— Вот сюда, пожалуйста.— Шива придержала нам дверь.— Присаживайтесь, подождите пару минут. Не смущайтесь, чувствуйте себя как дома.

В комнате без окон, куда нас привели, царил страшный беспорядок. Деревянные стульчики ярких цветов теснились вокруг трех маленьких столиков. Каждый стол был завален книгами с названиями вроде: «Бремя гениальности», «Слезы Эйнштейна», «Адаптация посредственности», «Истоки интеллекта». В углу комнаты стояла классная доска, сверху донизу исписанная сложными математическими уравнениями. Из-под доски торчали чьи-то ботиночки.

— А на чем специализируются эти Паркеры? — полюбопытствовала Бетти, не сразу заметив, что мы не одни.

— Они якобы помогают одаренным детям,— отозвалась я.— Вон как раз один такой одаренный — прячется за доской.

Я сдвинула доску чуть в сторону. Маленький мальчик забился в уголок, прижимая к груди игрушечного мишку.

— Эй, привет! — поздоровалась я.— Меня зовут Ананка. Ты чего прячешься?

Мальчуган глядел на меня снизу вверх огромными карими глазами, в которых не читалось ни грусти, ни страха. Он не ответил мне ни словом, зато быстро-быстро заморгал.

Я попробовала еще раз.

— Слушай, выходи, посиди с нами! Тебе нечего бояться. Мы хорошие, правда.

Мальчик ссадил медведя на пол и проворно воспроизвел некую последовательность знаков на пальцах.

— Глухой, наверное,— сказала я Ди-Ди с Бетти.

Мальчишка обескураженно вздохнул и вытащил из кармана рубашки ручку и клочок бумаги. Несколько секунд он сосредоточенно писал что-то, а затем протянул записку мне.

Со всей очевидностью, ни азбуки Морзе, ни языка глухонемых вы не понимаете. Я не глухой и прячусь вовсе не от вас. Я нахожусь под наблюдением. Комната оснащена двумя видеокамерами. Это социальный эксперимент. Доктора хотят пронаблюдать, как я взаимодействую с нормальными детьми. Против вас я ничего не имею. Просто сегодня я не в настроении изображать подопытного кролика.

Джеффри.

— Прекрасный почерк,— тихо похвалила я.— Так где, говоришь, эти камеры?

Джеффри указал на две коробочки, закрепленные под самым потолком. Выглядели они вполне безобидно, если бы не пучок проводов, уходящий в стену.

— Эй, Ди-Ди,— попросила я, подходя к одной из коробочек.— Подсади-ка меня.

Ди-Ди подозрительно нахмурилась, но сцепила-таки руки в «замок». Я приподнялась на нужную высоту, ухватилась за провода и выдернула их из коробочки.

— И еще одна,— проговорила я, направляясь в противоположный угол.

— Кое-кому это не понравится,— предостерег Джеффри из-за доски.

— А мне плевать, понравится им это или нет,— сказала я прямо во вторую видеокамеру.— В Нью-Йорке закон запрещает делать видеозаписи и записывать разговоры людей без их официального согласия. И не помню, чтобы я заполняла какие-либо бланки разрешения.— С этими словами я с хрустом выдрала провода из второй коробочки.

— Ну, выходи,— позвала я малыша.— Видеокамеры больше не работают.

— Спасибо! — Джеффри облегченно выдохнул — так радуется жизни песик, выпущенный с утра погулять.— Но боюсь, эксперимент в любом случае не имел смысла. Судя по тому, как хорошо вы знаете законодательство штата, дерзну утверждать, что вы вряд ли нормальны. Ваш 10, явно на порядок выше среднего.

— Я никакой не гений,— возразила я.— Я просто много читаю.

— А как, по-твоему, гении становятся гениями?

— И часто с тобой так экспериментируют? — поинтересовалась Бетти.

— Да это все Шива. Она хуже всех. Она про меня диссертацию пишет в аспирантуре. Вообще-то я сам виноват. Я хотел найти общий язык со сверстниками, хотя родители считают, это ненормально — когда хочешь быть нормальным. Я сам себя наказал. Я останусь здесь до тех пор, пока не научусь признавать, что я не такой, как другие.

— Это просто ужасно,— посочувствовала Бетти.— А почему ты не притворишься, что вылечился?

— Да вообще-то меня не надо убеждать в том, что я не такой, как другие, я и сам об этом отлично знаю,— вздохнул Джеффри.— Я с самого рождения свыкаюсь с этим знанием. Но пусть Шива не думает, что победила. Насколько это зависит от меня, она никогда не защитится.

