— Итак, — сказала Кларисса, усевшись в глубокое кресло перед камином, — могу ли я расценивать это как знак того, что ты нако­нец-то изволил прийти в себя? — Голос ее был резким, пронзительным, но взгляд, устрем­ленный на сына, еще пронзительнее.

— Неужели ты сомневалась, мама? — бес­страстно ответил тот.

Кларисса в ответ издала горлом звук, сред­ний между всхлипом и рычанием.

— Я прекрасно знаю, насколько ты свое­вольный и упрямый человек, Стэнли.

— Ну-ну, — успокаивающе сказал он, — я решил, что пора взяться за ум и стать образ­цовым сыном… Но сначала, мама, мне хоте­лось бы уточнить, не забыла ли ты о своем обещании передать мне контрольный пакет и пост президента компании, если я женюсь к своему двадцать восьмому дню рождения, а? Оно в силе? — Тон его был деловым и ожив­ленным.

— Ты прекрасно знаешь, что в силе, — от­ветила Кларисса Гилбрайт. — Я поставила толь­ко одно условие и, безусловно, сдержу слово, если ты выполнишь его. Твой отец всегда безо­говорочно доверял моим мнениям и суждени­ям. Он согласился бы со мной, уверена.

— Отлично! В таком случае, мама, можешь пожелать мне счастья и позаботиться о подпи­сании, всех необходимых бумаг.

Миссис Гилбрайт замерла и сжала руками подлокотники кресла, лишившись на мгновение дара речи. Чего нельзя было сказать о Маргарет.

— О, Стэн, какой ты нехороший, — про­ворковала она. — Сделать мне предложение в такой странной форме. — Она хихикнула. — Но не волнуйся, я придумаю тебе достойное на­казание за такое отсутствие галантности. — Марго повернулась к будущей свекрови. — Ска­жите мне, Кларисса, как я должна проучить нашего милого грубияна, который лишил меня удовольствия побыть объектом ухаживания? — И снова засмеялась, уже кокетливо, и взгля­нула на своего будущего супруга.

На его лице появилось очень странное вы­ражение, словно он с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Стэнли поднял руку и произнес:

— Что ж, думаю, теперь самое время вы­пить шампанского.

Тут же появился By Линь, неся на серебря­ном подносе серебряное ведерко с бутылкой замороженной «Вдовы Клико» и бокалами. Он поставил поднос на стол между ними, выслу­шал тихое приказание Стэнли, поклонился и неслышно вышел из гостиной. А молодой человек посвятил безраздельное внимание отку­пориванию шампанского.

Марго раздраженно цокнула языком.

— By Линь стареет. Принес лишний бокал. Думаю, пришло время отправить его на покой.

Раздался легкий хлопок, звук льющейся жид­кости, и Стэнли протянул ей полный бокал.

— Когда станешь хозяйкой в доме, сможешь сама сказать ему об этом.

Губы Маргарет чуть заметно скривились в самодовольной улыбке. Стэнли внимательно наблюдал за ней с непроницаемым выраже­нием лица.

Кларисса взяла свой бокал и подняла его.

— Предлагаю тост. — Она явно была счаст­лива, что сумела наконец-то уломать строп­тивого старшего сына, и не пыталась этого скрыть. — За будущую миссис Гилбрайт!

Стэнли тоже поднял свой бокал.

— Как это мило с твоей стороны, мама, — пробормотал он. В этот момент раздался ка­кой-то звук, и он повернул голову к двери — И как своевременно!

На пороге стояла Орланда. За ее спиной маячил By Линь. Стэнли испытал ни с чем не сравнимое удовлетворение. Девица являла со­бой именно то зрелище, на которое он и рас­считывал. И мать, и ее драгоценная Марго гля­дели на нее во все глаза, а она стояла перед ними — одетая в кошмарное платье, с волоса­ми, стянутыми на затылке в пучок, и — что самое замечательное — с ребенком, сидящим на ее правом бедре.

Стэнли подошел к ней и взял за руку. По­тянул вперед, продемонстрировав всем золо­тое обручальное кольцо на ее пальце.

— Позвольте мне, — произнес он голосом сладким, как восточный шербет, — предста­вить вам мою жену, миссис Гилбрайт.

Минуту стояла гробовая тишина. А потом разразился скандал. Громче всех звучал голос пожилой леди. Она так кричала, что Орланда, перепугавшись, не могла понять ни слова. Но тон говорил сам за себя.

Миссис Гилбрайт — ибо молодая женщина сразу поняла, что это не кто иная, как мать Стэнли, сыпала быстрыми возмущенными словами: «невероятно», «позор», «оскорбле­ние», «чудовищно». Маленький дворецкий вы­глядел так, словно его ударили кирпичом по голове. А женщина с ярко накрашенными гу­бами, сидящая за столом, похоже, просто от­казывалась верить своим ушам.

