— Две недели назад мы обсуждали, как увеличить сборы, и я предложила организовать распродажу выпечки по утрам каждую субботу.

— Не сомневаюсь, они подбили тебя на это, — предположила Ханна, зная методы местной церкви.

— Верно. Они назначили меня, и я не могла отказаться, так как это была, в первую очередь, моя идея. И конечно, я должна была что-то сама принести, но я не умею печь.

— И ты купила три моих пирога, чтобы отнести на распродажу?

— Точно. Я поменяла упаковку на двух оставшихся и, конечно, не сказала, что испекла их сама, но что не пекла — тоже не говорила. Думаешь, это жульничество?

— Только формально. Ты же из добрых намерений, и я не возражаю. За сколько они ушли?

— По десятке. Распродажа получилась успешной, Ханна. Боб был очень доволен.

— Какой из Бобов? — поинтересовалась Ханна. Это было распространенное имя в Лейк-Иден, и она знала как минимум дюжину Бобов.

— Преподобный Кнудсон. Он просил, чтобы я звала его Бобом.

Ханна увидела, как щеки Клер снова заливает краска, и ей пришло в голову единственное возможное объяснение. Долгий роман Клер с мэром Баскомбом закончился прошлой зимой. Ханна думала, что Клер сейчас ни с кем не встречается, но покрасневшие щеки выдали ее с потрохами. Если только Ханна не ошибается, то в личной жизни Клер произошли перемены.

— Секундочку, ты что, встречаешься с преподобным Кнудсоном?

— Не совсем. Но мы очень хорошие друзья, и я без ума от его бабушки.

Ханна не смогла удержаться от бестактного вопроса:

— А тебе с ним не скучно после мэра?

— Вовсе нет. Ты бы не сказала, что Боб скучный, если бы знала его, как я. У него удивительное чувство юмора.

Ханна надеялась, что сомнение не отразилось на ее лице. Его проповеди о расплате за грехи не казались ей особо смешными. Справедливости ради стоит заметить, что эта тема почти не давала поводов для шуток.

— Пока ты не спросила, скажу, что Боб знает все о моем романе с мэром, — прервала Клер мысли Ханны. — Я сама ему рассказала.

— И что он сказал? — Ханна затаила дыхание. Преподобный Кнудсон никогда не казался ей либералом.

— Он сказал, что это не важно и мне не нужно об этом волноваться.

Ханна удивленно моргнула.

— Преподобный Кнудсон сказал, что роман — это не важно?

— Верно. Он не такой строгий и правильный, каким кажется, Ханна. Боб совершенная душка, если освободить его от церковного облачения.

Брови Ханны вздернулись при таком повороте, и Клер захихикала, как легкомысленная девчонка.

— Ну я не то имела в виду! — Глаза Клер смеялись.

Ханна и Клер все еще смеялись, когда в дверях появилась Андреа в одном из нарядов. Это было темно-зеленое платье из хлопка в больших золотых подсолнухах.

— Клер, я беру их все, а в этом я пойду.

— Я рада, что тебе все понравилось. — Клер была довольна. — Платье прекрасное, и цвет тебе идет.

— Я тоже так считаю. Я помогаю сегодня Ханне с клиентами и должна выглядеть наилучшим образом. — Андреа повернулась к Ханне. — Почему бы тебе не выбрать себе какую-то другую одежду? Я заплачу. А так получается, что мы обе в зеленом.

Ханна приготовилась к защите. Эта игра в «королеву бала» случалась у них и раньше.

— Сама выбери что-то другое. Я первая надела зеленое.

— Но твоему уже два года, а мое новое. Новое главнее старого!

Ханна покачала головой.

— Я остаюсь в зеленом, потому что главный главнее помощника.

Сестры уставились друг на друга с равным упрямством. Но через секунду то, что раньше вылилось бы в яростную перепалку, обратилось в смех.

— Извини, Ханна, — сказала Андреа, смеясь. — Ты и вправду главная, так что ты победила.

— Нет, ты у нас беременная, и тебе предстоит встреча со свекровью-монстром, так что выиграла ты.

— Правда? — Андреа просияла словно солнце после дождя. — Ты уверена?

— Да, и тебе даже не нужно платить за мое новое платье. Я расплачусь кредиткой, хотя там наверняка уже перерасход.

