Они радостно приветствовали принца Уэльского и его бронзоволосую невесту. По акведукам вместо воды текло вино. Алтари сияли от золотых блюд. Лошади были чудесно украшены нарядными сбруями, развевались знамена с геральдикой. Никогда, с тех пор как Тюдоры воцарились в Англии, никто не видел такой роскоши и богатства. Красочная процессия по Лондону, венчание в соборе Святого Павла, состязания перед Вестминстер-холлом, различные представления и маскарады, а теперь главный прием и банкет — такие празднества трудно выдержать!

— Генрих, с вашего позволения, я пойду немного отдохнуть перед главной частью празднества.

— Кажется, мне тоже следует передохнуть. Король улыбался — он был в хорошем настроении.

— Вы правильно заметили, что всю неделю играть роль радушных хозяев и принимать такое количество народа трудно, особенно когда уже не так молод!

— Но все прошло прекрасно, мадам! — запротестовал их младший сын Хэри. Он проводил ее в тихую галерею и предложил кресло. — Я прошу вас отсутствовать не слишком долго. — Королева поражалась его кипучей энергии, она погладила его по раскрасневшейся щеке. — Я не могу себе этого позволить — кругом так много того, что нужно посмотреть, услышать, сделать! Мне бы хотелось, чтобы Артур женился каждый день! И еще мне бы хотелось принять участие в состязании вместе с дядюшкой Куртене, Томасом Стеффордом и всеми остальными.

— Когда-нибудь ты сможешь показать себя — и, возможно, даже лучше, чем они, — сказала она, с гордостью глядя на его высокую фигуру с прекрасно развитыми мышцами.

— И тогда на моем шлеме будут цвета твои, а не какой-то глупой девчонки, как сейчас, — пообещал он, подставляя стульчик ей под ноги и садясь на него верхом, как на коня. — Скажи мне, дорогая моя, я все сделал правильно, когда провожал мою новую родственницу в собор Святого Павла?

— Прекрасно, что король поручил это вам! — напомнила ему Елизавета о высокой чести. Когда она наблюдала за процессией, сердце ее пело от гордости за него. Но ей не хотелось питать его неуемное честолюбие.

— Екатерина оказывается вполне земной девушкой, как только удается отбросить в сторону строгий этикет, которым окружили ее все эти священники и дуэньи, — продолжал он свой рассказ, даже не обращая внимания, — слушает ли его мать. — У нее такие восхитительные наряды. Эта широкополая испанская шляпа, которая была на ней, когда она ехала рядом со мной на андалузском муле! И длинная кружевная накидка, которую они называют мантильей! Она в ней была в церкви. Мадам, вы обратили внимание на дам в ее окружении? Рядом с каждой из них были красавицы нашего двора. Так интересно все было задумано! Только наш глупец гофмейстер забыл, что в Испании дамы сидят в седле, повернувшись в другую сторону, поэтому бедным дамам пришлось ехать спина к спине — как будто они только что поругались!

— Хэри, не следует непочтительно отзываться о милорде гофмейстере! — напомнила Елизавета сыну, но юноша видел, что мать улыбнулась.

— Даже девушка из Арагона смеялась, — хихикнул он. Он сразу вскочил, когда в зале начался новый тур веселья. — Вскоре начнутся танцы. Вы знаете, Артур так боится сделать ошибку, когда станет танцевать медленный испанский танец со сложными движениями, что решил избрать партнершей леди Гилдфорд. Он с ней будет танцевать английские танцы? Он так старается не совершать ошибок! Вы знаете, мадам, каким бы клоуном я ни был, я бы все равно танцевал с моей невестой, а не с гувернанткой моей сестры, да еще с такой немолодой!

— Но Артур более скромнее вас. Он всегда смотрит вперед, как отец, и старается избежать ошибок.

Второй сын Тюдоров ограничился озорной и смелой гримаской. Он научился этому у одного из своих грумов.

