— Вы хотите сказать, что лорды, которые преданы нам, считают, что для нас будет лучше вернуться во дворец?

— Они говорят, что в политических целях это будет лучше для Вашего Высочества и для них самих! — продолжал аббат. — Вы даже не можете себе представить, как в последнее время приходится сражаться высокочтимым лордам, чтобы сохранить права убежища в церкви.

Королева ополоснула свои красивые, в кольцах, руки в чаше, которую предложил ей молодой монах.

— Тогда пусть Глостер в первую очередь освободит моего брата!

Таков бы ее ультиматум.

Проходили дни, и детям надоело сидеть в заточении, они начали капризничать. Им так хотелось покататься в королевском парке. И продолжить такие приятные весной прогулки на барже. Даже веселый характер Ричарда стал меняться, так действовала на него постоянная тревога матери. Просочились новости, что Эдуард был переведен из замка Или в королевские апартаменты в Тауэре. Глостер, вместо того чтобы поселиться где-то неподалеку, стал жить в замке Баннард — в доме властной королевы-матери.

Это были дни волнений и неопределенности.

Королеве не стало легче и после того, как ее навестил архиепископ Йоркский. Он просил ее вернуть ему Главную Печать. Он сказал, что она понадобится регенту, когда молодой король станет издавать различные распоряжения. Печать была нужна обязательно, да и положение архиепископа тоже зависело от того, вернет ли королева столь важный символ власти.

— Первый документ, который он заставит подписать бедного невинного ребенка, будет официальное признание его статуса в качестве регента, — грустно предсказала королева.

— Ему придется подписывать так много приказов и распоряжений, — архиепископ постарался уклониться от прямого ответа, — особенно теперь, когда герцог назначил пятое июля днем коронации.

Никто не сомневался, что все будет готовиться по высшему разряду. Вокруг дворца и аббатства стучали молотки плотников, которые воздвигали трибуны для зрителей: люди работали с раннего утра до поздней ночи. В Лондон с грохотом въезжали телеги, нагруженные разными продуктами. Портной, за которым послали, чтобы он приготовил костюм для Ричарда, отказался принимать заказ. Он сказал, что, несмотря на длинные и светлые майские вечера, он и его подмастерья, не поднимая головы, сидят, скрестив ноги, при свете свечей, чтобы закончить множество новых туалетов, заказанных для будущего короля. Однажды утром, когда Елизавета медленно прогуливалась среди роз в маленьком садике аббата, она мельком увидела самого Глостера. Он пересекал королевский двор, за ним шествовали благородные лорды.

— Они, наверное, делают окончательные приготовления к пятому числу, — доложила Елизавета своей семье.

— Как мне хотелось бы видеть эту процессию! Мне хочется снова поездить на моей лошадке! — жаловался Ричард.

Все утро огромные двери Вестминстера оставались крепко запертыми. День был теплым, и братья-монахи, работавшие в саду, могли слышать через открытые окна сердито спорившие голоса. К полудню стало казаться, что желание Ричарда будет выполнено. После совещания множество священников пришли поговорить с королевой. На этот раз их возглавлял архиепископ Кентерберийский, и лицо его было сурово.

Высокие пэры считают, что Его Величество герцог Йоркский должен присутствовать на коронации своего брата.

Он начал разговор без всякого вступления, сразу после того, как благословил всех присутствующих.

— Но вы не должны допустить этого! Разве мы не находимся здесь под вашим покровительством! — запротестовала королева.

— Никто не собирается трогать вас, дочь моя. Ни вас, ни ваших двух старших принцесс. Они уже взрослые и могут выйти замуж, — уверял архиепископ королеву. — Но, несмотря на возражения милорда Гастингса и наши доводы, на Совете пришли к решению, что понятие «убежище» не может быть отнесено к детям, слишком малым, чтобы совершать грехи. После долгих рассуждений и дискуссий было принято решение, что если они невинны, то им не нужна и защита церкви.

Королева вскочила на ноги, побелев от ярости.

— Это все придумано нарочно! Это мерзкий трюк, чтобы отдать Ричарда в руки его дяди. И придумать эту мерзость мог только один человек! — громко заявила она.

