В золотистых глазах Эдмара светился мстительный восторг и некий пакостный азарт. Орвехт решил, что потом спросит у него, что такое Космопол.

Живые люди и верблюды находились где-то рядом, за стенами. Тех, кому не повезло, растерзали, прочих оставили про запас. Но куда же подевалась вся нечисть? Впрочем, если хозяева не хотят поздороваться с гостями по доброй воле, их можно позвать.

Маги одновременно сотворили заклинания призыва, однако улова оказалось негусто: одно-единственное костлявое существо с травяной копной на голове, в запачканном кровью платье, расшитом олосохарским жемчугом. Амуши женского пола.

– Где все остальные? – спросил Эдмар.

– Ушли через Хиалу, господа маги.

Голос у нее был тонкий и ломкий, как прерывистая скрипичная мелодия.

– А ты почему осталась?

– Царица Лорма на меня рассердилась.

– Тебе приказано дождаться нас?

– Да.

– Где наши люди и животные?

– В другом зале. Вы можете их забрать.

Амуши облизнула подбородок длинным зеленоватым языком.

– Царица рассчитывает, что мы тебя убьем?

– Да.

– Тогда не будет ей такого одолжения. Ты не умрешь, если ответишь на несколько вопросов.

На сухом остроскулом личике не отразилось никаких эмоций, безгубый рот и глаза-щелки остались неподвижны. Суно заметил, что тяжелые серьги, оттягивающие мочки ушей этой особы, сделаны не из жемчуга, как показалось ему вначале, а из человеческих зубов, нанизанных гроздьями.

– Я отвечу, – согласилась амуши.

– Кто вывел из защитного круга моих людей?

– Человек по имени Чавдо Мулмонг.

– Где он сейчас находится?

– Царица взяла его с собой.

– Что у нее с ним за договор?

– Он может укрываться в наших владениях, и никто из нашего двора его не тронет, за это он служит царице Лорме и приводит к нам пищу, а если его будут преследовать другие люди, мы убьем или отвадим преследователей.

– Когда я приходил сюда в прошлый раз, царица Лорма была в костяной маске с кружевными прорезями. Как она выглядит без маски?

– Сытая царица выглядит как прекрасная девушка людской расы, какой она была в незапамятные времена. Волосы цвета сладчайшего меда волочатся за ней по полу, словно шлейф. Она недолго бывает сыта, и как только ее вновь начинает терзать голод, становится похожа на иссушенный солнцем труп, одни лишь волосы остаются прежними. Никто не сравнится с ней в жестокости.

– Это правда, что боги ее прокляли?

– Да.

– Почему они это сделали?

– Лорма хотела их свергнуть, а перед тем покушалась убить Стража Мира, чтобы он ей не помешал.

– Почему она хотела свергнуть богов?

– Госпожа нашего двора хотела поменять их на других.

– Другие, о которых ты сказала, – это кто?

– Этого я не ведаю.

Орвехт оценил, как умело Эдмар ведет допрос: простые четкие формулировки, ни одного лишнего слова. Так и надо разговаривать с волшебным народцем, если хочешь получить верные сведения. Эти существа не лгут, зато они мастера умалчивать, выдавать двусмысленные ответы и напускать тумана.

– Кто изображен на этой картине?

– Царица Лорма и тот, кого она любила. И чудовищный кот, который унес за Врата Хаоса то, что для Лормы было дороже всего на свете.

– Что для нее было дороже всего на свете?

– Душа ее возлюбленного, которая бесследно рассеялась и перестала существовать в бушующей бездне Несотворенного Хаоса.

– Что еще тебе известно об этом коте?

– Наша царица до сих пор его ненавидит.

– Что кроме этого ты о нем знаешь?

– Больше ничего не ведаю.

– Расскажи эту историю в подробностях.

– Я не ведаю других подробностей. Ничего другого царица об этом не говорила.

– Почему Лорма и весь двор сбежали отсюда, не дождавшись нас?

– Все испугались, когда увидели, в каком облике вы взмыли в небеса и ушли в Хиалу. Весь двор понял, что с вами не надо было ссориться, но раньше мы не знали, насколько велика ваша сила.

– Это царица дала Чавдо Мулмонгу три амулета, чтобы меня убить?

– Да.

