— Наконец, — прошептал он ей в ухо и поцеловал в висок.

— Что «наконец»?

— Наконец ты здесь.

— Я весь день здесь, дурачок.

— Нет, весь день ты была на работе. А вот сейчас ты со мной.

Уэйд прижал ее к себе покрепче, и она не возразила. Впервые в жизни она чувствовала себя совершенно естественно в объятиях мужчины.

Тело расслабилось, но в голове вихрем закружились мысли. Плохо уже то, что она — с ее профессией и укладом жизни — никак ему не пара, но еще хуже, что она может потерять власть над собой. Так хочется его любви, что готова забыть обо всем. Но если ей угрожает потеря самостоятельности, то лучше выйти из игры сейчас, пока не поздно.

А впрочем, к чему эти дебаты с самой собой? Решение она уже приняла, но сохранит ясную голову и холодное сердце. Сегодня она насладится, запомнит эту ночь до конца жизни, но ни на йоту не поступится своим «я». Разве не так вела она себя с другими своими любовниками?

— Эй, куда ты исчезаешь?

— Никуда.

Ли снова положила голову ему на грудь, с удовлетворением отметив: пока что она хозяйка положения.

Но после второго поцелуя в голове у нее осталась одна-единственная мысль: он самый сексуальный ковбой на всей планете. Ли скользнула пальцами по его шее и коснулась мягкой шевелюры того же цвета, что и жесткие волосы на груди, сквозь тонкую ткань сорочки щекотавшие ей нос.

Фигура Уэйда была из тех, какие портные видят в ночных кошмарах, а женщины — в прекрасных мечтах: широкие плечи, могучая грудь, которая, постепенно сужаясь, переходит в узкие бедра, плоский живот и длинные ноги.

Как ни странно, вопреки обыкновению она не ощущала рядом с Уэйдом комплекса неполноценности из-за своей пышной комплекции. Вот он нежно приложился теплыми мягкими губами к ее виску, и наступил момент, о котором она всегда мечтала: исчезло все, кроме нее самой и обнимающего ее мужчины, который, кажется, умрет на месте, если будет вынужден выпустить ее из рук.

Уэйд вынул заколку из ее волос и провел по ним ладонью ото лба к концам, тихо выдохнул: «Шелк, настоящий шелк», — обхватил ее голову и притянул к своей.

Их губы встретились, и моментально возгорелся пожар. Нежных касаний, ласковых поглаживаний как не бывало. Их место заступила дикая жажда, требовавшая немедленного утоления.

Его губы, его язык перешли в решительное наступление. Каждый нерв в ее теле откликнулся на этот призыв и напрягся чуть ли не до боли, особенно когда он нетерпеливыми руками сорвал с нее блузку, а затем расстегнул лифчик и охватил жадным взором ее грудь. Пока он снимал с нее остатки одежды, Ли, сгорая от невыносимого желания, цеплялась за него, точно боясь потерять. Бережно уложив ее на диван, Уэйд быстро разделся сам, но и эти несколько секунд, показавшиеся ей вечностью, вызвали у нее нетерпеливый стон.

Такого с ней еще не было никогда! Никогда ее тело не требовало столь властно, чтобы с ним соединился мужчина. Он поцеловал ее грудь, она в ответ со стоном выгнулась дугой и, вцепившись в его волосы, притянула еще ближе к себе. Обхватив ее грудь левой рукой, он пальцем ласкал набухший сосок, а правой гладил тело, возбуждая в ней набегавшие одна на другую волны чувственности. Он водил по бедрам ладонью, оставляя на них горячий след, и напоследок коснулся пальцем пылающей сердцевины. Затем завладел ее ртом, и голова Линды пошла кругом. Страдая и наслаждаясь сладкой пыткой, она затрепетала, подхваченная могучим вихрем страсти.

Его рот последовал за руками к бедрам, и Ли с трудом удержалась от вопля. Где-то в глубине подсознания у нее возникла мысль, что надо его остановить, что ей стыдно, но, когда его язык коснулся самой чувствительной точки среди бархатных недр, она уже ни о чем больше не могла думать. И говорить не могла. Она лишь вскидывала головой вслед за непрерывными всплесками наслаждения и выдыхала его имя.

А он, не зная жалости, заставлял ее снова и снова переживать пик страстного вожделения, от которого она, казалось, вот-вот умрет.

Но она не умерла. Уэйд стал покрывать все ее тело нежными поцелуями, и она, вновь обретя дыхание, вернулась на землю.

