Не успела взять себя в руки, как влетела Наташка, с порога рассыпаясь искрами возмущения. Как оказалось, подруга безуспешно пыталась мне прозвониться, чтобы выяснить, имеется ли на статуэтке клеймо мастера и, если имеется, то в каком именно месте. По «городу» было занято, мобильник вообще бастовал. В перерыве между обвинениями в излишней словоохотливости (сеансе одновременной болтовни по обоим каналам связи), она озадачила меня поисками клейма на статуэтке и машинально обследовала городской аппарат. Знает, что длительные телефонные разговоры – не мое хобби. Возведя глаза к потолку, с тяжким вздохом призвала Всевышнего полюбоваться на мою бестолковость, включила аппарат и поднесла трубку к уху проверить наличие сигнала.

Не зря сказано, что «сверху видно все». И «там» меня своеобразным образом оправдывали. Не сходя с места, Наташка получила по полной программе. Моя телефонная террористка с надрывом и очень подробно поведала Наталье Николаевне, что ее ожидает в самое ближайшее время. Говоря цензурным языком, ранняя дорога в далекое прошлое – к динозаврам, откуда она, собственно говоря, незаконно и вселилась в столицу. Без регистрации. Не давая Наташке опомниться, телефонная террористка выдвинула дополнительное требование: возместить ей моральный ущерб в размере ста тысяч рублей.

– Дура, что ли? – ошалело поинтересовалась в трубку Наташка, глазея при этом на меня.

Я пожала плечами, к тому моменту окончательно убедившись, что никакого клейма на статуэтке не имеется.

– Ирина Александровна, записывайте данные! Номер запеленгован. Пробейте адрес и пошлите туда ребят, – рявкнула подруга так, что я слегка присела. Столько лет рядом, а все никак не могу привыкнуть к ее громовым раскатам. – В случае чего, они знают, что делать, – проворковала она совершенно в другой тональности. Странное дело – собеседница молчала. – «Позвони мне, позвони…» – с чувством пропела Наташка и повесила трубку. – Ну, где заклеймили нашу Венеру?

– Нигде… – проронила я, с опаской косясь на телефон.

– Ясно. Меня предупредили, что такое возможно.

А почему твой мобильник не отзывается?

– Не знаю…

– Где ты его последний раз видела?

– Сейчас подумаю… На столике в купе! По нему время подъема отслеживала.

Я мигом бросила статуэтку на диван и кинулась к сумке. Перерыв немногочисленные вещи, поняла, что мобильника среди них нет. С тем же результатом обследовала карманы куртки.

– Фига себе! – озадачилась Наташка, следуя за мной проторенным путем поиска. – Ир, кажется, твой телефон прямо в поезде принудительно обменяли на статуэтку. И в то время, когда я недавно пыталась прозвониться тебе, похититель кому-то названивал. Было занято.

– Мне и еще кое-что кажется, – расстроено пожаловалась я. – Наш женоподобный попутчик, приняв участие в конкурсе на выживание, вполне мог остаться лидером. А забрать свою Венеру не получилось. Мы же не знаем всех обстоятельств. Этот вариант он тоже предусмотрел, поэтому и стащил мой мобильник. Телефон находился во внутреннем кармане сумки… до того как я его оттуда вытащила… Да! И положила на столик, чтобы следить за временем. И вспомни, какую неоценимую помощь мы получили от сотрудников оперативной группы. С момента выхода из вагона они не оставляли нас без внимания. Мужик просто не рискнул к нам подойти. Одна надежда на то, что мобильник скоро разрядится, отключится, а пин-кода вор не знает.

– Мама дорогая… А ты не допускаешь, что этот тип мог проследить нас до дома. Ой, у меня дверь открыта! Слушай, давай сматываться на строительство листратовской бани. Я как-то сразу поняла, зачем вышла замуж. Так хочется чувствовать себя защищенной…

– …любимым человеком, – подсказала я, и подруга автоматически согласилась, пробормотав, что брак с оперативно-следственной бригадой вообще-то в ее планы не входил, несмотря ни на какие обещания защиты.

