- Тебе нравилось проводить время с Уильямом? – спросил Джефри, оборвав лаконичное чтение мужчины

- Очень – слегка растерянно, но довольно ясно, ответил Морган, который был выдернут из мира дневника, что так глубоко втягивал в себя его душу – Я радовался каждому дню, проведенному с ним

- Чем вы занимались, Морган?

- Словно батискаф, погружались в море рассказов и героев. Это было отличное время, Джефри – Морган вновь улыбнулся

- Теплые воспоминания?

Морган положительно кивнул головой.

- Ведь, правда – начал Джефри – Красивые вещи, теплые чувства лишь усиливают эффект драмы. Какие слезы, без прекрасных эмоций? Лишь мерзкая влага, которая не заслуживает опаивать землю, дарить ей боль и осколки великолепного горя. Ты и сам знаешь это, Морган. Словно тучи на небе. Они монотонны и изящны, но яркий свет безумного солнца пронзает их насквозь, заставляя терять связь между собой, превращая в сотни маленьких островков, как память минорных минут. И среди них, так медленно, великолепно, рисуется радуга, словно путь, среди воспоминаний, что вы так слепо ищите дрожащими руками. Это так прекрасно. Понимаешь, Морган?

- Помню – игнорируя вопрос Джефри, мужчина закинул руки за голову, предаваясь воспоминаниям из далекого прошлого – Мы вырядились рыцарями и отправились на поиски приключений – Морган засмеялся – Тонкие палки, вместо мечей и сабель, а картонные коробки вполне заменили нам яркие блики доспех. Это было первое наше приключение. Мы смеялись, ушли далеко от города, туда, где, казалось, небо касалось земли. Звезды усыпали небо, а наши разумы парили где-то под ними, вспоминая строки из любимых книг. Мы лежали на траве, наблюдая, как под ярким полотном проносятся самолеты, словно огнедышащие драконы, которые летят покорять неизведанные земли, куда-то далеко за песчаные волны пляжей. Мы делились впечатлениями, смехом, радостью – Морган тяжело вздохнул

- У тебя был великолепный друг. Ты с таким теплом в глазах вспоминаешь это. А как родители отнеслись к вашему приключению, Морган?

- Ужасно – мужчина засмеялся – Помню, мама была на работе, а отец накричал на нас. Затем рассказал маме, а та, в свою очередь, запретила приводить Уильяма в дом и общаться с ним. Это было ударом для меня

- Понимаю, Морган. Иногда, родители так стремятся обезопасить своего ребенка, что причиняют ему ужасную боль и мучения. Но разве можно винить их за это? Детская психика, как тонкая грань паутины, что годы сплетают в душе. И вы, правда, думаете, что она сильна, прочна, ее невозможно разрушить? Бросьте, люди. Абсурд! И дело даже не в разрушении ее, а в том, что этот страх не даст вам покоя. Люди слишком бояться сделать ошибку, сотворить что-то не так, уйти хоть на миллиметр от устоев общественных норм и морали. И этот страх загоняет их в угол, заставляя ошибаться во всем! Это и есть та самая игра жизни! Плевать вам в лицо! И твои родители, Морган, не были виноваты в своих криках, наказаниях. Ты понимаешь это? Животный страх за свое чадо убивал их. А ты ведь до сих пор не простил им того случая – Джефри закурил сигарету

- Откуда ты знаешь?

- Продолжи чтение, Морган – парень указал пальцем на дневник – Ведь, это и есть главная цель твоего визита сюда. Нельзя просто уйти от нее – Джефри выдохнул огромный ком дыма, который поднимался все выше, пока не рассеялся под холодным потолком палаты, въедаясь в глаза черных камер – Ведь так, Морган?

Мужчина не ответил. Он вновь нашел обрывки строк, на которых завершил чтение, надвинул на глаза очки и продолжил выплевывать буквы, гонимые монотонным голосом, в окружающую атмосферу палаты:

«… Мы долго разговаривали с Сарой. Она делилась своими играми, показывали различных кукол с множеством имен, рассказывала истории их жизней. Удивительно. У каждой куклы, будь то девочка или поломанный зверек, была своя история. Нет, не просто: «Они поженились и жили счастливо». В любой из десятка кукол был свой мир. Это поражало, приводило меня в восторг. Сколько миров внутри ее головы? Она, словно копилка для мелочи. Каждая монетка с громким звоном падала на дно, дополняя огромную сумму. И как в этом хаосе можно выбрать лучшую монету? И зачем ее искать? Быть может, лучше собрать всю мелочь и создать великолепную мечту, мир, что, словно крупная купюра, не разменивается на сотни маленьких миров? Это великолепие захватывало мой разум, терроризируя его тысячами картин. А сколько миров было во мне? Сколько их в вас? Наверное, это единственный аспект человеческой души, который закрыт от всего, и даже я не могу проникнуть внутрь.

