– «Зачем приглашать нас к себе!» – передразнила меня подруга и неохотно пояснила: – А чтобы взять реванш за мои справедливые упреки. По телефону-то у нее огрызнуться не получилось.
– Лицом к лицу и подавно не получится, – заявила я, прикидывая, стоит ли поддевать под куртку теплый свитер.
– Так она же этого не знает. Ну зачем ты напяливаешь на себя это укороченное платье грубой вязки? – поморщилась подруга. – Впрочем, как хочешь… Надо позвонить соседу Николаю, пусть поможет поставить аккумулятор в «Ставриду». С некоторых пор железнодорожные пути вызывают у меня неприязнь. Надеюсь, когда-нибудь это пройдет.
Чуть больше чем через час мы уже катили по окружной в сторону Ярославского шоссе. С умным видом уткнувшись в атлас автомобильных дорог Московской области, я тщетно пыталась разобраться в маршруте. С правильного направления сбивало размышление о том, что именно испугало проводницу. И чем больше я думала, тем сильнее проникалась уверенностью – ночная попутчица подсажена к нам без билета. Своим заявлением следователю о беспробудном сне под стук колес мы невольно сыграли Прутковой на руку. И эта уверенность породила непонятное чувство тревоги.
– Надо было узнать у болезной, не нуждается ли она в каких-нибудь «колдрексах», – буркнула Наташка. – С другой стороны, если ей быстро полегчает, она сразу и разорется. Ладно. Выясним по прибытии. Ир, ты, случаем, не знаешь, чем облагодетельствовал Александр Сергеевич город Пушкин? Лошадей или любовницу на дороге сменил? А может, в свое время так «насолил» градоначальству и чиновничеству, что в память об этом событии благодарные потомки присвоили городу фамилию великого русского поэта? Его «арапские» корни не в счет. Наш народ исстари любую администрацию не жалует. Блин! Да что же это за беда такая! Летом пробки, зимой пробки. Всего-то тридцать километров от Москвы, а тащимся целый час.
Я отчаянно помотала головой, избавляясь от тревожных сомнений в целесообразности нашей поездки, инициатором которой явилась, и окунулась в смысл вопроса.
– Александр Сергеевич к этому конкретному району пробочного бедствия отношения не имел. В старину на Руси было такое имя, а может, и прозвище – «Пушка». Вот в честь такого «Пушки» вначале назвали село, а затем и город. Кстати, именно один из многочисленных «Пушек», был основателем рода Пушкиных, включая и нашего Александра Сергеевича. Величали родоначальника Григорий Александрович Морхинин. Только не надо злословить на тему моего всезнайства! Живу чужим умом. В поисках поселка Прутковой я успела слазить в Интернет. Этот твой путеводитель… – Я небрежно закинула творение картографов на заднее сиденье. – Сто дорог к одному и тому же месту, и все перепутано.
– Не ерничай! Как известно, все дороги ведут в Рим, но умные люди выбирают самые оптимальные варианты.
Я с негодованием отчеканила:
– Можно подумать, я тебе предлагаю ехать в Пушкино через Италию!
– Да я бы в такую даль и не поехала, – хохотнула Наташка. – Везти тебя в Италию как контрабандный груз для подрыва экономики страны, причем потайными путями, нет смысла. Высунешься в самый неподходящий момент. К тому же у меня денег на бензин не хватит, а дома в заначке валяется упаковка спагетти. Словом, в Риме мне делать нечего. Ир, а с какой стати тебя схватывает? Такое впечатление, что назло самой себе к проводнице катишь. Ты только скажи, мигом развернемся.
Через силу улыбнувшись, я сослалась на головную боль. Не долго думая, Наташка, добрая душа, остановилась, вытянула из своей сумки упаковку таблеток и, сославшись на рекомендации опытных врачей, не советующих ждать милости от головной и сердечной боли, буквально силком заставила меня проглотить лекарственный набор. Без воды это несколько проблематично. Я тут же дала себе слово никогда не врать по поводу своего самочувствия. Лучше промолчать. И, несмотря на то что к концу пути голова у меня и в самом деле разболелась, я молчала, загадочно улыбаясь на тревожные Наташкины замечания о моей бледности.
