Черт возьми, он застрелил этого проклятого кролика! Просто так, шутки ради!

Она удивилась тому, как хорошо он владел собой, вновь заговорив с ней. В какой-то момент она засомневалась в правильности своего поведения — одна из ее плохих привычек. Может быть, это она сделала что-то неправильно? Вздор!

— Прошу прощения, фрейлейн, — сказал он твердо. — Вы сошли с корабля, не так ли?

— Никогда не подумала бы, что убежавшего…

— Простите, — повторил он еще раз с нажимом, — вы доставили это животное на берег?

— Я… да, то есть… нет! — Почему она чувствует себя так неловко? Ее ярость не утихла, но с каждой секундой она теряла желание продолжать в том, же духе.

— Ввоз животных запрещен, — сказал он, — за исключением крупного рогатого скота, свиней и овец. Вот это, — он указал на пятно крови, — определенно не относилось ни к чему из вышеперечисленного.

— Утешительно, что солдаты умеют находить различие, — ответила она. — Люди могут чувствовать себя в безопасности.

Один из мужчин, стоящих сзади, с негодованием хотел вмешаться, но приятель удержал его и молча, покачал головой.

Молодой парень, стрелявший в кролика, окинул Сендрин взглядом сверху вниз с таким спокойствием, что это привело ее в еще большую ярость.

— Я мог бы приказать арестовать вас, фрейлейн, вы понимаете это?

— Вы скажете своему начальнику, что женщина плюнула вам в лицо?

Ее выпад остался без ответа.

— Вы ввезли животное в страну без разрешения. К тому же кролика. Знаете, сколько хлопот доставляли нам кролики в течение только последних десяти лет?

— Он принадлежал ребенку. Это было домашнее животное, которое держали в клетке.

— Наверняка я заметил бы, если бы он бежал по улице в клетке!

— Вам весело, не так ли?

Он выпрямился так, что она испугалась, как бы с его куртки не поотлетали все пуговицы и нашивки. Впервые у него дрогнули уголки рта. Ей стало ясно, что он все это время с трудом сдерживал смех. Несмотря на плевок, она его развлекала. И это действительно привело ее в ярость.

— Я тотчас подала бы на вас жалобу, если бы знала куда.

— Можете не затруднять себя, фрейлейн.

Немного растерянно, но с решительностью человека, зашедшего слишком далеко, чтобы не позволить себе еще одну малость, она достала из кармана пальто карандаш и крохотный блокнотик; и то и другое она всегда держала при себе.

— Назовите свое имя.

— Валериан Каскаден, военнослужащий защитного подразделения Немецкой Юго-Западной Африки в ранге…

Она внезапно прервала его. От неожиданности карандаш дернулся в ее руке, разорвав верхние листы блокнота.

— Вы сказали Каскаден?

— Так точно, фрейлейн. Я…

— Подождите, — она нервно сунула карандаш и блокнот обратно в карман. — Вы же не Валериан Каскаден из Виндхука?

Уголки его рта перестали подергиваться, и невозмутимость сползла с его лица. Он выглядел теперь по меньшей мере таким же удивленным, как и она.

— Вы случайно не фрейлейн Мук? — Он выудил из кармана брюк записку и прочитал вслух: — Цендрине Мук?

— Правильно Сендрин, это французское имя. «Ц» произносится как «с», а «е» на конце вообще сокращается. — Затем она кивнула: — Да, это я, — и мысленно добавила: «…боюсь, что я».

— Простите, — он обратился к ней в третий раз, — я ожидал увидеть перед собой кого-то другого, постарше, вы понимаете?

Валериан Каскаден. Великолепно! Он был одним из двух сыновей ее будущих работодателей, Тита и Мадлен Каскаденов, братом двух маленьких девочек, Лукреции и Саломы, которых она приехала обучать.

Она оплевала сына людей, которые будут выплачивать ей зарплату!

Но тут она вспомнила о мертвом кролике и о слезах Фридерики. Кто бы ни был этот парень, он получил по заслугам!

Он, казалось, решил больше не вспоминать о случившемся и кивнул своим товарищам. Коротко поклонившись Сендрин, оба мужчины исчезли в тумане.