Десять минут и восемьдесят долларов спустя (хотя Клер и сделала большую скидку) Ханна вышла из магазина в новой летней юбке и жакете. Костюм был экзотического красного цвета и лишь чудом не сливался с ее рыжими волосами. Это ее любимый цвет, который она раньше носить не решалась. Клер выбрала наряд из новой коллекции, и он стоил потраченных денег. Ханна чувствовала себя стройной и эффектной.

— В квартиру Ронды поедем на моей машине, — сказала Андреа. Они шли вдоль парковки к черному входу «Корзины печенья». Андреа едва поспевала за сестрой. — У тебя в грузовике нет вешалки, а я хочу повесить обновки, чтобы не измялись.

— Ладно, — Ханна открыла дверь, прошла через кухню и сложила старый костюм в крохотной комнатке, которую владелец называл ванной. — Идем. Мне нужно сюда вернуться в час тридцать.

— Нет проблем. — Из кафе к машине Андреа шла впереди. Она одним щелчком открыла двери машины и села за руль. Ханна расположилась на пассажирском месте. — Я думала, ты не дашь мне вести.

— Почему это?

— Потому что я слишком быстро езжу и не слежу за дорогой.

— Это верно, — сказала Ханна, пристегивая ремень. — Для меня загадка, как ты до сих пор не попала в аварию.

Андреа выехала на улицу.

— Если все настолько плохо, почему же ты позволяешь мне водить?

— Я неисправимый оптимист. Не перестаю надеяться, что ты исправишься.

Андреа секунду подумала, затем покачала головой.

— Не верю. Есть какая-то другая причина. Ну же, Ханна, скажи мне.

— Ты моя сестра, поэтому нужно дать тебе шанс.

— Это не причина.

Ханна вздохнула. Андреа была настойчивой. Все равно она вытянет из нее правду рано или поздно.

— У тебя хороший кондиционер. Мой почти не работает.

— Я так и знала, что должна быть причина! Ханна посмотрела вперед и надавила несуществующую педаль тормоза.

— Сбавь скорость, Андреа. Сейчас будет красный.

— Успею, — спорила Андреа, пролетая перекресток. — Видишь, я же говорила? Все время был желтый.

— Когда приедем на место, скажи мне, — Ханна откинулась на кожаную спинку и, напомнив себе, что Андреа никогда не попадала в аварию, закрыла глаза. Это было трусостью, но она чувствовала себя в большей безопасности, если не смотрела на дорогу.

К полудню они закончили опрос соседей Ронды. Ханна была огорчена. Они не узнали ничего важного, но она впала в уныние не поэтому. При расследовании не каждая версия работает, и она это знала.

— Ты расстроилась, что никто не видел, как Ронда уезжала? — спросила Андреа, взглянув на расстроенное лицо Ханны. Они уже шли к машине.

— Нет.

— А в чем дело?

— Ни в чем.

Андреа встала руки в боки.

— Если у сестры вид, будто она потеряла лучшего друга, значит, тут что-то не так. Давай, рассказывай, в чем дело.

— Я думала, что хорошо выгляжу в обновке.

— Так и есть.

— А почему же тогда все соседи Ронды говорили тебе, как ты обворожительна, и добавляли «и ты тоже неплохо выглядишь, Ханна».

— Это все потому, что я в одежде для беременных. Знаешь же, как к тебе относятся, когда ты в интересном положении.

— Нет, не знаю.

— Ну а я знаю. Я через это уже проходила.

Андреа открыла двери, и они сели в машину. Она дождалась, пока Ханна пристегнет ремень, и затем объяснила:

— Беременные выглядят толстухами. Ничего не поделаешь. Так что соседи Ронды говорили мне комплименты, только чтобы подбодрить меня.

Ханна знала, что сестра просто щадит ее чувства. Она ценила ее усилия, но это не действовало. Обычно Ханне было все равно, что люди расточают Андреа комплименты, а затем кидают небрежную фразу и ей, просто так, из вежливости. Но сегодня это было чересчур. Как будто повеяло школой, когда учителя и друзья обсуждали высокую и неуклюжую Ханну рядом с очаровательной и изящной Андреа.

— Не принимай близко к сердцу, — мягко настаивала Андреа. — Ты переживаешь, потому что на диете. Диета любого вгонит в депрессию.