— Может, он сделал это только с одной целью: чтобы герцог Йоркский ехал вместе со своим братом, мадам, — высказал предположение Джон Мор-тон, епископ Или, пытаясь успокоить ее.

— Как только он попадет в руки Глостера, тот уже его не отпустит! — возразила она. — Разве не ясно, какую цель он преследует? Почему они не стали требовать Энн, или Кэтрин, или же малышку Бриджит?

— После решения Совета Глостер может взять его силой, — напомнил архиепископ.

— Он не может этого сделать — ребенок болен, — начала лгать загнанная в угол королева.

— Мы, люди церкви, не хотим насилия, — продолжал он, не обращая внимания на ее беспомощную ложь. Если Вы, Ваше Высочество, добровольно отдадите мальчика, может, герцог Глостер более милостиво обойдется с вашими родственниками — лордом Риверсом и сэром Ричардом Греем.

— Вы хотите сказать, что я должна выбирать между жизнью моих родных и безопасностью сына?

— Он этого не утверждал, — признался архиепископ. — Послушайте, мадам, мне кажется, что вы сильно предубеждены против герцога Глостера. В данном случае на его стороне здравый смысл. Я прошу вас понять, что, кроме желания народа видеть герцога Йоркского на коронации своего брата, нужно учитывать, каким горем для Его Величества стала смерть отца, нашего короля Эдуарда IV, и как он одинок после того, как вы попросили убежища в аббатстве. Наш король еще так молод и раним. Милорд регент, который посещает его каждый день, говорит, что он скучает по брату и хочет видеться и играть с ним.

Елизавета, которая редко высказывалась публично, так как мать всегда обвиняла ее в недалекости, на сей раз решилась защищать братьев.

— Разве нельзя найти кого-нибудь, чтобы Неду было с кем проводить время? А молодой граф Уорвик разве не может быть с Недом, он же сын нашего дяди Кларенса? — спросила она.

Архиепископ утратил всю свою официальность и, улыбаясь, покачал головой: в отличие от матери, Елизавета никогда не раздражала и не обижала его.

— Он сейчас находится в замке Уорвик. Но, кроме того, я боюсь, что его компания не понравится вашему брату. Вы, наверное, не знаете, моя милая Елизавета, что он мало развит. Ему не повезло — он родился во время страшного шторма на море.

— Мне не нравится, что мой бедный сын одинок. Но, как правильно заметила моя дочь, его должны окружать юноши его возраста, так будет лучше. Как вы знаете, дети чаще ссорятся со своими родными.

Королева неуклюже закончила фразу, потому что продолжала искать отговорки, чтобы не отпускать Ричарда.

— Бесс, скажи, разве мы с Недом часто ссорились? — возмущенно прошептал Ричард, отвел сестру в сторону.

Елизавета нежно улыбнулась ему — она прекрасно знала его хороший характер. Она еще раз задумалась о том, как плохо, что мальчик оказался в центре ссоры.

— Ты знаешь, я уже не хочу ехать, — недовольно заметил он.

— Но у тебя будет новый костюм, Дикон, и ты поедешь по празднично украшенным улицам, вас будет приветствовать весь город, — с завистью заметила Энн.

— Банди приведет тебе нового коня, и ты будешь ехать рядом с Эдуардом и дядей Глостером, — добавила Елизавета.

— И когда вы вернетесь в Тауэр, ты сможешь увидеть всех львов, и медведей, и тигров, которые содержатся там, — вступила в разговор Сесиль. Ей тоже хотелось подбодрить его. — Разве ты не помнишь, как сам рассказывал нам, что Дорсет водил тебя и Эдуарда смотреть, как кормят зверей, и даже показал, как служители крепко задвигали болты запоров в их клетках?

— Правда, на это было так же интересно смотреть, как и работу печатного станка. Он показал нам главный болт-запор, который можно закрывать снаружи, если звери станут слишком агрессивными, — тут же вспомнил Ричард. Его быстрый ум навсегда запоминал подобные вещи.