Я пожал плечами и, не сводя глаз с Мирки, негромко заметил:

— У вас есть одно большое преимущество.

— Какое?

— До вчерашнего вечера вы не знали Алису Гайску.

Мирка продолжала молчать. Я положил ей под столом руку на колено и почувствовал, что она вся дрожит мелкой дрожью. Выходит, я уже обработал ее достаточно для того, чтобы она выложила капитану все, что знает про Алису, подумал я про себя и снова обратился к Гане:

— Так что у вас нет мотива для убийства.

— Спасибо, у меня прямо гора с плеч, — откликнулась она и подмигнула мне, как сообщнику. — В ответ на такую заботу скажу вам вот что. Хотя среди нас и есть две очень подозрительные особы — я имею в виду женщину и мужчину, которые не сумели завести свою машину, — я все-таки верю, что это был несчастный случай или самоубийство…

— Самоубийство? Ну что вы!..

— Что? А вы попробуйте поставить себя на ее место! За дверью подстерегает ревнивая жена, любовник куда-то запропастился, она чувствует себя обманутой, покинутой, впадает в депрессию… Кто угадает, что могло твориться в женской душе?… А теперь хочу вам кое в чем признаться. Но на всякий случай дайте честное слово, что не выдадите меня легавым. Идет? — Она протянула узкую, изящную руку с длинными, тонкими пальцами. Я пожал ее. — Знаете, — в глазах у нее заиграли искорки, — смертельно ненавижу женщин в париках…

Я засмеялся. Однако Мирка не была расположена к шуткам.

— Фу, — передернулась она, — какой же ты циник, Гана!..

Допрос свидетелей продолжался до восьми утра. Предпоследней давала показания Мирка, а в завершение капитан вызвал доктора Баудыша.

Тем временем поручик Сохор со своей командой закончил работу в наших апартаментах и занялся дактилоскопией: взял отпечатки, пальцев у Мирки, у меня, у доктора, еще у горничной, которая обычно работала на первом этаже и появилась в отеле ровно в шесть часов. В кафе вернулся последний допрошенный свидетель, и я отправился к капитану.

Он сидел в синем кресле, тер покрасневшие глаза, но, несмотря на это выглядел вполне свежим. Я вежливо осведомился, не отпустит ли он нас все-таки к себе в «восемнадцатку».

Капитан уклонился от прямого ответа.

— Ну и нервы у вас, приятель. Собираетесь спать в помещении, где всего пару часов назад убили человека.

— Убили? — поймал я его на слове и тут же почувствовал, что он не доволен своей оговоркой. Поправив очки, капитан произнес:

— Без улик делать выводы преждевременно.

— Не стану утверждать, что так уж тщательно осмотрел покойную, но никаких следов насилия на теле не заметил, это точно. — Я умолк и стал напряженно ожидать, что он скажет. Мне очень хотелось из него хоть что-то вытянуть, но, как видно, делиться информацией в ходе расследования, он не любил.

— Давайте-ка сходим к управляющему. Может, найдет для вас свободный номер, — испытующе глядя на меня, проговорил капитан.

— Очень сомневаюсь, вчера тут было битком.

— То — вчера, а это — сегодня, кое-кто уже уехал с утра пораньше… Кстати, в одном вопросе вы с барышней Крамперовой расходитесь. Я бы сказал, коренным образом.

Я остановился и встревоженно уставился на него.

— Дело в том, что барышня Крамперова отрицает, будто вы жених и невеста.

Я с облегчением вздохнул.

— Ну, с точки зрения закона это не такое уж большое преступление… Жених — не жених, невеста — не невеста. Просто мне показалось глупым назвать ее близкой знакомой.

Капитан промолчал, а что при этом подумал, угадать было трудно.

Богачека мы нашли возле конторки.

— Восемнадцатый и девятнадцатый номера придется опечатать, — сообщил ему капитан. — Найдутся для пана Баудыша, барышни Крамперовой и для доктора свободные места? Да, еще и для пана Кавалира и пани Баудышовой. Необходимо, чтобы они здесь задержались.

Управляющий обратился к дежурному:

— Что там у нас освободилось?

— Из двойных номеров — сорок второй и тридцать пятый. И одиночный сто второй. Туда можно поставить раскладушку.

Капитан подал мне руку.

— Переселяйтесь, пожалуйста, поручик Сохор проводит вас в «восемнадцатку», чтобы вы могли взять свои вещи. А пока — всего доброго.

Я подождал, пока они с Богачеком удалятся, а потом решительно обратился к дежурному:

— Беру сто второй с раскладушкой. Запишите, пожалуйста: Кабеш и Крамперова.

