Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Презирающая учение и старающаяся дать сыну образование лишь потому что «ныне век другой», Простакова выглядит полной противоположностью знакомых Фонвизину лейпцигских ученых педантов: если те, изучая высокие науки, «не смыслят ничего, что делается на земле», то русская дворянка изо всех сил старается связать науку с известной ей жизнью и, не найдя искомой связи, «бесполезные» науки отвергает. Прекрасный психолог, но никудышный математик Митрофан оказывается не в состоянии решить задачку, по условию которой он и его спутники, домашние учителя Цифиркин и Кутейкин, должны поровну разделить найденные на дороге 300 рублей. «Врет он, друг мой сердечный! Нашед деньги, ни с кем не делись. Все себе возьми, Митрофанушка», — предлагает свое решение практичная Простакова и тут же объявляет математику «дурацкой наукой». Узнав же от Стародума о назначении неизвестной ни ей, ни Митрофанушке «еоргафии», дикая помещица отзывается о ней как о науке «не дворянской». По мнению Простаковой, математика не нужна, потому что если «денег нет, что считать? Деньги есть — сочтем и без Пафнутьича хорошенько», а география не имеет смысла, потому что отправляющемуся в путь дворянину достаточно сказать: «Свези меня туда, — свезут куда изволишь».

Правда, смешные ответы невежественной Простаковой являются результатом вольной или невольной, но «провокации» со стороны ее собеседников. Ведь в каждой математической задачке Цифиркина непременно фигурируют деньги, и у плохо знакомой с предметом Простаковой не могло не сложиться впечатление, что математика — это наука о денежных расчетах; из разъяснений же Стародума, что география необходима «на случай» «ежели б случилось ехать, так знаешь куда едешь», Простакова поняла лишь, что география — наука о передвижении на извозчике. Глупейший ответ бесконечно невежественной хозяйки дома вызывает само упоминание просвещенными гостями науки истории. «То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник», — говорит Простакова, искренне полагая, что речь здесь идет об историях скотницы Хавроньи, и все члены семейства Простаковых-Скотининых столь же искренне разделяют это ее убеждение. Видно, что к этой «науке» госпожа Простакова относится весьма снисходительно. Митрофан же свое оригинальное представление о науках создает без всякой посторонней помощи: на совсем не наводящие вопросы Правдина о грамматике отвечает, что дверь, «приложенная к своему месту», будет «прилагательна», а дверь, не навешенная, «так та покамест существительна».

В самом начале второго действия Правдин получает достойного собеседника и союзника в борьбе с поместными «животными» — молодого офицера Милона, влюбленного в Софью и потерявшего ее из виду, ведущего в Москву военную команду и случайно оказавшегося в имении, где безраздельно господствует Простакова и томится его возлюбленная. Каждый из положительных героев рассказывает свою историю: Милон раскрывает приятелю «тайну сердца», а Правдин извещает его о своем намерении остановить творящееся в имении Простаковых беззаконие. Будучи членом здешнего наместничества, он по поручению своего начальства объезжает окрестные имения и «из собственного подвига сердца» примечает всех «злонравных невежд, которые имея над людьми своими полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно». Выясняется, что наместник этого края со всем возможным «усердием исполняет» «человеколюбивые виды высшей власти» и полностью соответствует идеалу, описанному в «Учреждении для управления губерний» 1775 года: «Государев Наместник не есть Судья, но оберегатель Императорского Величества изданного узаконения, ходатай на пользу общую и Государеву, заступник утесненных и побудитель безгласных дел», призванный «пресекать всякого рода злоупотребления», в числе которых — «тиранство и жестокость».

В новосозданный кружок добродетельных персонажей вступает возлюбленная Милона Софья, и в ожидании прибытия своего идейного руководителя мудрого Стародума молодые люди беспощадно насмехаются над почтительными хозяевами. В самом деле, Простакова искренне признательна Милону за то, что его расположившиеся на постой солдаты не допустили никакой «наглости», просит простить за нерасторопного мужа, не сумевшего «угостить» благодетеля, и называет молодого офицера «мой батюшка». «Батюшка, друг мой сердечный» — обращается к Правдину явно расположенный к нему Скотинин. Добродетельные же герои, стремясь разрушить матримониальные планы Простаковой, а попутно продемонстрировать зрительному залу зверскую натуру здешних помещиков, вносят в благородное семейство раскол, целенаправленно ссорят дядю с племянником, а брата с сестрой. Не обращая внимания на не слишком любезное предложение Правдина следовать своей дорогой, случайно «подкравшийся» к разговаривающим приятелям Скотинин рассказывает ему о загадочно изменившихся планах Простаковой и о своих «свинских» проектах. В свою очередь, Правдин объясняет Скотинину истинные намерения Простаковой и доводит его до исступления, назвав имя соперника и разъяснив вконец запутавшемуся жениху, что им «играют, как мячиком». Провокация удается на славу, и после вызвавшего восхищение молодых героев «изрядного объяснения» дяди с племянником (Скотинин и Митрофан довольно продолжительное время смотрят друг на друга, не шевелясь и «выпуча глаза») Скотинин бросается на юного соперника с кулаками. «Господин Скотинин! Рукам воли не давай», — кричит Правдин, истинный организатор этой безобразной сцены. Начатая по милости честного чиновника ссора дяди с племянником имеет бурное продолжение, и в скором времени уже добродетельному Милону приходится удерживать расходившуюся и пытающуюся добраться до братцевой «рожи» разъяренную Простакову. «У меня материно сердце. Слыхано ли, чтоб сука щенят своих выдавала?» — объясняет она свое откровенно звериное, на взгляд цивилизованных зрителей этой дикой сцены, поведение.