– Где она их взяла?

– Это вещи из ее личной сокровищницы.

– Ты знаешь, где сейчас находится Лорма со своим двором?

– Не ведаю.

«В любом из песочных чертогов на территории, которая принадлежит двору, – про себя добавил Суно. – И каждый раз при нашем приближении они будут удирать через Хиалу. Играть с ними в догонялки можно сколько душе угодно. Мезра важнее, чем поимка Чавдо Мулмонга, так что нам бы лучше без промедления отправиться в обратный путь».

– Чем ты рассердила царицу?

– Ее нынешний любовник улыбнулся мне и подал кусочек мяса на кончике своего языка. Он думал, что Лорма в нашу сторону не смотрит, а она все видела. Может быть, он сделал это нарочно, за то, что я его высмеяла. Он ходил вместе с теми, кто должен был убить или завернуть назад преследователя Чавдо Мулмонга, – амуши бросила быстрый взгляд на Суно, ее сухое костлявое личико сморщилось, как отражение в кривом зеркале, – и когда после этого вернулся ко двору, был величиной с кулачок, а волосы торчали, словно пучок травы. Это было так забавно, что я забыла о том, как он опасен, и повела себя неосторожно. Лишь на другой день после возвращения он смог вернуть себе обычные размеры и, наверное, затаил на меня обиду.

– Восхитительные нравы, – заметил Эдмар, и Орвехт понял, что допрос окончен. – Теперь проводи нас к людям.

Два десятка сурийцев томились вместе с верблюдами в зале таком же просторном, только без трона, и окон здесь было поменьше. Полумрак хлева, запах тоже соответствующий. Атмосфера сводящего с ума страха и обреченности. Под потолком располагался длинный балкон, с которого подданные царицы Лормы могли наблюдать за своими пленниками. Люди уже успели попрощаться с жизнью, и при этом они понимали, что их смерть не будет легкой, так что появление магов стало для них таким же счастливым чудом, как если бы сам Кадах Радетель спустился с небес, чтобы вывести их отсюда.

– Пошли с нами, – приказал древний маг, взглядом остановив девушку-амуши, собравшуюся юркнуть в боковой проем.

– Господин, вы сказали, что не убьете меня.

– Вот именно. Я не собираюсь оказывать никаких услуг царице Лорме, а если тебя здесь завалит песком, ты вполне можешь умереть.

Им пришлось пройти через зал с остатками кровавого пиршества. Животные нервничали, работники с ужасом озирались и бормотали молитвы. Несмотря на размеры помещения, здесь не было никакого эха: песок моментально съедал все блуждающие звуки.

Снаружи верблюды сразу припустили в сторону лагеря. Измученные сурийцы, пошатываясь, потрусили за ними.

– Эй! – крикнул им вслед Эдмар. – Кто хочет посмотреть, что сейчас будет?!

Амуши стояла в нескольких шагах от магов, ее безгубый рот беспокойно кривился, тонкие, как веточки, длинные пальцы теребили пришитые к платью жемчужины, но она не смела броситься наутек, пока ее не отпустили.

Суно ощутил вибрацию неизвестного заклинания, и вслед за этим дворец начал на глазах оплывать с сухим шорохом, осыпаться, оседать, пока не превратился в громадную бесформенную кучу песка. Те из сурийцев, чей дух не был окончательно сломлен, разразились возгласами.

– Расскажи царице о том, что ты видела, – бросил Эдмар девушке. – Можешь идти.

Несмотря на обманчиво нескладный облик, амуши нельзя назвать нерасторопными созданиями, и опальная служанка Лормы исчезла с быстротой молнии.

– Не поймите меня превратно, коллега, обычно я терпелив, гуманен и политкорректен, – доверительно обратился древний маг к Орвехту. – Но попытка убить моего кота наказуема, несмотря на срок давности.

Суно вместе с ним направился к лагерю, мысленно отметив еще два незнакомых слова, значение которых потом нужно будет выяснить.

– Просветите, коллега Эдмар, это все-таки был кот или Страж Мира?

– И то и другое сразу. Страж, с великого горя обернувшийся котом. Эта история доставила мне бездну головной боли, а теперь еще собирай по крупицам сведения о том, какое продолжение она получила после моего ухода из Сонхи.