— К вашим услугам, пан доктор, — поклонился дежурный и услужливо подал мне ключ. — Сейчас пошлю туда горничную. Потерпите немного, четверть часа — и все будет готово.

«Стодвойка» располагалась на четвертом этаже, с той же стороны, что и наши прежние апартаменты, но была наполовину меньше и без балкона, а ванную заменял душ; однако, как с облегчением подумал я, стоить она мне будет раза в два дешевле.

Мы открыли чемоданы.

— Я все разложу сама, — сказала Мирка, — ты мне только будешь мешать.

— Ладно, — согласился я. — Пока приму душ.

Я как следует освежился и, вернувшись в комнату, словно ненароком бросил:

— Жаль, что здесь нет ванны, как внизу.

— Не говори мне про ванну, — чуть не заплакала Мирка.

— Не устраивай истерики, ты ведь даже не видела труп.

— Не видела. — Мирка захлопнула шкаф. — Но могу себе представить. — Если не забыл, что-то подобное я уже пережила

— Ну, конечно, я не такой забывчивый. Но сейчас все по-другому. Почти как в сказке. Она лежала в ванне, как Снегурочка в хрустальном гробу.

— Прекрати, — всхлипнула Мирка, — у меня и так нервы на пределе. Еще вчера я надеялась, что это будет самый чудесный отпуск в моей жизни, а теперь опасаюсь, что до конца дней своих не сумею даже улыбнуться.

— Да не расстраивайся так, — твердо заявил я. — Конечно, ты устала, разволновалась. Но ведь тебя все это мало касается. Алису Гайску ты почти не знала. Ну, перекинулись вы с нею парой слов в ресторане и кафе — вот и все. И, если не ошибаюсь, она тебе не слишком-то была по душе… А про что он тебя спрашивал? Я имею в виду капитана.

Она поглядела на меня, как приговоренная к смерти. Ее потухшие глаза наполнились тоской и болью.

— Толком и не поняла, — вздохнула она. — Разобрали с ним весь вчерашний вечер по косточкам. О чем говорили за столом, с кем я танцевала, с кем ходила к бару и. так далее.

— А что касается тебя?

— Что — меня?

— Ну, уточнял он, где была ты? Конкретно около полуночи. Об этом он наверняка спрашивал всех. Меня тоже. А я один из всей нашей компании сидел в кафе.

— Я сказала ему, что отправилась в туалет.

— Тебя кто-нибудь видел?

— Кто?

— Ну, не знаю… Хотя бы уборщица.

— Я не заметила.

— а куда ты пошла из туалета?

— На улицу.

— Через главный выход?

— Ну, конечно. Как же еще?

— Ну, скажем, через кафе. На террасу, как Баудыш с Кавалиром. Или же вокруг гаража, где дежурный нашел лестницу.

— Нет, я прошла главным выходом.

— Прямо из туалета? Мимо конторки?

Она кивнула. Коротко и безразлично.

— В кафе уже не возвращалась?

— Нет.

Я сел на застеленную раскладушку и сказал:

— Вот что, ложись-ка и хорошенько выспись! Как следует подумай, что говоришь! Пойми, твои показания будут проверять, сравнивать с другими, и если ты не возьмешь себя в руки, то поставишь себя под подозрение.

Она решительно завертела головой.

— Нет? Так послушай. Вчера около полуночи ты сказала, что искала меня в кафе. А когда не нашла и поняла, что я ушел с Алисой, отправилась на свежий воздух. Из кафе. И вдруг у тебя новая версия: ты допила водку, ушла в туалет, а оттуда сразу на воздух. Меня ты вдруг вычеркнула…

— Да нет же! — горько всхлипнула Мирка. — Не придирайся к словам, Гонза. Я высматривала тебя раньше… ну, еще когда сидела у стойки бара. Видела, как вы танцевали, а потом вдруг вас не стало. Ни на площадке, ни за столом. Я подумала, что вы куда-то ушли вместе, и отправилась за вами следом.

Я вытянулся на раскладушке, облегченно вздохнул и закрыл глаза. Все это глупости, зря я так переживаю, к счастью, нет никаких оснований подозревать Мирку. Ну, приревновала — вот и все. Она же знала Алису как облупленную и поэтому, как только сообразила, что мы скрылись, помчалась нас искать. Вышла на улицу и заметила, что в «девятнадцатке» горит свет Насчет Баудыша она знала, что он покинул кафе с каким-то мужчиной. Кто тогда мог быть наверху? Только Алиса и я.