Мальчики возмутились до глубины души.

— А вы не подчиняйтесь! — пылко выкрикнул Миша.

— Мы так и делаем! Мы браконьерствуем, и пусть вас не пугает это слово: только этим мы поддерживаем жизнь наших детей… Правда, есть лесные сторожа, но они… — Джерри добродушно улыбнулся, — они свои ребята, понимают. Время от времени мы сами даем им какои-нибудь сломанный капкан, и они представляют его лорд-сенешалю для доказательства своей бдительности.

Все расхохотались. Тем временем был готов завтрак. Хозяйка поставила сковородку в центре стола, грубо сколоченного из неровных досок, взрослые разместились вокруг на обрубках, заменявших стулья, а дети стояли на ногах. Хозяйка дала каждому застольнику кусок маисового хлеба, который заменил тарелку: на него были положены кусочки жаркого.

У Миши и Антона слезы навернулись на глаза, когда они увидели, с какой жадностью ребятишки Джерри накинулись на пищу. Самим им кусок не полез в горло, и они потихоньку передали свои порции старшим мальчикам; те уничтожили их в мгновение ока…

После завтрака Бирн сказал:

— Майк, принеси корзину, притороченную у седла моей лошади.

Миша быстро исполнил поручение. Бирн начал развязывать корзину, а дети лесоруба толпились вокруг, страшно заинтересованные, так как они учуяли, что в корзине съестное.

Но что поднялось, когда на стол было выложено содержимое корзины: пироги, котлеты, дичь, куски торта, фрукты. Ребятишки прямо обезумели от восторга, и руки их потянулись к столу… — Э, нет! Так не годится! — воскликнул Джерри. — Зовите всех товарищей…

Через несколько минут в хижину набилось больше двух десятков мальчишек и девчонок. Джерри с аптекарской точностью распределил привезенные яства, и долгое время после этого слышалось только вкусное чавканье, сопенье и хруст обгладываемых костей. Да, такого пира эти ребята не забудут до конца своих дней!

Потом Джером Бирн и лесорубы, запершись в пустой хижине, долго вели серьезный разговор, а пионеры пытались втянуть ребятишек в игру. Но для тех ощущение сытости в желудке было таким непривычным, что они даже как-то отяжелели, а некоторые прикорнули под кустиками и сладко заснули…

В течение долгого летнего дня пионеры успели побывать со своим наставником еще в двух поселках — и везде одно и то же впечатление неприкрытой нищеты, жалкого голодного существования…

А назавтра — дворец, наполненный праздными, пресыщенными людьми в роскошных одеждах, изнывающими от скуки и безделья. Теперь, когда пионеры воочию увидели, что скрывается за блестящим фасадом Норландии, им невыразимо противна была мысль, что снова придется прислуживать королеве и фрейлинам, целовать ручки дамам… С великим трудом уговорил их Джером Бирн играть еще некоторое время опостылевшую им роль пажей.

После того, как наши герои побывали у лесорубов, прошло около двух недель. Граф Монтегю продолжал рыскать по замкам, стараясь завербовать побольше недовольных, чтобы раскрытие заговора произвело сильное впечатление. Но, к его удивлению, все рыцари, с кем он ни говорил, выражали крайнее восхищение норландскими порядками и уверяли, что лучше не может ничего быть.

Поведение рыцарей казалось провокатору загадочным, но дело объяснялось весьма просто: Сэй и Паулет, организуя свой заговор, предупредили людей о сомнительной роли графа Монтегю.

И вот в одну из ночей под воскресенье было назначено тайное собрание заговорщиков на опушке Шервудского леса, в нескольких милях от замка Виндзор.

Рыцари, жившие далеко от королевской резиденции, съехались накануне к Шервудскому лесу, будто бы для охоты, а те, кто обитал поблизости, явились с наступлением ночи. Слух о предстоящем митинге дошел до Монтегю, и он предупредил своих сторонников и даже самого лорд-канцлера.

Герцог Нортумберлендский прибыл к месту собрания тайно в сопровождении одного только Джерома Бирна.

В полночь участники митинга собрались в условленном месте, и на пне, служившем трибуной, появилась высокая фигура.

Барон Сэйский (это был он) крикнул зычным голосом:

— Леди и джентльмены!

Раздался дружный смех, голоса:

— Здесь нет леди!

Сэй поправился:

— Джентльмены!

