— Ни один человек?

— Ни один Мы, бабушка Кэти и я, прождали под деревом трое суток, но никто так и не появился. Листва такая густая, что невозможно разглядеть, что творится в кроне. Теперь все население городка скрывается где-то внутри ее. Бабушка Кэти пришла к убеждению, что мы не можем оставить этих людей во власти неведомого сумасшествия. И она решила тоже залезть на дерево. Приняла свою микстуру от ревматизма и начала карабкаться на нижние ветви.

— И что с ней стало?

— То же, что и с остальными. Назад она так и не вернулась.

Я решила описать в этом дневнике все, что будет происходить день за днем, чтобы оставить подробное свидетельство тех невероятных событий, в которых окажутся замешаны мои друзья и я сама. Теперь по множеству мелких деталей мне становится ясно, что я повзрослела. Когда я была совсем еще девочкой, подобные события вызвали бы у меня скорее радостное возбуждение, что-нибудь вроде: «Класс! Наконец происходит что-то необычное! Как здорово!» Но теперь все стало иначе.

Раньше мне казалось, что со мной ничего не может случиться, что я бессмертна. Каждое новое приключение я встречала с восторгом, как будто речь шла о захватывающей игре. Я просто не осознавала тех ужасных опасностей, которые нам угрожали. Сейчас, когда я вспоминаю, через что мне довелось пройти, меня охватывает запоздалый ужас, и я говорю себе. «Этого просто не может быть, я сошла с ума!»

Я пишу это, чтобы объяснить, насколько меня напугал вид городка, до которого мы добрались после двух часов езды по безлюдной местности.

Себастьян припарковал свой грузовичок на стоянке, и мы вышли из машины. На мгновение он остановился, принюхиваясь к ветру.

— Что ты стараешься обнаружить? — спросила я, уже заранее зная, что ответит мой бывший парень.

— Волков, — вздохнул он. — Они воспользовались всеобщим смятением, чтобы сбежать из заповедника. Это означает, что они уже давно не принимают лекарств. Понимаешь, о чем я?

— Они превратились?

— Да. И теперь рыщут по окрестностям в поисках пищи. Голод делает их свирепыми и опасными.

Синий пес легонько цапнул меня за лодыжку, чтобы привлечь внимание, и сказал:

— Те свитера… думаю, тебе стоит рассказать ему про то, что с тобой случилось в аэропорту.

Я пересказала все как можно подробнее. Себастьян покачал головой.

— Да, я знаю, в чем тут дело, — проворчал он. — Это бабушке Кэти пришла в голову идея собирать шерсть оборотней и вязать из нее свитера. Туристам они очень нравились, и к тому же продажа свитеров приносила некоторый доход заповеднику, который вовсе не купался в деньгах. Но что-то пошло не так. Шерсть оказалась зараженной. Этого никто не мог предусмотреть. Десятки отпускников, надевая эту одежду, вдруг начинали превращаться в волков. Пошли слухи. Вполне вероятно, что полиция арестовала бы бабушку Кэти, если бы не эта история с упавшим с неба деревом.

Не могу сказать, чтобы я очень уж сильно удивилась. Бабушка Кэти имела склонность ко всяким сомнительным предприятиям, которые нередко оборачивались катастрофой. Она была ужасно милой, но все-таки немножко сумасшедшей, стоит это признать.

Вслед за Себастьяном мы вошли в городок.

Черное озеро поблескивало на солнце. Оно было похоже на огромную чернильную кляксу, с той разницей, что это все-таки была вода. Я смочила в ней путы и осмотрела их.

— Она не пачкается, — сказал Себастьян, склонившись над моим плечом. — Я и сам знаю, что это похоже на чернила, но все-таки это не так. Этой водой нельзя писать, и если ты намочишь в ней одежду, она не окрасится. Понятия не имею почему.

Близость Себастьяна смутила меня.

Я чувствовала тепло его щеки у своего лица и все-таки не стала оборачиваться. Что-то меня удерживало — возможно, едва уловимый звериный запах, исходивший от его волос Запах волчьего меха, который заставил меня отшатнуться. Я тут же пожалела об этом. Должно быть. Себастьян заметил мое движение, потому что он тут же отошел, и мне показалось, что его глаза на мгновение полыхнули желтым. Он скрипнул зубами. На какую-то секунду его черты исказились, приобретя жестокое, звериное выражение. А может быть, мне просто померещилось. Сейчас когда я пишу эти слова, я уже не так уверена в том, что глаза меня не обманули.

