский писал М. С. Волошиной из Ленинграда: «Проезжая через Москву, посетили Бугаевых. Борис Николаевич все еще не оправился и по предписанию невропатолога посажен на строгий режим. Работать ему не позволено. Тем не менее он показался мне значительно бодрее, чем в Коктебеле. Впрочем, виделись мы с ним недолго, так как спешили к отходу поезда. Сильно похудела Клавдия Николаевна, которая, по-видимому, извелась в связи с болезнью Бориса Николаевича больше пациента. <…> С Коктебелем продолжаем чувствовать какую-то связь, как будто еще возможно после завтрака или после ужина сходить поработать в мастерской или побеседовать с Вами» (Архив М. С. Волошиной). После встречи с Белым и К. Н. Бугаевой 23 августа у них дома в Москве (Плющиха, 53, кв. 1) И. Н. Томашевская писала им 26 августа: «Питер встретил нас пасмурно, грустно и безденежно. Беготня по редакциям, учреждениям и кооперативам. В беготне этой, когда вспоминаю Вас, Коктебель и Плющиху, делается вдруг ужасно хорошо и светло. Трудно сказать, насколько Борис и я чувствуем Вас дорогими и близкими, а между тем мы живем замкнуто, безлюдно и к людям совсем не тянемся. Приятно было свиданье с книгами и стенками нашей берлоги. Как бы хотелось увидеть в ней Вас. Если бы зимой?» вернуться Е. Н. Купреянова (1906–1988) — литературовед, впоследствии (с 1934 г.) — сотрудница Пушкинского Дома. В письме от 26 августа И. Н. Томашевская также сообщала Белому и К. Н. Бугаевой: «Борис посылает Вам книги с нашим другом, едущим в Коктебель. Она принесет их 29/VIII (в подлиннике — ошибочное обозначение месяца: „IX“). Это Купреянова — сестра только что погибшего художника». Художник, крупнейший мастер графики Николай Николаевич Купреянов (1894–1933), утонул в подмосковной речке Уче 29 июля (см. письмо Н. С. Изнар к Н. К. Бруни от 2 августа 1933 г. // Купреянов Н. Н. Литературно-художественное наследие. М., 1973. С. 73); им была выполнена обложка книги Андрея Белого «Королевна и рыцари. Сказки» (Пб.: Алконост, 1919). вернуться Е. Н. Купреянова сообщила нам, что она, будучи в Москве один день проездом (29 августа), передала книги и письмо Белому через Г. О. Винокура. В письме от 30 августа К. Н. Бугаева благодарила Томашевских «за присланные книги и за письма». В «Дневнике (сентябрь 1933 года)» Белый зафиксировал (1 сентября): «…читаю статьи и книги Томашевского» (Спивак Моника. Андрей Белый — мистик и советский писатель. С. 443). вернуться Отдельный оттиск статьи Б. В. Томашевского «Die Puškin-Forschung seit 1914» (Zeitschrift für slavische Philologie. 1925. Bd. 2. Doppclheft 1/2. S. 236–261). вернуться Один из первых выпусков Большой серии «Библиотеки поэта»: «Ирои-комическая поэма» / Редакция и примечания Б. Томашевского. Вступ. статья В. А. Десницкого. «Издательство Писателей в Ленинграде», 1933. вернуться Ср. письмо к Томашевским К. Н. Бугаевой от 30 августа 1933 г.: «Ваш короткий проезд был живой настоящей радостью. Мы оба с Б. Н. также переживаем встречу с Вами обоими как неожиданный подарок жизни. Словами этого не скажешь. Но дни, проведенные с Вами в нашем милом домике, остаются таким светлым воспоминанием. А за все то, что Вы сделали для нас во время болезни Б. Н., — просто нет слов благодарить. Зимой, если только обстоятельства позволят, надеемся воспользоваться Вашим приглашением. Очень грустно было бы долго не видаться с Вами. И так обидно, что мы оказались в разных городах. — Вчера мы с Б. Н. вторично были у доктора. Он нашел некоторое улучшение. Но режим оставил по-прежнему строгим. Единственное слабое место Б. Н. — это повышенное давление крови». Ср. письмо К. Н. Бугаевой к М. С. Волошиной от 2 сентября 1933 г.: «Б. Н. был уже второй раз у доктора. Он нашел улучшение, но режим оставил по-прежнему строгим. Самое трудное для Б. Н. — это, конечно, куренье. Теперь он дошел до 4 папирос в день <…> Давление крови очень повышенное. <…> Боли в крестце и ногах совершенно прошли; голова не болит тоже, но иногда приливы делаются» (Архив М. С. Волошиной). вернуться Causeur (фр.) — человек, владеющий искусством разговора. |
