– А как же вы? – он смерил союзника выразительным испытующим взглядом. – Разве не собираетесь участвовать?

– Не пойми меня превратно, я сейчас не в силах драться, – признался маг покаянным доверительным тоном. – Незадолго до этой авантюры попал в одну скверную историю, последствия до сих пор дают о себе знать. А ведь на обратном пути понадобится тот, кто обеспечит защиту каравана от пустынного народца, поэтому мне лучше поберечь силы, это в наших общих интересах. Тебе предстоит управиться одному, но я тебе дам мощные амулеты, с которыми ты победишь, – он таинственно понизил голос. – Невероятной силы артефакты, достались мне по счастливому случаю… Лежат в моем дорожном бауле, за ночь я их разбужу и подготовлю, чтобы ты смог без затруднений воспользоваться, а пока займись первым пунктом нашего плана. Ты парень надежный, мы с тобой можем друг на друга рассчитывать.

Перед тем как удалиться от общества, Эдмар зажег несколько волшебных ламп, купленных в лавке старья в Зеате. Они давно уже выдохлись и превратились в бесполезные безделушки, но древний маг зарядил их заново, лишний раз небрежно продемонстрировав свои возможности.

В ларвезийских мастерских энергию в такие изделия вливает группа чародеев, в одиночку ничего не получится. Когда Дирвен учился в школе амулетчиков, их водили туда на экскурсию: в каждой группе пять-шесть мастеров и кормилец, работа выполняется за несколько часов, поэтому волшебные лампы – предметы роскоши. Захоти Эдмар на этом зарабатывать, он враз обвалит рынок магических светильников. У него то же самое вышло мигом, и в восстановлении сил он после этого не нуждался.

Махур-нуба сидел, скрестив ноги, на войлочном коврике возле подвального люка, перед ним на позеленелом бронзовом блюдце сиял стеклянный лимон. В круге неяркого света охранник выглядел классическим злодеем из сурийских сказок: кустистые сросшиеся брови, крючковатый нос, могучие волосатые руки, в ушах разбойничьи серьги в виде колец.

– Мне надо поговорить с Эдмаром, – произнес Дирвен заранее приготовленную фразу. – Важный вопрос, насчет безопасности лагеря.

Белки глаз и зубы охранника по-звериному поблескивали в полумраке.

– Эдмар-нуба занят. Не надо ему мешать, Дирвен-нуба. Насчет безопасности уже сказано: не ходи за черту – не помрешь.

Заговорщик покладисто ответил, что он тогда, что же делать, подождет, и полез наверх по склону ямы. Главное он узнал: Эдмар уже за дверью, и если с ним сейчас происходят какие-то магические процессы, которые нельзя прерывать, выскочить на помощь своему телохранителю он не сможет.

После этого он посидел вместе с сурийцами, которые сначала неслаженно пели на своем языке, потом начали разбирать одеяла и укладываться спать, радуясь, что теперь можно отдыхать сколько угодно, на работу их в ближайшее время никто не погонит. Перехватив мимолетный взгляд Нохиш-нубы, Дирвен снова поднялся и направился в темноту. Мерзавца Махура он в глубине души боялся, но показывать это союзнику незачем. Расклад простой: каждый выполняет свою часть плана, в результате они выберутся отсюда живыми.

В яме было темно, в лунном свете еле выделялся черный квадрат проема. Охранник куда-то ушел или перебрался в подвал?

Дирвен медленно, с черепашьей скоростью, спустился по склону, стараясь, чтобы песок не сыпался и не шуршал. Вблизи можно было заметить, что люк слегка подсвечен изнутри – не полная темень, скорее густой полумрак. Значит, он там.

Отдав боевым амулетам команду на готовность, Дирвен двинулся вниз. В последний момент его осенило, и вместо того, чтобы подкрадываться потихоньку, он сбежал по лестнице с топотом, не таясь.

– Махур-нуба!

– Чего тебе еще, Дирвен-нуба?

Привычно скаля зубы, суриец поднялся с коврика: надо понимать, не столько из вежливости, сколько для того, чтобы не смотреть на ворвавшегося в помещение парня снизу вверх.

– Зинте показалось, что кто-то нуждается в ее помощи, и она хочет выйти из круга. Эдмару не понравится, если она уйдет, а мы никак не можем ее уговорить. Не знаем, что делать…

Он излагал все это шепотом, а то вдруг Эдмар за дверью услышит и сам пойдет разбираться.