— Я здесь, чтобы встретить вас, — сказал он. — Я уже искал вас на берегу. — Он прислушался. Из тумана все еще раздавалось пыхтение паровоза. — Если поторопимся, мы еще успеем на этот поезд. Следующий будет только завтра утром.

С этими словами он схватил Сендрин за руку и потащил ее сквозь туман. Она следовала за ним совершенно ошеломленная, неспособная возражать, дерзить или сопротивляться ему каким-нибудь иным способом. Да и что еще она могла придумать? Она уже ударила и оплевала его, вряд ли она могла себя в этом превзойти. И уж наверняка выцарапать ему глаза прямо здесь, на улице, было бы для нее не лучшим дебютом в семье Каскаденов.

— Спальный вагон? — удивленно спросила она, когда кондуктор указал ей на вагон, в котором были зарезервированы места для нее и Валериана.

— Отдельное купе, разумеется, — поспешно проговорил Валериан, стоявший рядом с кондуктором на крохотной платформе Свакопмунда. — Мое купе рядом.

— Как долго длится поездка?

— Примерно двадцать восемь часов, фрейлейн, — нетерпеливо ответил кондуктор.

По приказу Валериана он задерживал отправление состава. Поезд опаздывал уже на полчаса, и остальные пассажиры недовольно ворчали. В первый раз Сендрин получила представление о том, что такое власть Каскаденов в этой стране.

— Так долго? — вырвалось у нее изумленно. — Для двухсот шестидесяти километров?

— Это если по прямой, фрейлейн, — пояснил кондуктор. — Путь по железной дороге составляет ровно триста восемьдесят два километра.

Валериан кивком дал ему понять, что тот может быть свободен. Кондуктор повернулся и пошел к локомотиву, а Валериан занялся размещением багажа Сендрин. Двери отдельных купе открывались на платформу, а не как обычно — внутрь вагона, в коридор. Во время поездки пассажиры в своих кабинках были полностью отрезаны друг от друга.

— Поезд идет через Карибиб и Окагандию — вот такой длинный маршрут, — объяснил Валериан и со вздохом добавил: — А поскольку скорость поезда всего лишь четырнадцать километров в час, неудивительно, что поездка столь длительна. Здесь, на Юго-Западе, на все нужно несколько больше времени, чем в других местах. Это первое железнодорожное сообщение в стране, открытое несколько лет тому назад. Много людей все еще гордятся этим.

Сендрин кивнула с отсутствующим видом, напряженно размышляя над тем, как ей выпроводить Валериана из своего купе. Ее антипатия к нему не прошла. Кроме того, она чувствовала себя отвратительно из-за того, что не смогла даже утешить маленькую Фридерику. Девочка могла подумать, что Сендрин просто позабыла о ней.

— Не беспокойтесь из-за малышки, — внезапно сказал Валериан, как будто прочитал ее мысли. — Я узнаю, где она живет. Вы сможете, если захотите, написать ей письмо.

— Ее мать — урожденная фон Оеблитц. Отец — солдат защитного подразделения в… — она задумалась, — в Окомбахе, как мне кажется.

— Тем легче будет его найти, — снова веки Валериана дрогнули, когда их взгляды пересеклись. — Положитесь на меня.

Действительно ли он хотел загладить свой проступок? Если это был его способ приносить извинения, то Сендрин ни в коем случае не собиралась довольствоваться этим.

С платформы раздался свисток кондуктора, и почти в то же мгновение поезд тронулся.

— О нет, — воскликнул, Валериан, но его потрясение выглядело наигранным. — Боюсь, теперь я должен остаться у вас до следующей остановки.

Поезд медленно набирал ход, проезжая перрон. Валериану еще ничего не стоило бы выйти и перейти в собственное купе. Но он, очевидно, хотел составить компанию Сендрин, и у нее не достало решительности выставить его вон. Если в результате несчастного случая он подвернет себе ногу или, не дай бог, попадет под поезд, ей не хотелось бы нести за это ответственность.

С одной стороны купе находилась узкая тахта, с другой — два обитых тканью сиденья. Сендрин сняла пальто, положила его на кровать и уселась возле окна. Она пыталась не замечать Валериана. Вытащив из дорожной сумки книгу, она сделала вид, что углубилась в чтение. На самом деле Сендрин ничего не могла воспринимать из прочитанного, но она готова была делать все что угодно, лишь бы избежать необходимости беседовать с этим грубияном.