20 Алость злата — блеск фазаний в склонах гор! Алость злата — блеск фазаний в склонах гор! Не забыть твоих лобзаний в склонах гор! Рог охот звучит зазывно в тишине. Как бежать своих терзаний в склонах гор? Верно метит дротик легкий в бег тигриц, Кровь забьет от тех вонзаний в склонах гор. Пусть язык, коснея, лижет острие — Тщетна ярость тех лизаний в склонах гор. Крик орлов в безлесных кручах, визги стрел, Хмель строптивых состязаний в склонах гор! Где мой плен? к тебе взываю, милый плен! Что мне сладость приказаний в склонах гор? Горный ветер, возврати мне силу мышц Сеть порвать любви вязаний в склонах гор. Ночь, спустись своей прохладой мне на грудь: Власть любви все несказанней в склонах гор! Я лежу, как пард пронзенный, у скалы. Тяжко бремя наказаний в склонах гор! 21 Летом нам бассейн отраден плеском брызг! Летом нам бассейн отраден плеском брызг! Блещет каждая из впадин плеском брызг! Томным полднем лень настала: освежись — Словно горстью светлых градин — плеском брызг! Мы на пруд ходить не станем, окропись — Вдалеке от тинных гадин — плеском брызг! Ах, иссохло русло неги, о, когда Я упьюсь, лобзаний жаден, плеском брызг? И когда я, бедный странник, залечу Жар больной дорожных ссадин плеском брызг? Встречи ключ, взыграй привольно, как и встарь, (О, не будь так беспощаден!) плеском брызг! 22 Несносный ветер, ты не вой зимою Несносный ветер, ты не вой зимою: И без тебя я сам не свой зимою! В разводе с летом я, с теплом в разводе, В разводе с вешней бирюзой зимою! Одет я в траур, мой тюрбан распущен, И плащ с лиловою каймой зимою. Трещи, костер из щеп сухих. О, сердце, Не солнце ль отблеск золотой зимою? Смогу я в ларчике с замком узорным Сберечь весну и полдня зной зимою. Печати воск — непрочен. Ключ лобзаний, Вонзись скорей в замок резной зимою! Разлуке кровь не утишить; уймется Лишь под могильною плитой зимою! 23 Когда услышу в пеньи птиц Когда услышу в пеньи птиц: «Снова с тобой!»? И скажет говор голубиц: «Снова с тобой!»? И вновь звучит охоты рог, свора собак, И норы скрытые лисиц: «Снова с тобой!» Кричит орел, шумит ручей — все про одно, — И солнца свет, и блеск зарниц: «Снова с тобой!» Цветы пестро цветут в лугах — царский ковер — Венец любви, венок цариц — «Снова с тобой!» Опять со мной топаза глаз, розовый рот И стрелы — ах! — златых ресниц! Снова с тобой!! Зову: «Пещерный мрак покинь, о Дженн! сильно заклятье! Во тьме, в огне, одет иль обнажен! сильно заклятье! Я снял печать с дверей твоих пещер, тайные знаки; К моим ногам ползи, как раб согбен! сильно заклятье! Стань дымом, рыбой, львом, змеей, женой, отроком милым: Игра твоих бесцельна перемен. Сильно заклятье! Могу послать тебя, куда хочу, должен лететь ты, Не то тебя постигнет новый плен. Сильно заклятье! Не надо царства, кладов и побед; дай мне увидеть Лицом к лицу того, кто чужд измен. Сильно заклятье! О факел глаз, о стан лозы, уста, вас ли я вижу?! Довольно, Дженн, твой сон благословен. Сильно заклятье!» 25 [4] Он пришел в одежде льна, белый в белом! Он пришел в одежде льна, белый в белом! «Как молочна белизна, белый в белом!» Томен взгляд его очей, тяжки веки, Роза щек едва видна: «Белый в белом, Отчего проходишь ты без улыбки? Жизнь моя тебе дана, белый в белом!» Он в ответ: «Молчи, смотри: дело Божье!» Белизна моя ясна: белый в белом. Бело — тело, бел — наряд, лик мой бледен, И судьба моя бледна; белый в белом! 26 Он пришел, угрозы тая, красный в красном Он пришел, угрозы тая, красный в красном, И вскричал, смущенный, тут я: «Красный в красном! Прежде был бледнее луны, что же ныне Рдеют розы, кровью горя, красный в красном?» Облечен в багряный наряд, гость чудесный Улыбнулся, так говоря, красный в красном: «В пламя солнца вот я одет. Пламя — яро. Прежде плащ давала заря. Красный в красном. Щеки — пламя, красен мой плащ, пламя — губы, Даст вина, что жгучей огня, красный в красном!» 27 Черной ризой скрыты плечи. Черный в черном Черной ризой скрыты плечи. Черный в черном. И стоит, смотря без речи, черный в черном. Я к нему: «Смотри, завистник-враг ликует, Что лишен я прежней встречи, черный в черном! Вижу, вижу: мрак одежды, черный локон — Черной гибели предтечи, черный в черном!» 28 Каких достоин ты похвал, Искандер! Каких достоин ты похвал, Искандер! Великий город основал Искандер! Как ветер в небе, путь прошел к востоку И ветхий узел разорвал Искандер! В пещеру двух владык загнав навеки, Их узы в ней заколдовал Искандер! Влеком, что вал, веленьем воль предвечных, Был тверд средь женских покрывал Искандер. Ты — вольный вихрь, восточных врат воитель, Воловий взор, луны овал, Искандер! Весь мир в плену: с любви свечой в деснице Вошел ты в тайный мой подвал, Искандер. Твой страшен вид, безмолвен лик, о дивный! Как враг иль вождь ты мне кивал, Искандер? Желаний медь, железо воль, воитель, Ты все в мече своем сковал, Искандер. Волшебник светлый, ты молчишь? вовеки Тебя никто, как я, не звал, Искандер! вернуться Газэлы 25, 26 и 27 представляют собою вольное переложение стихотворных отрывков, вставленных в «1001 ночь», написанных, впрочем, не в форме газэл. Взято по переводу Mardrus (t. VI. «Aventure du poet Abou-Nowas», pgs. 68, 69 et 70, nuit 288). <Пер. фр. текста: «Т. 6. „Приключения поэта Абу-Новаса“, стр. 68, 69 и 70, ночь 288». — Ред.> |
