Все тот же бездумный взгляд. Мозг ее рассыпался и оседал пылью. Она сошла с ума. И с этим уже ничего поделать было нельзя…

— Цель! — сквозь бессмысленный поток бормотания неожиданно вырвалось у нее. Она вдруг хихикнула, заморгала и вновь опустила голову на колени, сжав ее руками. До меня донеслось лишь слабое всхлипывание. То ли от смеха, то ли от плача. Впрочем, для нее это было, наверное, все равно.

Акоп вновь закашлялся и выплюнул себе на грудь кровавый комок слизи.

Я поднялся, опершись о стену, чувствуя, как к горлу вновь подкатывает тошнота, и на этот раз не сдержался. Блевал до тех пор, пока изо рта не закапала одна лишь желчь. И только тогда вновь позволил себе выпрямиться.

Вроде полегчало. Не настолько, чтобы можно было чувствовать себя бодрым, но идти можно было.

Только вот куда? До отверстия мне точно не дотянуться. Значит, в одну из сторон коридора.

Я запрыгал на одной ноге мимо Акопа, мимо сидящей Вероники, время от времени прислоняясь к стене и отдыхая. Дым постепенно рассеивался, и стало легче дышать. Шум в ушах стихал.

Это, наверное, подвал. Или еще ниже. Вскоре я увидел и Васю. Он лежал в центре коридора на животе, поджав одну руку под себя, а вторую вытянув вперед. Словно хотел дотянуться до чего-то.

Я присел около него и осторожно перевернул. Вася дышал. Глубоко и ровно. Он выглядел вполне нормально, только на затылке была большая ссадина от удара о стену. От нескольких легких ударов по щекам Вася очнулся и на пару секунд вперился в меня мутным, ничего не понимающим взглядом. Потом что-то стало с его глазами, он заморгал, и взгляд его стал осмысленным.

— Виталик?! — Одна рука его дернулась, ухватив меня за плечо, и крепко сжала его, удостоверяясь, что я не фантом. — Виталик, ты как тут очутился? Где мы вообще? Что происходит?

— Ты как себя чувствуешь? — спросил я.

— Я? Нормально. Только голова болит, чтоб ее… Где все, Виталик? — Вася попытался сесть и застонал от боли, когда оторвал голову от земли.

— Все в порядке, — сказал я, садясь рядом и вытягивая ноги, — Штамм мертв.

— Мертв? — Глаза Васи широко открылись, и он издал слабый радостный вопль: — Мертв… Черт возьми, но как это получилось? Последнее, что я помню, это вспышку… белый свет… потом меня подняло в воздух, а потом… вот уже дальше и не помню ничего.

— Потом мы с Вероникой пробрались в комнату, где скрывался Штамм, и она прикончила его. Выстрелила ему в голову.

— Вероника? — не поверил Вася. — А где она сейчас? Где все остальные? Где Сом, Акоп?

— Сом, скорее всего, мертв, — ответил я, разглядывая мутные лампы вдоль стен. Голос мой эхом улетал в глубину коридора, — Акоп лежит там, тоже, наверное, умрет, у него вспорота грудь, и он без сознания. А Вероника… Вероника, кажется, сошла с ума.

— То есть как? — не сразу понял Вася, а когда я ему объяснил, что именно происходит с ней и с ее мозгом, тяжело вздохнул и посмотрел куда-то за мою спину.

— Значит, такая вот цена победы, — прошептал он минуту спустя. — Все умерли, остался лишь я и лишенная ума девушка? Справедливо, блин.

— Ничего не поделаешь, — сказал я. — Это жизнь, и для каждого она идет по-разному. Надо выбираться, тогда мы, может быть, успеем спасти Акопа.

Вася молча поднялся и, пошатываясь, уперся рукой о стену. Я тоже встал, поджав больную ногу, к которой постепенно возвращалась чувствительность.

— Где мы находимся? — Впервые с момента нашего разговора Вася огляделся, чуть щурясь от света. — Подвал?

— Может быть, — пожал я плечами, — только я все никак не могу найти выхода. Все взорвалось там, наверху. Один дым, и ничего не видно.

— Ты шел в ту сторону? Я кивнул.

— Значит, Вероника и Акоп там.

— Да, что ты хочешь сделать?

— Я пойду к ним, — сказал Вася, — и не надо пытаться меня остановить, Виталик. Ты же знаешь, что у тебя ничего не получится. Я просто хочу быть рядом с ними, пока ты будешь искать помощь.

— А если мне не удастся никого найти? Если меня схватит милиция до того, как я открою рот?