О приверженности же молодых членов кружка Стародума добродетели говорят сами их имена: мудрая Софья, правдолюбивый Правдин, милый Милон. Хотя имя последнего на его безусловное добронравие все-таки не указывает; больше того, в одной из эпиграмм Сумарокова, напечатанных им еще в 1756 году, Милоном назван обманутый муж, заставший жену на месте преступления и услышавший «рассудительный» совет: «Будь господин страстей и овладей собою; / Я телом только с ним, душа моя с тобою». Семейное счастье фонвизинского Милона также будет непостоянным. Впоследствии, в задуманном Фонвизиным продолжении «Недоросля», неверным супругом окажется сам Милон, но сейчас он персонаж сугубо положительный и достойный всяческих похвал.

Узнав в Москве о печальной судьбе племянницы и поспешив ей на выручку, Стародум с трудом сдерживает желание обрушиться на мучителей Софьи. Увидев же, с какими людьми предстоит ему иметь дело, он не может удержаться от смеха. «Я боялся рассердиться. Теперь смех меня берет», — признается Стародум, став свидетелем драки брата с сестрой. «Ба! Да ты весельчак», — изумляется Скотинин переменам, произошедшим с «почтенным старичком», по словам Простаковой, человеком несколько угрюмым. Как и Правдин, Стародум полагает, что истинному дворянину невозможно «осердиться» на Скотинина, всей душой любящего свиней и признающего их над собой превосходство, утверждающего, что его пращур создан немногим ранее первого человека Адама, а потому был не человеком, а скотом, со всей животной непосредственностью предлагающим «дворяночке» «Софьюшке» руку и сердце и не видящим сколько-нибудь веских причин для отказа. Примечательно, что перед разговором со Скотининым Стародум, уже имеющий представление о добродетелях Милона и рассматривающий его в качестве возможного Софьиного жениха, выслушивает рассуждения этого «честного и достойного человека» и своим выбором остается доволен. По сравнению с Милоном, которого Скотинин откровенно презирает, он, существо, принадлежащее к одному «помету» с Простаковой и «настоящий Скотинин», выглядит еще комичнее.

Кажется, добродетельный Стародум имеет много общего с отцом Фонвизина, каким он представлен в «Чистосердечном признании»: то же презрение к пороку, та же несложившаяся карьера, тот же праведный образ жизни и стремление во всех поступках руководствоваться велениями совести и правилами чести, тот же недостаток образования, с избытком возмещенный здравым рассудком и жизненным опытом, та же вспыльчивость — примета людей честных и не способных мириться с несправедливостью, та же склонность к изложению моральных максим и преподаванию детям своим правил добродетельной жизни. С появлением на сцене Стародума забавные саморазоблачения отрицательных и язвительные шутки положительных героев начинают перемежаться широковещательными рассуждениями престарелого резонера, которые, по свидетельству Николая Михайловича Карамзина, вполне соответствовали вкусам публики того времени и были с восторгом ею приняты: «…сцены комические возбуждали в зрителях мимолетный смех, а серьезные обращали на себя внимание публики, которая в то время любила разглагольствования на сцене, особенно если они были наполнены колкими замечаниями на светские обычаи и слабости того времени». Отметим попутно, что некоторые соображения Стародума находят соответствия в поэтическом творчестве самого Карамзина, и не только его. Например, «друг честных людей» Стародум объясняет своей благодарной ученице Софье, что идеальная жена (каковой и предстоит стать его племяннице) должна испытывать к мужу дружбу, похожую на любовь, а не любовь, похожую на дружбу, и что лишь в этом случае через много лет супружества им удастся сохранить в своих сердцах «прежнюю друг к другу привязанность». Как и его старший коллега, Карамзин рассматривает эти чувства в их взаимосвязи и в стихотворении «Любовь и дружба» приходит к выводу, что

29
{"b":"179059","o":1}