– Я – одно из его орудий, – ответил Кейл.

– Орудий?

– Он меня использует.

То, как он это произнес, пробило меня холодом. На этот раз жутковатым.

– Для чего? – спросила я. – Ты шпионишь за клиентами его конкурентов?

Я понимала, что все это чушь, но мое подсознание, как за соломинку, держалось за мысль: твой отец – юрист…

– Нет.

Я сложила руки на груди. Раздражение нарастало.

– Ну так хоть намекни. Что ты делаешь для моего папашки?

Сделав два шага вперед, он сверкнул глазами и тихо произнес:

– Убиваю.

Я сморгнула и попыталась представить своего отца большим плохим парнем. Не смогла. Или не захотела? Понятно, он стал чем-то вроде машины, и мы не разговаривали уже много лет. Но чтобы он был убийцей? В голову не лезло.

Подняв руки и повернув их ладонями вверх, Кейл стал сгибать и разгибать пальцы.

– Они приносят смерть всему, чего я касаюсь.

Я вспомнила землю, где он стоял – там, возле ручья. В ней что-то было не так. Вот что: она была лишена цвета. Я тогда списала это на воздействие пива, которое было во мне, но теперь…

Он отскакивал всякий раз, когда я подходила достаточно близко, чтобы коснуться его…

Он так и не снял мои кеды…

Воздух свинцом застыл в моих легких, а комната начала сжиматься в размерах.

– Твоя кожа… – начала я.

Я бы назвала это все дерьмовой чушью, но из всех людей я была именно тем человеком, кто знал: дерьмовая чушь – вещь реальная.

И зря что ли среди рейверов ходят разговоры о пацане, которого семь лет назад арестовали во время Самрана. Фишка была в том, что пацан устроил короткое замыкание голыми пальцами прямо на тусовке, куда его загнали полицейские. Но его забрали, и никто его потом не видел.

– Несет смерть, – подхватил он, – всему живому.

Он протянул руку и легким движением прошелся по линии моего подбородка и щеке.

– Кроме тебя. Как это получается, что я могу к тебе прикасаться? Любой другой уже умер бы страшной смертью.

Голос Кейла был столь же мягок, как и кожа на его руке, которая скользила по моему лицу. Я отступила назад.

– Так, секунду, дай сосредоточиться. Ты пытаешься мне впарить, что мой папашка использует тебя в качестве оружия? Но против чего конкретно?

Его лицо помрачнело:

– Не чего, а кого.

– Ну и кого?

Вряд ли я хотела услышать его ответ. Тут одно из двух: либо мой таинственный красавчик чокнутый, либо мой папашка… И от любого варианта будет несладко.

– Людей, – отозвался Кейл. – Он использует меня, чтобы наказывать людей.

Я носилась по комнате, растирая виски – еще немного, и башка взорвется от напряжения.

– Ты прикасаешься к людям, и они умирают? – переспросила я. – И это тебе велит делать мой отец?

– Именно так.

И совсем не так! Я никак не могла представить своего отца персонажем триллера. Он ведь просто долбаный трудоголик с мозолью во всю задницу от бесконечного сидения в офисе. Ну, бывают у него залеты. Ну, есть у него пушка – значит, есть на то причины.

Я перестала носиться по комнате и, остановившись перед Кейлом, произнесла тоном, которым старалась убедить скорее себя, чем его:

– Ты врешь. Мой отец юрист.

– А что, юристы убивают людей?

Кейл с иронией смотрел на меня.

– Конечно нет, – принялась я объяснять. – Они избавляют всех нас от плохих парней, ну, чтобы те никому не вредили, и вообще…

Не самое точное объяснение, но лучшее, которое я могла придумать.

– Тогда это совсем не то, что делает твой отец. Это делаю я. Я. Корпорация «Деназен» использует меня, чтобы наказывать тех, кто поступает плохо. Я – Шестой. И я не юрист.

Ничего себе! Час от часу не легче. Объяснил!

– Что за Шестой, черт возьми?

– Так нас зовут.

Ладно, пусть зовут.

– Значит, вы наказываете тех, кто поступает плохо? А кто вам говорит, что плохо и что хорошо?

– Конечно «Деназен». – Кейл нахмурился и отвернулся. – А я принадлежу ему.

– А где, черт возьми, твои родители?