Обцеловывая шею Ли снизу доверху, он вынудил ее откинуть голову назад, и она тут же ощутила на себе тяжесть его тела. Радостно раскрылась она ему навстречу, желая как можно скорее принять его между истомившимися в ожидании бедрами и почувствовать внутри себя.

Медленно продвигаясь в глубь ее лона, Уэйд поднял голову и взглянул ей в глаза. У обоих от полноты чувств перехватило дыхание. Прошла, как ей казалось, целая вечность, прежде чем он начал ритмично двигаться, быстро превратив пылавший в ней огонь в огненный смерч.

Его желание, властно требуя удовлетворения, подгоняло его, заставляло ускорять темп движения. Она без слов молила о том же. Ногами она обвила его ноги, руками — бедра, всем своим существом стремясь к победному завершению акта любви.

Но вот оно наступило — с его уст сорвалось ее имя, а стон Ли эхом отозвался от обшитых деревом стен.

Тяжело дыша, он положил голову ей на плечо. Она не выпускала его из рук, наслаждаясь ощущением его тяжести на своем теле.

— Ты… ты… такая страстная, — с трудом прошептал он на ухо Ли, гладя дрожащими пальцами ее плечо и ключицу. — Потом смущенно улыбнулся: — Извини. Я раздавлю тебя, — и скатился на пол, вытянулся на спине, стараясь отдышаться.

Он удерживал ее руку, целовал ладонь, прижимал к своему безумно бьющемуся сердцу, и тем не менее она вдруг ужаснулась тому, что произошло.

Вот тут-то и позвать бы его к себе, попросить снова обнять, прижать, спасти от охватившего ее отвратительного настроения. Останься он рядом, может, в его объятиях она и сохранила бы внутреннее тепло, но сейчас ее тело с каждой секундой все больше превращалось в камень.

— Не может быть, — прошептала она, и по ее щеке покатилась слеза. Ли начала лихорадочно шарить по дивану, ища, чем прикрыться. Первой попалась под руку его рубашка, и она накинула ее на себя, заледеневшими пальцами удерживая борта.

— Ли! Что… — принимая сидячее положение, прокричал Уэйд вслед умчавшейся прочь Ли.

Даже сейчас, сильно утомленный, он двигался быстрее, чем она могла предположить, и, вскочив с пола, моментально догнал ее в коридоре и повернул лицом к себе.

Ли живо представила себе, как она выглядит — в его рубашке, с растрепанными волосами…

— Ли, что случилось? — спросил он взволнованно, но она смогла убедить себя, что это ей показалось в тусклом свете коридора.

— Пожалуйста, дай мне уйти, — еле слышно пролепетала она.

— Только после того, как ты расскажешь, в чем дело.

— Уэйд, пожалуйста…

Несмотря на просительный тон Ли, Уэйд притянул ее к себе и положил ее голову на свое плечо.

— Дорогая, ну пожалуйста, расскажи, что произошло. Что я такого сделал? Что бы это ни было, я заранее прошу прощения.

Он держал ее так трогательно нежно, с такой заботливостью, что Ли потеряла самообладание и разрыдалась. Слезы ручьями хлынули по щекам. Прошло немало времени, прежде чем всхлипывания утихли.

— Ну теперь скажешь мне, чем я провинился? — он принялся вытирать слезы с ее лица.

— Нет, Уэйд, я… — она покачала головой.

— Ополоснись сперва холодной водой, — он подтолкнул ее к ванной. — А я тем временем приготовлю что-нибудь выпить, и мы поговорим.

Ли трясущимися руками закрыла за собой дверь ванной комнаты и села на край ванны, приятно холодивший обнаженные бедра. Она ждала, что сейчас на нее снизойдет прозрение, но мозг не подавал никаких признаков жизни. Одно она понимала — сначала надо вымыться.

Ли не стала смотреться в зеркало, ибо и сама знала: лицо у нее растерянное, цвет кожи — землистый, глаза — безумные. Взяв из шкафчика чистое полотенце и вытершись, она заметила большую серебряную щетку для волос, лежавшую рядом с ручным зеркалом. Быть может, она здесь только для украшения или принадлежит Майре Джо. Но разве сейчас это важно? Необходимо привести себя в порядок, и все тут. Сильными взмахами тяжелой щетки она расчесала волосы и с поразительной ловкостью — ведь только что ее пальцы дрожали — заплела в косу, хотя знала, что при отсутствии заколки она моментально распадется.