Марья Андреевна. Верю, верю.

Мерич. Нет, право. Ты не сердись на меня. Я не мог и не могу иначе поступить при всей любви к тебе. Ты что хочешь говори, а я все-таки буду утверждать, что люблю тебя. Ты этому не веришь! Ты ошибаешься и обижаешь меня. Могу ли я не любить тебя, такое прекрасное, невинное создание!

Марья Андреевна. Перестань, ради бога!

Мерич. При других обстоятельствах я бы отдал все на свете за счастье обладать тобой.

Марья Андреевна. Перестань же наконец.

Мерич. Но мне не суждено; что ж делать! Нам нужно расстаться.

Марья Андреевна. Прощайте, прощайте!

Мерич целует руку, уходит медленно, потом возвращается.

Мерич. Нет, я решительно не могу уйти без того, чтоб еще раз не взглянуть на тебя. (Стоит, сложа руки на груди.) Ты на меня не сердишься?

Марья Андреевна. Не сержусь.

Мерич. Вот и прекрасно. Прощай, Мери, прощай! Желаю тебе всякого счастья. (Отходит немного.) Обо мне забудь! (Уходит.)

Марья Андреевна (одна). И я поверила этому человеку! Как мне стыдно за себя… Он ушел, и ему ничего! Он даже рад, я думаю, что развязался… А я, я? За что же я страдаю, чем я виновата! О, господи! зачем в людях так мало правды! Могла ли я знать, что он меня обманывает! Как мне было знать! Почем мне было знать!.. За что он меня обманул! (Плачет.)

Входит Милашин.

Марья Андреевна и Милашин.

Милашин. Вот доказательства, Марья Андревна.

Марья Андреевна. Теперь уж не нужно.

Милашин. Значит, правду я говорил. Помилуйте, я его знаю очень хорошо. (Читает). «Простите моей дерзости, но я не могу более скрывать страсти, которая меня сожигает». — Скажите, какие нежности!

Марья Андреевна. Что вы там еще читаете?

Милашин. Вот, извольте посмотреть. (Подает ей записки. Марья Андреевна читает про себя.) Вы давеча говорили, что я лгу; я это помню, Марья Андревна.

Марья Андреевна (рвет записки и бросает их за окно). Только этого недоставало! Это ужасно!

Милашин. Вот у меня еще есть. Не хотите ли?

Марья Андреевна. Ах, боже мой! Да на что мне они? Оставьте меня, ради бога. Вы видите, в каком я положении. (После непродолжительного молчания.) Я сейчас видела Владимира Васильича.

Милашин. Что же он?

Марья Андреевна (плачет). Ему нет никакого дела до меня. Он говорит, что нужно покориться своей участи.

Милашин. Мерзавец! Марья Андревна, перестаньте, не плачьте! Я готов жизнью пожертвовать для вас. Скажите, Марья Андреевна, чем я могу быть для вас полезен — я на все готов.

Марья Андреевна. Вы ничего не можете для меня сделать. Дайте мне немного успокоиться. Мое самолюбие оскорблено, мне стыдно за себя. Я не о том плачу, что мне нужно пожертвовать собой — я уж примирилась с этой мыслью, — а об том, что я была игрушкой пустого человека. Чем вы мне можете помочь?

Милашин. Хотите, я его вызову на дуэль? Вы думаете, не вызову? Непременно вызову.

Марья Андреевна. Что вы выдумываете! Зачем вы это сделаете, как, по какому праву?

Милашин. Да, в самом деле, неловко! Я так только спросил у вас, а то, как вам угодно. Мне жизнь не дорога… Я не могу видеть, как вы страдаете! Неужели я решительно ничем не могу вам помочь?

Марья Андреевна. Одним только: оставьте меня в покое.

Милашин. Вы меня гоните! Вы вот как со мной поступаете! Ну, так я вам докажу, что я не заслуживаю этого. Я, Марья Андревна, не Мерич! Я очень хорошо понимаю ваше положение! Выйти за Беневоленского! Какому-нибудь скоту придет фантазия за вас свататься, а вы должны итти за него! Нет, это невыносимо! Это ужасно досадно! Знаете ли что, Марья Андревна? Я человек бедный, я, может быть, сам не знаю, чем содержать себя одного, не только с женой, но я не сделал бы так, как Мерич, не уступил бы вас на жертву Беневоленскому. Марья Андревна! Я предлагаю вам свою руку, мне хочется доказать вам, что я благородный человек.