– Зачем молоть языками, связать ее, и никакого переполоха, – Махур-нуба тоже ответил шепотом.

– Так она не дается!

– Мужчины вы или ящерицы на солнцепеке? Пошли! Если она уже не убежала…

Подхватив свою лампу в виде лимона на позеленевшем блюдце, он решительно направился к лестнице. Дирвен бросился следом и уже наверху, под звездным небом, отдал команду «Медному кулаку».

Не будь он амулетчиком, ему бы не пробить весьма неслабую защиту Махур-нубы, но при раскладе «амулет против амулета» преимущество на стороне того, кто наделен даром. Сила Дирвена, многократно увеличив силу «Медного кулака», свела на нет действие отражающего артефакта, который имелся у его противника.

Хрустнули ребра, сурийца швырнуло вперед. Светящийся лимон упал на песок, но так и не погас. Чего Дирвен не ожидал, так это того, что охранник после этого сумеет встать, зверски осклабившись и вытягивая кинжал из ножен.

Сломанные ребра, вмятые сзади в грудную клетку, должны были повредить легкое, и боль не позволяла ему двигаться быстро, так что Дирвен без труда увернулся и отскочил.

Пока «Медный кулак» накапливал заряд для следующего удара, он пустил в ход «Пчелиный горох» – эффект такой, словно человеку швырнули в лицо горсть горошин и каждая снабжена жалом.

Защита сурийца снова сработала, однако часть «пчел» прорвалась. Головорез зажмурился, но все-таки метнул нож. Свистнуло возле плеча. Если б не «Незримый щит», оберегающий амулетчика Ложи, ему бы несдобровать. «Медный кулак» снова был готов к бою, в этот раз Дирвен врезал противнику в живот. Махур-нуба опрокинулся навзничь, разбив затылок о присыпанную песком каменную плиту. Если он все еще жив, с него станется еще раз подняться… Стиснув зубы, чтоб не стучали, Дирвен вытащил кинжал.

Драться, используя амулеты – это он умел, а перерезать человеку горло никак не мог решиться, хотя человек этот заодно с Эдмаром, который собирается всех погубить, извращенец, бандит с большой дороги, вдобавок чуть его не убил – на плече порез, по руке течет струйка крови. А самое ужасное то, что он и впрямь до сих пор жив: с утробным рычанием пытается приподняться, скребя пальцами по древним каменным плитам, и смотрит ненавидящими глазами – невозможно отвести взгляд…

Из этого наваждения, длившегося не дольше нескольких секунд, Дирвена вырвала затрещина. Удар по уху оглушил его, а около Махур-нубы опустилась на колени Зинта c ритуальным кинжалом Милосердной.

– Тавше, силы твоей прошу!

Сейчас она его исцелит – и окажется, что все было напрасно… Пока лекарка принимала силу Тавше, Дирвен ринулся вперед и одним верным ударом, словно не в первый раз, раскроил Махур-нубе горло. Хлынула кровь, суриец забулькал, дернулся напоследок и наконец-то затих.

– Ты что сделал? – свирепым голосом спросила Зинта.

– Так надо! – огрызнулся Дирвен. – Они с вашим Эдмаром планировали всех волшебному народцу отдать, как тех двух парней!

– У тебя есть доказательства, что они действительно это планировали?

– Само собой ясно!

– Боги великие, что здесь случилось?

Спустившийся в яму Нохиш-нуба умело разыграл недоумение. Над головой у него плавал светящийся шарик, тусклый и мелкий по сравнению с эффектными шарами Эдмара.

– Поссорились до поножовщины? – он говорил, не позволяя никому вставить ни единой реплики, и Дирвен мысленно поблагодарил его за это. – Ай-ай-ай, как нехорошо, нам ведь ссоры не нужны, нам еще выбираться отсюда всем вместе… Госпожа Зинта, мне очень жаль, но этому человеку вы уже ничем не поможете, такие раны, сколько я могу судить, несовместимы с жизнедеятельностью. И молодой человек тоже ранен, видите, у него рукав в крови, вот незадача! Поднимайтесь, госпожа Зинта, позвольте, я вас под руку…

Он потянул ее вверх, но лекарка обмякла и, словно тряпичный куль, повалилась на песок рядом с мертвым Махур-нубой.