В комнату ворвалась разъяренная Шива, и малыш Джеффри вновь спрятался за доской.

— Эти видеокамеры стоили целое состояние, мерзавки вы маленькие!

— А нарушения закона обходятся недешево,— отозвалась я,— Кем вы вообще себя возомнили? Не иначе как Джейн Гудолл?[26]

— Да я бы охотнее с гориллами работала; даже они лучше воспитаны! — прорычала Шива.

— Ага, и постоять за себя не умеют. Послушайте, мы сюда пришли не в экспериментах ваших гнусных участвовать. Вы проводите нас к Паркерам или нет?

— Отлично,— процедила Шива сквозь стиснутые зубы.— Идите за мной. Мне вы в любом случае больше ни на что не нужны.

Доктора Паркер и Паркер обосновались в офисе, изрядно похожем на картинную галерею. Ослепительно белые стены были завешаны картинами с изображением грустных животных за решетками клеток.

— Здравствуйте,— поздоровался джентльмен с аккуратно подстриженной рыжей бородкой клинышком. Одет он был на первый взгляд во что попало, однако ж этот «небрежный» ансамбль, наверняка составленный экспертами, стоил подороже среднестатистической машины.— Я — доктор Артур Паркер. Это моя жена, доктор Джейн Паркер.

Дама выступила вперед и пожала нам руки. Каждая отдельно взятая деталь ее внешности — от полосатого свитера до цветных очков — была рассчитана на то, чтобы излучать теплоту и доверие. Однако что-то в ее манере держаться наводило на мысль, что детей она терпеть не может.

— Шива сказала, вы знаете Финеаса,— проговорил Паркер-папа.— Простите наше любопытство, а как вы с ним познакомились?

— Его белки напали на нашу подругу в Морнингсайд-парке,— сообщила я.

— Ах вот как.— Доктор Паркер нахмурился. Подошел к столу, вытащил чековую книжку.— Во сколько вы оцениваете нанесенный ущерб?

— Мы не из-за денег пришли,— запротестовала Бетти.— Мы ищем Финеаса. Мы за него тревожимся.

— А вам-то с какой стати о нем тревожиться? — удивилась мать Каспара так, словно ничего глупее в жизни своей не слышала.

— Сегодня утром его похитили из Центрального парка,— сообщила я.— Мы подумали, вдруг вы к этому причастны.

— Для начала,— проговорил отец Каспара так, словно урезонивал тупую козу,— если бы мальчика увезли мы, это не считалось бы похищением. Мы вообще-то его родители.

— Мы только что говорили с одним его другом,— настаивала я.— На его глазах Финеаса насильно увез какой-то человек с прилизанными волосами и в пижонском костюме.— В памяти моей вспыхнул знакомый образ, но делиться своим откровением я поостереглась.

Родители Каспара обменялись многозначительными улыбками.

— Да-да, именно так он и сбежал из дома. Он нанял какого-то бомжа и обставил свое исчезновение так, чтобы оно смахивало на похищение.

Только спустя месяц мы выяснили, что на самом деле Финеас живет в парке. Видите ли, Финеас не такой, как другие. Не такой, как вы. Он особенный.

— Ну, право же, Джейн,— фальшиво улыбнулся отец Каспара.— Я уверен, что и наши гостьи по-своему тоже совершенно особенные. Просто наш сын наделен редким даром, которого вам не понять.

— Спорим, мы справимся? — буркнула Ди-Ди. Ей изрядно осточертело, что ее интеллект здесь то и дело ставят под сомнение.

— Милая...— предостерегающе промолвил Артур Паркер.

— Ну, если вы так настаиваете,— вмешалась мать Каспара. Похоже, она только и ждала наших расспросов.— Вы по сторонам посмотрите. Все эти картины написал наш сын. Еще несколько из той же серии были проданы на аукционе за сумму более тридцати тысяч долларов. Впечатляюще, не так ли? — Мы все согласно кивнули,— О’кей. А что, если я скажу вам, что Финеас написал их в возрасте пяти лет от роду?

Я пригляделась повнимательнее к одной из картин. В угол клетки забилась одинокая мартышка. Бессильно уронила лапы, понурила голову. А перед клеткой собралась гогочущая толпа. Дюжий здоровяк занес руку, нацелившись швырнуть в звереныша земляным орехом. Для пятилетнего малыша картина была и впрямь впечатляющей.