Полиция Пила в конце концов обеспечила внешнюю безопасность на улицах Лондона. Но через несколько лет стало ясно, что охранная полиция, носившая полицейскую форму и действовавшая официально, была не в состоянии на деле побороть преступность, а тем более раскрыть уже совершенное преступление. И только казалось, что волна преступлений схлынула. Грабители, воры и убийцы делали теперь свое черное дело тайно. Преступность распространялась из их убежищ, принимая тысячи самых разных форм. С уголовниками боролась лишь кучка боу-стрит-раннеров, весьма потрепанная, пораженная как никогда коррупцией, ставшая объектом для насмешек журналистов и карикатуристов. Понадобилось несколько особо жестоких убийств, чтобы министр внутренних дел в 1842 году набрался мужества сделать еще один шаг. 12 полицейских сняли свою форму и стали детективами. Они занимали три маленьких помещения в Скотланд-ярде. Некоторые из них пользовались большим авторитетом (Филд, Смит, Джонатан Уичер). Писатель Чарлз Диккенс увековечил их деятельность. В 1850 году он написал первый значительный английский криминальный роман «Холодный дом». В главном его герое, детективе Скотланд-ярда инспекторе Баккете, писатель изобразил жившего в действительности инспектора Филда. Впервые в английской литературе герои романа представлялся словами: «Я — Баккет, детектив, детектив-полицейский, разведчик, следователь». Слово «детектив» для криминалиста стало термином и распространилось во всем мире.
В самой же практике раскрытия преступлений сначала почти ничего не изменилось. Оплата работы новых детективов была лучше, соблазн коррупции — меньше. Но все еще каждый гражданин мог для себя лично нанять детектива. То была вынужденная уступка английскому общественному мнению, зараженному подозрительностью. Разве из Франции не приходили устрашающие слухи? Разве французская криминальная полиция не являлась на самом деле учреждением для шпионажа за гражданами? Такие подозрения делали борьбу детективов с преступным миром еще труднее. Эти подозрения порождали ограничения, которых не было во Франции и которые шли на пользу лишь уголовникам. Детективы не имели права никого арестовывать без достаточных доказательств. Им запрещалось уговаривать кого-либо дать показания, привлекать кого-либо в качестве свидетеля. Всех подозреваемых они должны были предупреждать, что каждое их высказывание может быть использовано против них. Не удивительно, что работа английских детективов имела меньший успех, чем работа их коллег во Франции.
Инспектор Джонатан Уичер стал жертвой враждебного полиции общественного мнения, когда 15 июля 1860 года его пригласили в Траубридж в Сомерсетшир для расследования одного убийства.
За две недели до этого, 29 июня, на даче «Роуд хилл Хаус» был найден убитым трехлетний ребенок. Это был младший сын фабричного инспектора Самюэля Кента, проживавшего там со своей второй женой, тремя детьми от первого брака и тремя детьми от второго брака. Убитый ребенок Сэвиль был сыном от второго брака, любимцем Самюэля и его жены. Ночью Сэвиль исчез из своей кроватки. Его нашли в садовой уборной с перерезанным горлом. Местная полиция под руководством самовлюбленного и ограниченного суперинтендента Фаули оказалась абсолютно бессильной. Больше того, Фаули предпринял шаги, которые спустя несколько десятилетий показались бы криминалисту непостижимыми, даже нарушением закона. Он нашел окровавленную дамскую рубашку среди грязного белья, но не обеспечил ее сохранности, и она исчезла. Он стёр с оконного стекла кровавый отпечаток руки, «чтобы не испугались члены семьи». На всякий случай Фауля арестовал няню Элизабет Гоу. Но Элизабет вскоре освободили, потому что для ее ареста не было никаких оснований.