Я взял в руки одну из кукол, помогая Саре создавать новую историю для ее фильмов, рассказов, картин. На ладонях девочки виднелись огромные порезы, оставленные Чарльзом. Эти линии, как колючая проволока, закрывали в ней всю боль, не позволяя выйти в этот мир. Под грязным платьем, на котором находилось несколько разорванных дыр, красовались синяки и шрамы. Казалось, все ее тело усеяно метками, этими маленькими замочками души, что не давали ей чувствовать радость в порывах ветра. Сара вся дрожала от холода, но продолжала улыбаться, глядя на меня своими большими, глубокими глазками. Я чувствовал тепло, которое разливалось в моей душе, наполняя ее реками грусти. Кровь в венах медленно циркулировала, и жизнь убегала куда-то к небу, разрисовывая серое полотно багровыми красками.

Из-за дверей дома раздался звук битой посуды, криков и ругани. Теперь, мне многое стало понятно. Она – темная сторона Луны. Ее никто не ищет, не видит. Да и вряд ли, она кому-нибудь нужна в этом мире. Так больно видеть безразличие родных и близких. Сара тряслась от холода, и я укрыл ее своей курткой. Рядом с ней минуты превратились в долгие месяцы. Почему? Я не знаю. Мой разум наполняло какое-то непонятное чувство тепла и доброты. Хотелось убежать от этого дома, исчезнуть, провалиться под гнилые доски или раствориться в тумане боли, меланхолии и ужасе. Там, где мне было уютно! Я взял Сару за руку. Пальцами я чувствовал грубые порезы на ее мягкой коже, а в мою душу проникал покой. Автобусы, аллеи, парки мелькали мимо нас. Зачем я уводил ее? Чтобы убить? Смысл в ее смерти, если я сделаю это своими руками? Я хотел подарить ей счастье, мир, без боли и обид!

Мы проникли в мою комнату, и Сара прыгнула на кровать, такую мягкую и нежную. Петля раскачивалась на том же месте, забирая в себя капли едкого дождя, проецируя жизнь, в которой не было глупых людей, лишь капли, слезы неба и пелена. Я сделал чай, поставив две кружки на кофейный столик. Впереди долгий разговор. Смысл моего творения. И время, что секундная стрелка отсчитывала по ласковой коже циферблата, тянулось, словно долгие месяцы. Привет, Сара…».

- Морган, ты перестал общаться с Уильямом после того, как тебе запретили родители? – спросил Джефри

- Нет – тихо и виновато ответил мужчина

- Почему?

- Не знаю, Джефри. Что-то тянуло меня к нему. Я хотел проводить время только рядом с ним, делиться впечатлениями, книгами, рассказами и таинственными приключениями, которые мы воссоздавали в своих мечтах

- Запретный плод сладок – задумчиво произнес Джефри, перебирая в голове тысячи мыслей, которые собирались в снежный ком, готовые выстрелить, застилая палату своей красотой – Ведь так? Как часто мы хотим то, что лежит под запретом? Тут важен даже не сам вопрос, как всего одно слово. Запрет. Неужели, люди до сих пор верят в то, что именно он делает вещи такими прекрасными? Да, возможно. Быть может, наш разум так стремится открыть замок, освободить заключенные мысли, чьи руки скованны браслетами печати. Зачем? Неужели, люди думают, что лишь запрет придает вещам той магии, которую они видят? Бред, Морган – Джефри раскинул руки – Вы всегда хотите ту или иную вещь! Неважно запрещена она или нет, та магия, которая чарует своим великолепием, всегда существует, живет! Просто люди слепы. А запрет – способ обратить внимание! Словно микроскоп! Песчинка. Что в ней прекрасного может быть?! Разве человек восхищается тонкой линией паутины? Нет! Но стоит положить их под микроскоп, и сколько многогранных линий открывается человеческому взгляду! Сколько красоты, великолепия! Людям всегда нужен эффект, чтобы видеть магию и красоту – Джефри поджег сигарету, втянув в себя великолепный никотиновый дым