С ним согласился Даллес:

– Да, думаю, протокол встречи следует уничтожить. Он нам ни к чему, верно?¹⁴

Рэнкин напомнил, что комиссия, заботясь о прозрачности своей работы, обещала вести протоколы всех заседаний. В таком случае, не сдавался Даллес, записи ни в коем случае не должны покидать офиса комиссии.

– Единственный экземпляр протокола следует хранить здесь.

На этом совещание закончилось – все согласились, что, пока Рэнкин не встретится с техасскими чиновниками, ничего предпринимать не следует.

В пятницу, 24 января, в Вашингтон на встречу с Уорреном и Рэнкином прибыла делегация из Техаса – генеральный прокурор штата Карр и окружной прокурор Далласа Уэйд. Техасцы предупредили, что сплетни об Освальде стремительно расползаются по Далласу, причем подробности – сумма ежемесячного платежа в 200 долларов, номер агента – звучат на удивление убедительно. Уэйд добавил, что слышал также версию, будто Освальд был информатором ЦРУ. Карр и Уэйд утверждали, что несколько репортеров в городе занимаются распространением всех этих слухов, но имя назвали только одно: Лонни Хадкинс из The Houston Post. Встревожившись пуще прежнего, Уоррен созвал заседание комиссии на ближайший понедельник.

За выходные новости о предполагаемой связи Освальда с ФБР успели прогреметь на всю страну – периодические издания наперебой таскали информацию друг у друга. Газета The New York Times пересказывала слухи, отмечая, что ФБР категорически отрицает какое-либо сотрудничество с Освальдом. Журнал Nation напечатал подробную статью, где перечислялись вопросы об Освальде, пока не имеющие ответа, включая вопрос о его возможных отношениях с ФБР; в статье цитировались репортажи Хадкинса, вышедшие в The Houston Post. Журнал Time тоже развивал сюжет, обратившись к Макклою за комментариями¹⁵.

На совещании в понедельник Рэнкин строго сказал, что надо решить, как быть с этими слухами, то есть, по сути, как быть с Гувером. «Скверные пересуды уже пошли, никуда не денешься, и для комиссии это очень вредно, – говорил он. – Надо их как-то изжить, насколько возможно»¹⁶.

Уоррен и Рэнкин подумывали просить о помощи Роберта Кеннеди – как человека, стоящего над Гувером на иерархической лестнице Министерства юстиции. Но генеральный прокурор США, похоже, тоже побаивался Гувера. О том, что Кеннеди не горит желанием призвать к ответу директора ФБР, сообщил Уилленс, по-прежнему отчитывавшийся перед министерством. Он передал Уоррену и Рэнкину, что генпрокурору неудобно спрашивать Гувера, правду ли болтают, что Освальд был осведомителем ФБР, поскольку подобный разговор «поставит его в неловкое положение» и «очень сильно осложнит ему работу в министерстве на все время, оставшееся до конца срока»¹⁷.

Рэнкин предложил исходить из того, что у них осталось два варианта. Первый: он в частном порядке встретится с Гувером как представитель комиссии. «Я буду откровенен и скажу ему», что ФБР должно провести внутреннее расследование и разобраться, откуда пошли слухи, а также что Гуверу надлежит предоставить комиссии «все имеющиеся в распоряжении Бюро материалы и записи, доказывающие, что это никак не может быть правдой», сказал Рэнкин. «Простого заявления от Гувера», что подобные обвинения беспочвенны, будет недостаточно, добавил он и перешел ко второму варианту. Комиссия может разобраться во всем сама, а потом уже трясти Гувера. Сначала они побеседуют с хьюстонским репортером Хадкинсом, а потом с сотрудниками ФБР, «снизу вверх по служебной лестнице» вплоть до директора¹⁸.

Председатель Верховного суда высказался за второй вариант. «На мой взгляд, справедливо было бы самим попытаться выяснить, правда это или пустые домыслы», прежде чем вызывать директора ФБР на поединок¹⁹.