А потом, к ужасу Орланды и скрытому во­сторгу Стэнли, раздался рев Камиллы.

Орланда вырвала руку, у сжимавшего ее за­пястье Стэнли, и прижала к себе плачущую девочку, отвернувшись от членов явно ненор­мальной семейки. Что тут происходит?

В этот момент звучный голос ее мужа пере­бил визгливый голос его матери. Он был та­ким же гневным, как и у миссис Гилбрайт. Орланда в отчаянии попыталась ретировать­ся, удрать из гостиной, успокоить малышку Камиллу, но это оказалось невозможным. Де­вочка не замолкала, а ее саму внезапно схва­тили за рукав. И тут же Орланда оказалась оку­танной тяжелым облаком сладких дорогих ду­хов. Она оглянулась — младшая из двух женщин смотрела ей в лицо, зло сощурив глаза.

— Кто вы такая? — прошипела та. — Что за игру затеяли? И почему прикидываетесь же­ной Стэнли?

Она схватила ее за руку, попыталась нащу­пать золотое обручальное кольцо, словно хо­тела проверить, настоящее ли оно. Но Орланда вырвалась и повернулась так, чтобы защи­тить своим телом от разъяренной фурии пла­чущую Камиллу.

Затем кинулась к открытой двери, спотк­нулась, крепче прижала к себе дочь и выско­чила наконец в просторный холл с мрамор­ной лестницей. Скорее, скорее оказаться в ти­шине отведенной ей спальни! И только захлопнув за собой массивную дверь, она по­зволила себе перевести дыхание.

Первой и неотложной ее заботой была Ка­милла, которая рыдала почти истерически. Но постепенно тихие, нежные материнские сло­ва, ее поглаживающие, мягкие руки оказали желанное действие, и девочка затихла, сунула большой палец в рот и успокоилась.

Орланда же по-прежнему ощущала глубо­чайшее потрясение. Крики в гостиной слились в общий гул, мешая понять отдельные слова, но бешенство и неистовство всех участников отвратительной сцены нельзя было спутать ни с чем.

Господи всемилостивый и всемогущий, во что же я ввязалась? Пожалуйста, ну пожалуй­ста, сделай так, чтобы я проснулась и увиде­ла, что мы дома! — мысленно взмолилась она. Увы, это был не сон. Она на самом деле здесь, в Гонконге, в особняке, замужем за мужчиной, чья мать едва не лишилась рассуд­ка при известии о его женитьбе на ней, Орланде…

Она прижала Камиллу к груди и присела на кровать. Дочка почувствовала ее уныние и снова захныкала…

К крикам внизу присоединились громкие тяжелые шаги, стали с шумом хлопать двери. Наконец, после самой громкой вспышки го­лосов послышался самый сильный удар за­хлопнувшейся двери. Он разнесся по всему дому, потряся его до основания. После этого все затихло. Но не прошло и тридцати секунд, как раздался рев мощного двигателя, потом визг колес сорвавшегося с места автомобиля.

И снова тишина воцарилась в особняке. Аб­солютная, гробовая. И это нервировало не меньше, чем крики.

Орланда инстинктивно поняла, что самое лучшее в ее ситуации, — это держаться вдали от всех и вся, и осталась в своей комнате. Ка­милла постепенно успокоилась, но прошло не так много времени, как природа взяла свое и малышка снова закапризничала. Она проголо­далась.

Мать порылась в сумке, но найденные там груша и пара печений не удовлетворили дочь. Следующие полчаса Орланда провела в тщет­ной попытке как-то развлечь ее, заставить за­быть о еде и уснуть без ужина. Но нет, это ока­залось невозможно. Растущий организм насто­ятельно требовал нормальной пищи, и никакие пустяки не могли заменить ее.

Делать нечего, со вздохом решила Орлан­да, на цыпочках подкралась к двери и прислу­шалась. Тихо, ни звука, кроме бешеного бие­ния ее сердца. Взяв девочку на руки, молодая женщина осторожно вышла из комнаты и бес­шумно спустилась по лестнице. Надеясь найти By Линь, миновала главный коридор и свернула в ответвление, которое, по ее представ­лениям, должно было вести в хозяйственное крыло. Одна дверь была приоткрыта, и Орланда робко вошла. Если бы речь шла о ней од­ной, то она бы с радостью осталась без ужина и укрылась от враждебного мира в кровати. Но Камилла — другое дело. Неужели никто в этом доме не пожалеет невинную крошку?