— Тогда хорошо, что он, а не я стал королем! — спокойно заметил он. Он был высоким, живым и здоровым юношей. В нем теперь уже не было ни таких тонких черт, ни чувствительности, присущей ее любимому Дикону — все это проявлялось у него лишь в раннем детстве. Его не очень волновало, что она устала, а ее младший брат обязательно обратил бы на это внимание. Но Хэри был ее сыном! В его жизни еще не появилась любовь, и мать была центром его мира. Ему была необходима сладость ее одобрения, как молодой розе требуется свежая роса.

— Я буду танцевать с Маргаритой после того, как закончится танец Екатерины и Артура и их партнеров, — сказал он. — Мадам, вы обещайте прийти к этому времени и посмотреть, как у меня получается?

— Я приду посмотреть на Маргариту. Она танцует прелестно, — сказала Елизавета. Нельзя, чтобы мальчик чувствовал себя пупом земли. Но на ее лице играла улыбка, когда она говорила об этом.

Она ни за что не пропустит танцы, которые будут танцевать ее дети, но сейчас ей необходимо немного отдохнуть.

— Может, приказать слугам, чтобы они принесли вам немного вина? — предложил он, вытянув шею, чтобы видеть, что происходит внизу.

— Пожалуйста, Хэри, — согласилась она.

— Вам следует возвратиться на праздник, не стоит больше оставаться здесь со мной. Вы обязательно пропустите что-нибудь интересное.

Когда он ушел, Елизавета откинулась на подушку, которую он принес для нее, и закрыла глаза. Сегодня она не один час слушала возбужденные речи людей, обращавшихся к ней через переводчиков. Ей нужно было умно отвечать им, не путать их сложные титулы и звания, не допустить ни малейшего нарушения трудных правил дворцового этикета. И все это время ее волновало, что подумает молодая, с великолепными манерами невестка о членах ее семьи, которые привыкли вести себя менее церемонно!

Елизавета отпила принесенного ей вина и попыталась немного расслабиться. Со своего места она видела великолепно одетых гостей. Они прохаживались взад и вперед по центральному залу. Горел камин, и языки пламени вздымались вверх, освещая высокий потолок самого красивого зала. Весь дворец звенел от смеха и веселья, был полон света, движения, музыки. Но здесь было довольно тихо и спокойно.

Она ругала себя за то, что ей понадобился отдых, но в последнее время она все чаще сильно уставала. Лето было жарким и душным. В Лондоне снова разразилась чума. Она была довольна, что Генрих привез ее морем в их город Кале. Она понимала, что он не тот человек, который из страха за себя удерет из города, когда в нем бушует чума, и Елизавета была ему благодарна за внимание. Но, как всегда, получилось, что его доброта была частью его планов. Кале оказался тем городом, откуда он мог прощупать возможность стоящего на очереди выгодного брака их младшей дочери Мэри.

Елизавета понимала, что Генрих ведет себя как мудрый, заботливый отец, но для нее самой Мэри все еще оставалась очаровательной крошкой, прелестным клубком детских капризов и ласк, чудесной хохотушкой. Кроме того, ей было неприятно, что ее муж такой скрытный! Почему он ей ничего не сказал до того, как они уехали из Англии? Ему следовало прежде всего обсудить это дело с ней, а не проводить секретные совещания за закрытыми дверями с архиепископом Мортоном. Но Елизавета была довольна, что не стала ему противоречить, — планы короля всегда приносили желаемые плоды. И она была ему благодарна за то, что ей удалось переменить обстановку и немного отдохнуть, хотя в глубине души не желала в этом признаваться.

Как только они вернулись в Лондон, она полностью погрузилась в хлопоты, связанные с ожидавшимся прибытием молоденькой невестки. «Бедная Екатерина Арагонская! Ей пришлось расстаться с обожающими ее родителями! — думала Елизавета. — Она покинула тепло и яркие краски Гренады и должна была переправиться через коварный пролив, потом ехать из Плимута по отвратительным дорогам под нудным холодным ноябрьским дождем…» К счастью, сам король поехал ей навстречу. Елизавета была уверена, что его манеры и обходительность смогли несколько облегчить муки бедной девочки!

Она все еще думала о том, как хорошо он выглядит, когда все идет по его плану, и вдруг увидела его рядом с собой.

— Вы тоже устали? — спросила она и налила ему вина. — Вам пришлось ехать в Плимут, наверное, это было тяжелое путешествие!