Я должна быть честной сама с собой: этот парень одновременно и путает меня, и притягивает.

Я выпрямилась, закинув голову вверх. Вид дерева заставил меня содрогнуться. Оно было огромное, исполинский ствол нес тысячи ветвей, которые раскинулись на сотни метров. Но самым ужасным был сумрачный, совершенно черный цвет его кроны, силуэт которой напоминал жуткое грибообразное облако, вырастающее в небе после атомного взрыва. Это было… чудовищно.

— И как я тебе уже говорил, — раздался рядом голос Себастьяна, — оно продолжает расти. Я нанес метки на стволе на уровне земли; это позволило мне установить, что дерево вырастает примерно на метр за один час. Скоро его вершина затеряется в облаках. Никогда в жизни такого не видел. Дерево, достигающее небес!

Мы медленно пошли вдоль берега в сторону городка. Мне никак не удавалось отвести взгляд от чудовищного дерева. Конечно, в первую очередь я вспомнила Иггдрасиль — исполинский ясень из мифологии викингов, корни которого растут из центра мироздания. Легенды такого рода существуют во многих человеческих культурах, но никогда раньше мне не доводилось видеть, чтобы сказка стала реальностью.

Когда мы дошли до окраины города, я увидела корни… Они выступали из земли, как щупальца, прорезая глубокие трещины в улицах и тротуарах. Они проникали в дома через окна и выходили с другой стороны, вырывая фундаменты из земли и поднимая человеческие жилища в воздух, где они и оставались висеть. Кошмарное зрелище.

— Прямо щупальца спрута, — проворчал синий пес с опаской в голосе. — Даже задумаешься — а действительно ли это дерево?

— Что же еще это может быть? — удивился Себастьян.

— Не знаю, — буркнул пес. — Может, какая-то особая форма инопланетной жизни. Животное, замаскированное под растение.

— Возможно, он прав, — прошептала я. — Взять, например, палочника…

— Кого?

— Палочника. Насекомое, которое маскируется под сухую веточку, чтобы спрятаться от хищников.

Я умолкла, не решаясь продолжать. Мне вдруг стало страшно, что дерево нас подслушивает. А что, если его листья — это на самом деле уши? Тысячи ушей, способных улавливать все, что творится в радиусе сотни километров вокруг?

Я встряхнулась, прогоняя наваждение. Сейчас явно не лучшее время, чтобы предаваться фантазиям.

Я не решалась продолжать обследование. Дома, висящие у меня над головой на огромных корнях, нагоняли страх. Если какой-нибудь из них свалится, нас расплющит в лепешку.

— Ты видела? — тявкнул синий пес. — Все корни тянутся к озеру и погружаются в него. Похоже, дерево питается этой черной водой.

Он говорил правду. Разгромив город, опрокинув дома и взорвав улицы, корни стремились к берегу озера и погружались в воду.

— Точно, как щупальца, — продолжал мой маленький приятель. — Или как хоботы, вроде тех, что есть у слонов. Дерево пользуется ими, чтобы пить этот кошмарный смоляной бульончик.

Я не знала, что сказать. Любой вариант казался возможным.

Себастьян нервно переминался с ноги на ногу. Я с удивлением и горечью увидела выражение страха на его лице. А ведь в прежние времена он питал настоящую страсть к рискованным приключениям! Уловив мой взгляд, он бессильно махнул рукой и раздраженно буркнул:

— Ничего не могу поделать, это все лекарства. Мне приходится либо быть таким, либо снова становиться оборотнем. Так что придется тебе справляться в одиночку, моя милая. Не рассчитывай, что я тоже буду играть в героев.

Грустно было это слышать. Я уже готова была с нежностью прикоснуться к нему, но вовремя удержалась: сейчас был неподходящий момент для повторения прошлых ошибок.

— Может, попробовать обрубить корни? — предложил синий пес. — Без воды это дерево погибнет, как цветок, если его вытащить из вазы. Разве не так?