— Скажешь им, что ты один из больных, — криво усмехнулся Вася. — Врать-то ты всегда умел, вот и соврешь. Еще скажешь, что здесь, внизу, трое твоих друзей, которые лежали с тобой в одной палате. Пускай вытаскивают нас отсюда, да быстрей. Ясно?

— Чего неясного? — Я пожал плечами. — Но ты уж проследи за Вероникой. Может, что-нибудь с ней еще можно сделать.

— Я прослежу, — заверил меня Вася, — а ты побеспокойся о том, чтобы быстрее выбраться.

Он развернулся и неровными шагами заковылял по коридору в противоположную сторону. Я стоял и смотрел, как он исчезает за поворотом, и только потом пошел дальше.

Спустя пару минут лампы вдоль стен вдруг закончились, сменившись небольшими смоляными факелами, вставленными в специальные ниши. Да и сама стена вдруг преобразилась. Исчезла краска, и появились неровности, как от грубо выложенных камней, повеяло сыростью, и земля под ногами стала рыхлой и влажной.

Неужели я спустился настолько низко, что подвал в этом месте уже не был никому нужен, и за ним не наблюдали много лет? Или я просто попал в систему канализации? Но где тогда трубы?

Ответ пришел неожиданно — из-за поворота, стоило мне сделать еще несколько шагов, вдруг выплыла дверь. Ею и заканчивался, сужаясь, коридор.

Небольшая деревянная дверь с кольцом вместо ручки и с набитыми на ней непонятными символами, словно появившаяся из древних сказок о Кощее Бессмертном. Сквозь замочную скважину в ней угрюмо завывал ветер.

Я остановился перед дверью, разглядывая ее. А потом подумал вдруг: была не была, что вот так стоять и бояться зайти? А мне-то казалось, что уже прошли те дни, когда я чего-то боялся! Прыгнув несколько раз, я приблизился к двери и толкнул ее. Дверь с тяжелым скрипом отворилось и…

Наверное, я ожидал это увидеть. Втайне. Надеялся.

Но чтобы так неожиданно?..

— Крид ждал тебя! — громко сказал человек с обрезанными ушами и одетый в облегающий костюм без пуговиц. Тот самый, из моего сна, когда меня пытались безуспешно инициировать.

Я вдруг с особой четкостью вспомнил тот эпизод сна, когда человек, сидящий сейчас передо мной, явился к далекому моему родственнику и забрал его куда-то, неизвестно куда.

Ведь это действительно был он! Невероятно!

Человек сидел в кресле, закинув ногу на ногу и обхватив ладонями колено. Около него стоял столик, на котором лежала одна-единственная книга. Та самая, с вишенкой на обложке. И хотя за спиной человека возвышались огромные стеллажи с книгами, покрытые вековой пылью и паутиной, только эта книга вдруг приковала мой взгляд, и я уже не мог оторваться от нее.

Торчащий из стены факел хорошо освещал и человека, и книгу, так что я не стал подходить ближе, а сделал всего один прыжок и замер, облокотившись о стену рукой и поджав ногу.

Дверь за моей спиной с таким же тяжелым скрипом захлопнулась.

— Крид ждал тебя, мальчик мой, уже много лет, — повторил человек, улыбаясь тонкими губами. — Он знал… да, он именно знал, что ты придешь в тот самый день, когда надо! И он не ошибся!

— Кто такой Крид? — устало спросил я, разглядывая человека. Удивляться чему-либо у меня уже не осталось сил. Оставалось только принимать все как есть.

— Крид — это я, — ответил человек, — а Урсула не дождался! Урсула умер, когда пришли люди в касках и расстреляли его. Не стоило ему выходить на поверхность. Крид говорил ему, что еще слишком рано. У Крида всегда было больше знаний, чем у Урсулы.

— Урсула — это карлик? — уточнил я, и Крид согласно кивнул:

— В вашем понимании он карлик. Для нас просто маленький человечек. Ну и что с того, что он был мал ростом, зато сил и знаний в нем хватило бы не на одно поколение живущих… Ну, так ты присаживайся. Чего встал на проходе, словно чужой? Садись прямо на пол, он не холодный, только сыроват немного, но тебе ли не все равно?

А может, мне и правда все равно? Я подскакал ближе и сел на пол, прямо напротив Крида, скрестив ноги и обхватив их руками. В голове гудело, не укладывалось то, что сейчас происходит, но мне ничего не оставалось, кроме как ждать. Что еще скажет человек с обрезанными ушами?