Когда Уичер прибыл в Траубридж, Фаули встретил его крайне враждебно. Он не сказал ему ни слова ни об окровавленной ночной рубашке, ни об отпечатке руки. Работа Уичера по своим способам и методам была типичной для первых английских детективов. Он не имел ни малейшего представления о каком бы то ни было научном методе расследования. Уичер владел лишь тремя достоинствами: наблюдательностью, знанием людей и способностью к комбинированию. За четыре дня он пришел к убеждению, что преступление мог совершить только один человек: шестнадцатилетняя дочь Самюэля Кента Констанция, ребенок от первого брака. Констанция ненавидела свою мачеху и обижалась, считая, что ее третируют и плохо к ней относятся. Уичер полагал, что она убила своего сводного брата, любимца мачехи, чтобы отомстить ей. Ночное убийство, считал он, вряд ли могло произойти, не оставив следов на одежде девушки. Когда Уичер установил, что одна из трех ночных рубашек Констанции бесследно исчезла, он потребовал ее ареста, что вызвало бурю возмущения общественности.
Через несколько дней девушку освободили. Какая наглость обвинить ребенка в убийстве своего беспомощного брата! Какой развращенный ум мог выдумать такое обвинение! Уичер стал объектом жестокой травли. Ричард Майн, один из комиссаров лондонской полиции, тотчас уволил Уичера с работы, чтобы оградить полицию от нападок общественности. Спустя четыре года, в 1864 году, Констанция Кент призналась в убийстве своего сводного брата. Она действительно убила его, чтобы отомстить своим родителям.
В том же 1864 году, однако, общественность превозносила до небес одного из первых детективов, Дика Таннера, за удачное расследование первого в Великобритании убийства на железной дороге. 9 июля 1864 года в купе Северо-Лондонской железной дороги неизвестный убил и выбросил на ходу из поезда семидесятилетнего банковского служащего Бригса. Убийца ограбил его, забрав золотые часы с цепочкой, очки в золотой оправе и, что очень странно, шляпу убитого. Свою же шляпу он оставил в купе. За поимку преступника были назначены высокие суммы вознаграждений, опубликованы сенсационные сообщения в прессе. Спустя 11 дней Таннер нашел ювелира, у которого убийца обменял часы с цепочкой на другие часы. Коробочка, в которую были запакованы обмененные часы, привела Таннера на след немецкого портного по имени Франц Мюллер, проживавшего в Лондоне. Найденная на месте преступления шляпа оказалась шляпой Мюллера, а из его письма домохозяйке стало ясно, что он находится на пути в Северную Америку на борту парусника «Виктория».
20 июля Дик Таннер, имея в кармане ордер на арест Франца Мюллера, вместе с несколькими свидетелями отправился в путь на борту парохода «Сити оф Манчестер». Пароход прибыл в Нью-Йорк на 14 дней раньше парусника «Виктория». Когда в порту наконец появился парусник «Виктория», ему навстречу поплыла лодка с любопытными людьми, которые кричали: «Как поживаешь, убийца Мюллер?..» 16 сентября Таннер привез арестованного в Англию, а спустя два месяца Мюллера повесили. В последний момент, незадолго до казни, он признался в своем преступлении.
Но даже такой шумный успех не помог лондонской криминальной полиции поднять свой авторитет. Когда в 1869 году новый президент полиции Эдмунд Гендерсон вступил на свой пост, он заявил: «Большие трудности лежат на пути развития детективной системы. Многие англичане смотрят на нее с недоверием. Она абсолютно чужда привычкам и чувствам нации. Детективы работают фактически тайком». Однако именно Гендерсон увеличил детективный отдел Скотланд-ярда до 24 человек. Начальником отдела он назначил бывшего ассистента Джонатана Уичера, суперинтендента Вильямсона, по прозвищу Философ, который предпринял первые попытки объединить детективов, работавших разрозненно и каждый своими методами.
Уже практически за пятьдесят лет до этого пришлось отказаться от ссылки уголовников в колонии. Отсидев свой срок в английских тюрьмах, они выходили на свободу. И так как их никто не контролировал, большинство из них возвращалось к своим старым «занятиям». Лишь в 1871 году парламент принял закон, предусматривавший регистрацию рецидивистов с помощью фотографии и описания их личности. Но этот реестр вскоре перевели из Скотланд-ярда в министерство внутренних дел, где он потерял всякое практическое значение. Тогда Вильямсон вновь предпринял регистрацию в Скотланд-ярде. Лишь спустя восемь лет он смог увидеть результаты своих усилий, но тут Скотланд-ярду был нанесен тяжелый удар. Трое из самых старых и уважаемых сотрудников Вильямсона, Майклджон, Дружкович и Кларк, были разоблачены как взяточники.