– У меня нет родителей, – тихо отозвался Кейл.

– Ты человек, а не орудие! – возмутилась я. – Ты не можешь никому принадлежать. И, конечно, у тебя есть родители, даже если ты не знаешь, где они.

Вконец обозлившись, я вытащила из заднего кармана маленькое кожаное портмоне, в котором носила кредитную карточку, и достала оттуда крохотную фотографию. Это моя мама. Я нашла ее фото много лет назад в нижнем ящике стола в кабинете у папашки. Я узнала, кто это, только по надписи, выполненной синими чернилами на оборотной стороне. Отец отказался говорить о ней. Сказал просто, как ее звали, пробормотал еще нечто невразумительное – и все. Я росла и все больше становилась похожей на эту женщину на фотографии, поэтому, наверное, папашка меня и ненавидел. В конце концов, в том, что мамы больше нет, была моя вина – она умерла родами.

– Смотри, – проговорила я, размахивая фотографией перед носом Кейла. – Моя мать умерла, но это не означает, что ее у меня не было.

Кейл придвинулся и взял фотографию. При этом он, как я думаю, намеренно коснулся пальцами моего запястья. Быстрая улыбка скользнула по его лицу.

– Это твоя мать?

Я кивнула.

– И ты не видишься с ней?

– Как я могу видеться с ней? Она же умерла!

– Она не умерла. Она живет со мной в комплексе.

Кейл отошел в сторону, по-прежнему держа фото в руке. Нашел в углу пару старых башмаков Курда и, прислонившись к стене, сбросил мои кеды. Кеды упали на пол с тяжелым стуком.

Мир остановился. Воздух в комнате, стены, сама комната куда-то исчезли.

– Что?

Кейл поднес фотографию к глазам, вгляделся.

– Это Сью, – промолвил он.

Я выхватила карточку из рук Кейла, вне себя от изумления.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что это Сью.

– Да знаю я, что ты сказал! – взорвалась я.

– Ты ведь сама спросила…

– Ты уверен? – Я поднесла карточку к его лицу. Сердце мое готово было выскочить из груди, голова кружилась, хотя и не так, как мне бы хотелось. Остатки хмеля улетучились.

– Ты уверен, что это она?

– Ну конечно.

– И ты утверждаешь, что она жива? И живет в «Деназене»?

Кейл кивнул.

– Ее зовут Сюзанна. Ты не ошибся?

– Да нет же! И она жива! А почему ты так расстроена?

Я ухватилась за спинку стула – ощущение было такое, что земля вот-вот разверзнется и поглотит меня. Я едва сдерживала дрожь. Ну, папашка! Каким бы он ни был, как мог он соврать мне, что мама умерла? Это свинство эпических масштабов!

Сверху донесся шум. Я почувствовала, как легкие мурашки пробежали по моей спине – явный симптом опасности. Слишком уж долго Курд там болтался. Набрав побольше воздуха в легкие, я затаила дыхание и посмотрела на Кейла. Потом, приложив палец к губам в надежде на то, что Кейл знает, что это означает, подкралась к основанию лестницы и прислушалась. Тишина. Жестом предупредив Кейла не ступать на первую ступеньку – я бывала у Курда достаточно, чтобы знать, где что скрипит, – я стала подниматься.

Я добралась до верхних ступеней. Кейл держался сзади, очень близко. Я уже хотела предупредить его, чтобы он шел как можно тише, но он проскользнул мимо и вышел вперед. Я хотела было ухватить его за майку, но он был слишком быстр и оказался уже на другой стороне комнаты. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, в горле стоял комок. Я двинулась за Кейлом через кухню. Он стоял в дверном проеме, но когда я попыталась выглянуть, преградил мне дорогу.

– Нет! – прошептал Кейл, схватив меня за руку.

– Что там? – спросила я.

Воздух вдруг стал разреженным. Судя по тому, как он посмотрел на меня, там что-то происходило.

– Нужно уходить.

– Почему? Что случилось?

Молча, он попытался подтолкнуть меня назад, на лестницу, ведущую вниз. Разреженный холодный воздух исходил из комнаты. Я оттолкнула Кейла и высунула голову из-за угла. Лицом вниз в центре гостиной лежал Курд. Неужели он мертв?! Прошло несколько ужасных мгновений, прежде чем он пошевелился. Я освободила руку и бросилась к нему.