В коридор выходили с превеликой осторожностью, предварительно убедившись через дверной глазок в его полной пустоте. А перед тем как сделать несколько шагов до Наташкиной квартиры, я закрыла свою дверь на все ключи. Уже в прихожей подруги меня осенила очередная умная мысль: если попутчик-меняла видел проявление к нам особого внимания оперативников, он мог сделать вывод, что статуэтку мы обнаружили еще в вагоне. Что стоило, убирая в сумку пакетик с туалетными принадлежностями, порыться в вещах? А раз так, статуэтку у нас наверняка изъяли. А это какой-никакой… Честно говоря, просто «никакой», выдуманный залог нашей безопасности. Но он же этого не знает. В таком случае мы ему и даром не нужны. Пожалуй, паниковать не стоит.

Наташка сидела на моем диване, непринужденно опираясь на спинку и вольготно раскинув руки. Рассуждения подруги были спокойны и обстоятельны. Вещала она прописные истины: зачем нам держать голову в холоде, а ноги в тепле у электрического нагревателя на хорошо отапливаемой даче Листратова? Здесь, в квартире, и без него тепло. А ведь едва не поддались панике. Хорошо, что у нее врожденное стремление к «садизму», иными словами – потребности сесть, прежде чем подумать и принять какое-либо окончательное решение. И ничего, что после моих слов она, садясь вроде как на обувную тумбочку вешалки, промахнулась. На полу тоже ничего думается – оперативного простора больше. Именно оттуда она провела заключительные переговоры с какой-то Алисочкой, сообщив ей дополнительные сведения об отсутствии клейма на статуэтке и подтвердив время встречи через полтора часа.

Симпатичная молодая женщина с завораживающе спокойным голосом, позвонила о своем прибытии уже через час. Раздеваясь, от души радовалась, что дорога была свободна. От кофе и чая отказалась, сославшись на дефицит времени. И тут же, присев на краешек кресла, попросила показать статуэтку. Внимательно осмотрев ее со всех сторон, пожалела, что не является опытным экспертом в этой области, хотя предварительное заключение сделать может – кое-какие знания имеются, да и успела качественно проконсультироваться по этому вопросу.

Я немного оторопела, но Наташка, видя мою вытянувшуюся физиономию, пояснила, что Алисочка является ведущим менеджером в магазине, торгующем антиквариатом, ее консультация ровно ничего не стоит.

На сей раз вытянулась физиономия у самой Алисочки, она слегка зарделась и призадумалась над дальнейшими действиями.

– То есть как ничего не стоит? – Я никак не могла понять причину бестактности подруги.

– Да очень просто! – Моя непонятливость явно разозлила подругу, а выражение лица Алисы она просто не видела. – Благодаря Лидии Максимовне, Алисочка оказывает нам любезность – за свою консультацию не берет ни копейки. Знаешь, сколько стоит заключение эксперта?

Я отрицательно помотала головой.

– Не знаешь, а вмешиваешься! Самое малое – двенадцать тысяч. Есть у тебя ненужный тебе миллион?

С еще большим усердием я помотала головой и на всякий случай вслух сказала «нет».

– Ну вот, а ведешь себя так, как будто не знаешь, на что пустить эти денежки.

Алиса осторожно кашлянула, намекая, что ее время – тоже деньги. Как по команде мы уставились на нее.

– Давайте ближе к делу. Я не могу ручаться, подлинник это или копия, сделанная в мастерской мастера, – тоном экскурсовода поведала девушка. – Статуэтка и в самом деле нуждается в экспертизе материала, состояния патины и лака…

– А как ее фамилия, имя, отчество? В смысле, как даму зовут? – указав подбородком на статуэтку, спросила притихшая Наталья.

Алиса улыбнулась:

– Зовут ее «Венера Урания» или «Небесная Венера». Урожденная Джамболонья. Я имею в виду фамилию мастера, в свое время создавшего шедевр.

– Джам… болонья? – оживилась Наташка. – Ир, помнишь бум семидесятых по поводу плащей «болонья»? Мне мама по блату сиреневый достала, я долго в нем выпендривалась – не было цветовых аналогов. Потом не было аналогов по заплатке на нем, здоровенный клок выдрала. Случайно за гвоздь зацепилась. Такое потрясение пережила, мама чуть всю душу из меня не вытрясла.