Рыцари были настроены очень весело. Чей-то насмешливый голос поправил Сэя:

— Мы не джентльмены, мы жертвы деспотизма! (Хохот).

Разъяренный Сэй заорал:

— Довольно шуток! Мы должны выбрать председателя нашего собрания…

После недолгой паузы чей-то нерешительный голос выкрикнул:

— Предлагаю графа Монтегю…

Толпа зашумела.

— К черту Монтегю! Он прихвостень лорд-канцлера! Долой Монтегю!.. Тальбота избрать! Паулета! Тальбота! Тальбота!

Вскоре стало ясно, что большинство присутствующих за Тальбота. На пень вскочил рыцарь огромного роста. Бывший адвокат, граф Тальбот обладал большим опытом ведения собраний. Он живо навел порядок и предложил выступать желающим высказаться.

В сторонке, за стволом огромного дерева прятались лорд-канцлер и Джером Бирн. Лорд-канцлер сказал своему секретарю:

— Вот был бы эффект, если бы первым заговорил я!

— Попробуйте!

— Нет, я лучше послушаю…

Начал Сэй.

— Джентльмены! Тут кто-то иронически назвал нас жертвами деспотизма! А разве это не так? (Возгласы: «Правильно! Валяй, Сэй!»). Разве не на нас, рыцарях, держится это фантастическое королевство? («Верно, правильно!»). А как с нами обращаются? Нас заездили, как старых кляч! (Бурные возгласы одобрения), Я считаю, что мы должны предъявить королю наши требования! («Какие?»). С вашего разрешения, джентльмены, я скажу о них потом.

Сэй спрыгнул с пня под громкие аплодисменты и одобрительный свист.

Следующим выступил барон Эффингем. Поглаживая длинную бороду, он рассудительно заговорил:

— Предыдущий оратор совершенно прав! Чего стоят одни только поездки в латах по дорогам… («Верно, правильно! Слушайте, джентльмены!»). Ведь эти чертовы игрушки весят чуть ли не по десять пудов… («Долой латы!»). Снимешь их вечером, все тело в синяках, и кости ломит («Он прав!»). Нужно потребовать латы из картона! Внешний эффект тот же, а нам будет несравненно легче! (Бурные аплодисменты). Мечи тоже надо сделать деревянные… (Одобрение слушателей).

Выступая один за другим, ораторы высказывали все более решительные требования. В замках темно и сыро, надо устроить электрическое освещение, камины заменить хорошими печами. Людей одолевает мертвая скука, особенно по вечерам: пусть поставят телевизоры, или, в крайнем случае, откроют два-три кино…

— А как же тогда со средневековьем?

— На черта нам это средневековье?

— Джентльмены, джентльмены, спокойствие! Все-таки нам платят деньги за то, что мы играем роль средневековых рыцарей…

Это напоминание несколько охладило пылкие головы. Стали вноситься более умеренные требования: после одного рабочего дня (поездка по стране в латах) получать два выходных; жалованья рыцарей должны увеличить за вредность профессии… Барон Пэджет заявил, что для сражающихся на турнирах нужно ввести государственное страхование на случай поломки рук и ног или других серьезных повреждений…

Томас Мундфит прошептал своему секретарю:

— Джером, я был безумным мечтателем, когда полагал, что Фланагана можно спрятать от современной живой жизни и закутать в пеленки древних обычаев. Вот она, пришла сюда, неистребимая, непобедимая живая жизнь!

— Вы правы, ваша светлость! — согласился Бирн.

— Э, какая уж там светлость, — горько усмехнулся Мундфит. — Скоро всем этим величествам и светлостям придет конец!

Джером Бирн в душе вполне одобрил такую проницательность своего патрона, но вслух не сказал ни слова.

А тем временем до слуха скрывавшихся донеслась горячая речь графа Стаффорда.

— Джентльмены! — кричал он. — Товарищи по несчастью! Мало того, что нас беспощадно эксплуатируют, нас еще и обокрали! (Возгласы: «Как? Объяснись!»). Посмотришь во время парадных приемов на наших жен: их платья и головные уборы сияют драгоценностями, на руках браслеты с рубинами и алмазами… А ведь что это такое? Это жалкая подделка, дешевые стекляшки, которые даже не заложишь в ломбард! Разве это нам обещали во время вербовки? Предлагаю внести в наши требования такой пункт: «Женам и дочерям рыцарей выдать настоящие драгоценности взамен имитации». По крайней мере, когда лопнет эта фирма, у нас будет кое-что на черный день!