– Такое впечатление, что не в коня корм, – отметила Наташка плохую результативность своего лечения.
– Все в порядке. Просто я не конь… И не лошадь!
А также не кобыла! – повысив голос, поторопилась я с пояснениями, заметив, что Наташка, закусила нижнюю губу и хитро прищурилась. Вне сомнения, подыскивала мне подходящее сравнение, аналог коня, только женского рода. – Следи за дорогой, мы почти приехали. Только я не знаю, где сворачивать, а твой атлас нечаянно завалился вниз. Пора приобретать GPS.
Выслушав советы доброжелательных пушкинцев и благодаря им пару раз крутанувшись по городу, совершенно случайно выскочили в нужную сторону.
Поселок, в котором проживала Пруткова, оказался дачным и размещался на берегу маленькой речки под названием Уча. На другом берегу высились многоэтажные дома, на фоне которых частные строения казались особенно маленькими и беззащитными. Такое впечатление, что они в поисках поддержки испуганно жались друг к другу, спасаясь от психической атаки гигантов.
Улица была совершенно пустынна. Нужный нам дом нашли без труда, порадовавшись хорошо накатанной дороге, а равно тому, что он первый в ряду. От калитки к крыльцу вела расчищенная дорожка. И, хотя собачьей конуры в поле зрения не наблюдалось, мы все же решили проявить осторожность, доложив Галине о своем прибытии по телефону. Мобильник добросовестно выдавал сигналы вызова, пока ему не надоело. Галина отзываться не желала.
– Так и будем торчать у калитки в ожидании особого приглашения? – поинтересовалась у меня Наташка таким тоном, словно именно я обеспечивала пропускной режим на территорию участка Прутковой.
– Лично меня останавливает только одно обстоятельство – возможная встреча с возможной собакой.
– А-а-а… ерунда. Облаем, она и ошалеет. На пару минут. Надеюсь, их нам мало не покажется. Посторонись, у меня больший опыт общения с собачьими натурами. Столько лет в одной своре отслужила.
– В таком случае тебе лучше прикрывать меня с тыла. Впрочем, я и сама не знаю, где сейчас у меня самая слабая сторона, все одинаково дороги.
Я решительно толкнула калитку и еще более решительно понеслась по дорожке к крыльцу. Оглянулась только на площадке. Было на что посмотреть. Подруга, играючи помахивая сумочкой, неторопливо преодолевала разделявшее нас расстояние. Демонстрировала свою исключительную храбрость, смахивающую на запредельную дурь. Может, надеялась, что проводницам, для которых вагон – дом родной, незачем заводить собаку? Впрочем, есть и другое объяснение: собака на цепи и зарегистрирована по месту проживания сторожа. Там его и охраняет, облаивая всех посторонних лиц, независимо от соблюдения ими «визового» режима. Служба такая.
– Калитку за собой не закрыла! – попеняла я подруге.
– Это сквозной путь к отступлению, – пропела она, стаскивая с головы капюшон. – Давай тарабань в дверь. Кажется, звонка здесь проектом не предусмотрено.
Я стащила варежку и отстучала кулаком короткую музыкальную фразу. Никто не спешил открывать. Разумеется, мне это не понравилось. Пара секунд ушла на то, чтобы снова надеть варежку, после чего я с большой опаской подергала за ручку двери, машинально отмечая излишнюю ядовитость зеленой краски. Летом оно, может, и ничего, но вот зимой дом выглядит противоестественно.
– Ручку оторвешь… – тихо предупредила утратившая храбрость Наташка. – Просто как следует толкни дверь на себя или от себя. А лучше предоставь это мне. Если откроется, сразу же летим сквозняком к калитке.
Я воспользовалась рекомендациями подруги и с облегчением поняла, что дом закрыт изнутри, поскольку снаружи он должен закрываться на навесной замок. Металлическая «собака» торчала в петле дверной коробки, правда, сама по себе, независимо от двери и в закрытом состоянии.
Наташка развернулась и требовательно постучала ногой по деревянной поверхности. Безрезультатно! Уяснив это, собралась было громко озвучить свое негодование, но я успела нахлобучить ей на голову капюшон, что сразу ее озадачило. Она вскинула голову и вопросительно уставилась на меня.