Боггс сообразил, что среди членов комиссии присутствует специалист по делам, связанным с осведомителями спецслужб, – Даллес всю жизнь служил в ЦРУ и работал с информацией, поступающей из засекреченных источников. Боггс повернулся к бывшему начальнику шпионов и поинтересовался, есть ли у ЦРУ информаторы, защищенные столь надежно, что ни на едином клочке бумаги их связь с Управлением не зафиксирована:

– А бывают у вас там агенты, вообще ни в каких документах не фигурирующие?

– На бумаге они могут и не числиться, – ответил Даллес и объяснил, что членам комиссии придется принять как факт возможность связи между Освальдом и ФБР. Даже если он и был их информатором, они просто солгут – станут все отрицать, и ничего уже не докажешь. В ЦРУ, признался Даллес, он и сам готов был врать в лицо хоть министрам, лишь бы защитить ценный источник. Верховный шпион государства обязан говорить чистую правду только президенту.

– Он меня контролирует, – сказал Даллес. – Он мой босс. А остальным я могу и не говорить всего, если только президент не даст на то специальное разрешение. У нас иногда возникали такие ситуации.

Не исключено, продолжал Даллес, что Гуверу сейчас кажется, будто он угодил в аналогичное положение.

– Так что истину нам не установить, – резюмировал он.

У комиссии, по мнению Даллеса, не оставалось выбора, кроме как положиться на слово Гувера.

– Я бы поверил мистеру Гуверу, – заметил Даллес. – Но кто-то может и не поверить.

Рассел, видимо, даже здесь, в конференц-зале комиссии, в обстановке строжайшей конфиденциальности, не забывал о необходимости аккуратно выбирать слова, когда речь заходит о директоре ФБР.

– На службе федерального правительства нет человека, более уважаемого американской общественностью, чем Эдгар Гувер²⁰, – начал он, словно перестраховываясь на случай, если протокол заседания все же когда-нибудь просочится в печать.

Однако он согласился с Уорреном и остальными, что комиссии стоило бы все выяснить самостоятельно.

– Можно попросить аффидевит у мистера Гувера и добавить его к материалам расследования.

Но если они удовлетворятся только этим, есть риск, что грядущие поколения сурово осудят комиссию Уоррена:

– Все равно тысячами будут исчисляться Фомы неверующие, убежденные, что Гувер солгал, а комиссия не удосужилась расставить все по местам.

Рэнкин признался, что его беспокоит, как отреагирует Гувер. Вдруг директор ФБР решит, что «мы и в самом деле его подозреваем».

Уоррен:

– Если вы ему скажете, что мы выезжаем на место разбираться, это как раз и будет означать, что мы его подозреваем, не так ли?

Рэнкин:

– Само собой разумеется²¹.

Этот разговор вынуждал их четко определиться наконец с вопросом доверия. Допустимо ли перепоручать ФБР львиную долю столь важной для комиссии следственной работы, притом что Бюро упорно стремится доказать, что Освальд действовал один?

– Они решили, что убийство совершил Освальд и что никто более к этому делу не причастен, – напомнил Рэнкин.

Рассел:

– Они провели расследование и вынесли безоговорочный вердикт.

Боггс:

– Совершенно верно.

Уоррен решил поручить Рэнкину объясниться с Гувером напрямую. И уточнил, чего именно хочет от Рэнкина:

– Идите к мистеру Гуверу и скажите: «Мистер Гувер, как вам известно, Даллас и окрестности полнятся слухами о том, что Освальд был тайным агентом ФБР. Национальная пресса уже подхватила новости»²².

Рэнкин, продолжал он, должен взять с Гувера клятвенное обещание, что «вы предоставите нам всю информацию, необходимую для полного и подробного выяснения обстоятельств». Члены комиссии единодушно проголосовали за то, чтобы Рэнкин завтра же отправился разговаривать с Гувером от их имени.

Кабинет директора Федерального Бюро Расследований

Вашингтон

28 января 1964 года, вторник

Во вторник, 28 января, в три часа пополудни Рэнкина проводили в офис Гувера в здании Министерства юстиции¹. Здесь он неоднократно бывал и раньше, пока работал в министерстве во время президентского срока Эйзенхауэра.