Марья Андреевна. Ах, Иван Иваныч, не хотелось бы мне вас обидеть, да нечего делать. Не нуждаюсь я ни в вашей помощи, ни в вашем благородстве; не пойду я за вас ни за что на свете.

Милашин. Да, конечно, я не Беневоленский; он завидный жених.

Марья Андреевна. Беневоленский человек с состоянием, да и маменька хочет, чтоб я за него вышла; вот почему я предпочту Беневоленского.

Милашин. Не угодно? Как вам угодно! Мне только одно обидно: за что вы меня унижаете, ставите хуже какого-нибудь Мерича. Я делаю вам честное предложение, а вы на меня сердитесь; а Мерича не гнали прочь, когда он ухаживал за вами.

Марья Андреевна. Послушайте, за кого вы меня принимаете? Вы даже не имеете уважения ко мне. Нет, надобно это покончить одним разом. Будет плакать. (Утирает глаза.) Если б теперь Мерич сделал предложение, я б не пошла за него. Я выхожу за Беневоленского — это решено. Незаметно, что я плакала? Мне хочется показать маменьке, что я без всякого усилия решилась выйти замуж. Пусть она будет весела и покойна, я возьму все на себя. Полноте дуться и вы. Посмотрите, в самом деле, незаметно слез?

Милашин. Почти незаметно.

Марья Андреевна. Ну, и слава богу! Станемте смеяться, станемте разговаривать о чем-нибудь о постороннем. Не были ли вы в театрах как-нибудь на-днях?

Милашин. Вы думаете меня обмануть и себя также. Для чего это? Ведь я знаю, что у вас на душе.

Марья Андреевна (топает ногой). Я совсем вас не обманываю; мне, право, что-то вдруг весело сделалось. Давайте играть во что-нибудь. Ах, вот карты! Давайте играть в карты.

Милашин. Давайте, пожалуй, если вам угодно. (Садится к столу.)

Марья Андреевна. Во что же? В дураки давайте.

Милашин (сдает). Поиграемте, поиграемте. Послушайте, Марья Андревна, вы притворяетесь. Вы не хотите, чтоб я видел ваши слезы. Зачем же вы от меня-то скрываетесь: я вам не чужой. Это досадно!

Марья Андреевна. Играйте, играйте, а то останетесь.

Милашин. Вы так горды, что не хотите мне позволить принимать в вас участие. Ведь это заметно, что вы притворяетесь.

Марья Андреевна. Что, остались! (Смеется.)

Милашин. Ну, что ж, остался. (Мешает карты, сдает.) Ведь это ужасно досадно! Это гордость! Вы меня этим унижаете, не считаете ни за что!..

Марья Андреевна. Вы принимаете! Еще принимаете. Ну, так вы опять остались! (Хохочет.)

Милашин. Ведь это невыносимо просто.

Марья Андреевна. Сдавайте, сдавайте. Что же вы!

Милашин сдает.

(Марья Андреевна задумывается, закрывает глаза платком и опирается на стол, потом утирает глаза и берет, карты.) Кому ходить, мне?

Анна Петровна входит.

Те же и Анна Петровна.

Анна Петровна. Что это у вас за смех?

Марья Андреевна. Да вот Иван Иваныч все остается. Вы совсем не умеете играть. Когда же мы, маменька, напишем ответ Максиму Дорофеичу? (Продолжает играть в карты.) Поблагодарите его за предложение и напишите, что я согласна.

Анна Петровна. Ты, Маша, согласна? Ну, спасибо тебе, утешила ты меня. Вот теперь я вижу, что ты меня любишь. Обрадовала ты меня… Уж так обрадовала, что и сказать нельзя… Вот, Иван Иваныч, у меня дочка… И красавица и умница. Где тут бумага была? Вот теперь вдруг-то и не придумаешь, что написать. (Берет бумагу и пишет.)

Марья Андреевна и Милашин играют в карты.

Марья Андреевна (Милашину). Хоть бы поскорее это кончилось, моих сил больше недостает. (Встает.) Дайте, я вам помогу. Что вы пишете?