— Что случилось? — в тревоге спросила Фредди, сама не понимая почему. Она угрожающе нависла над Свидом.

— Подожди минутку, Фредди. Я постараюсь тебе объяснить… Мак… Фредди, Мак… в Канаде.

— Где в Канаде? — закричала она. Она полетит к нему. Она может завтра же быть с ним. Если она вылетит прямо сейчас и выжмет из «Райдера» максимальную скорость, то увидит Мака через несколько часов.

— Возле Оттавы. На учебной базе канадских. ВВС, — ответил Свид.

Повернувшись, Фредди пошла к двери. Свид встал и предостерегающе положил руку ей на плечо.

— Послушай, Фредди. Это еще не все.

— Не все? — повторила она. Почувствовав тревожную ноту в его голосе, она впала в панику.

— Мака нет в живых, Фредди, — с отчаянием произнес Свид, и из глаз его брызнули слезы. — Произошла катастрофа… Он врезался в землю при штопоре, Фредди… В считанные секунды все было кончено. Сегодня утром я получил письмо от его командира. Поскольку у Мака не было родственников, он… он дал им мои координаты на всякий случай. В письме говорится, что это произошло, когда он тренировал какого-то мальчишку, не справившегося с управлением. Во всяком случае, они так думают. Если не это, значит, что-то случилось с самолетом. До сих пор ничего точно не известно. Генерал думает, что они никогда точно не узнают. Похороны… были вчера… Военные похороны… обоих… обоих.

— Похороны, — эхом отозвалась Фредди. — Похороны? Мак! Мак? Мой Мак? Ты мне лжешь, правда, правда? Пожалуйста, скажи, что ты лжешь, Свид! Пожалуйста, пожалуйста, скажи это!

Ее умоляющий голос оборвался, когда шок сменился осознанием случившегося. Свид Кастелли неуклюже обнял ее, словно хотел защитить от своих же слов.

— Господи, как бы я хотел это сказать, Фредди! — услышала она его голос. — Этот парень был мне братом.

— О, Свид! — рыдания заглушали ее слова. — Как мне жить теперь, когда Мака нет? Как, Свид, как? И зачем?

— Фредди, милая. Это такое горе… Было так… прекрасно видеть вас вместе.

«Ты не должен был оставлять меня, Мак, не должен был уходить».

— Он был уверен в том, что поступил правильно, Фредди. Он все время утверждал, что поступил правильно, — произнес Кастелли. — Он так сильно тебя любил!

Снаружи раздался голос одного из инструкторов. Ему ответил ученик. Наверное, пока они разговаривали, сел один из самолетов. Фредди поспешно заперла дверь офиса.

— Может быть, ты вернешься в семью? — озабоченно спросил Свид, увидев, что она рыдает все отчаяннее. — Я же видел твою маму, помнишь? Тебе лучше быть с ней.

— Свид… Как я могу оставить наш дом? — Несмотря на горе, Фредди понимала, что он старается успокоить ее. — Разве ты не знаешь, что у нас есть дом… такой чудесный дом… как я могу оставить его? Это все, что у меня осталось от Мака.

— Понимаю, — сказал он. — Но когда ты будешь к этому готова… обещаешь подумать об этом?

— Когда я буду готова? Я никогда не буду готова, Свид, никогда, до конца моих дней.

— Пожалуйста, Фредди, разреши мне чем-то тебе помочь.

— Ты не мог бы… прийти ко мне завтра вечером и рассказать все, о чем вы говорили с Маком? Обо всем, что было с ним в Канаде? Ты не можешь снова рассказать мне… о том, как Мак любил меня?

В этот вечер, когда стемнело, Фредди вернулась в ангар, где стояли знаменитые старые самолеты. Один за другим она выкатила эти хрупкие, прекрасные, любимые машины на открытое, поросшее травой пространство за взлетно-посадочной полосой. Каждый из этих самолетов мог подняться в воздух. Мужчина — или женщина — могли улететь на них в голубую заоблачную высь.

Фредди сгруппировала самолеты как можно теснее, подтащив самые легкие из них к самым тяжелым. Потом принесла канистру с бензином и обильно полила машины. Медленно обходя самолеты, она ласково гладила в последний раз их крылья, шасси, фюзеляжи, касалась пропеллеров, заставляя их крутиться, громко произносила их названия, легендарные названия, которые так любил Мак. Здесь не было ни одной машины, на восстановление которой он не потратил бы сотни часов труда.

Наконец, нехотя, но решительно, она зажгла спичку и поднесла ее к ближайшей машине. Когда пламя разгорелось и прекрасная призрачная эскадрилья была уже готова взлететь в небо и присоединиться к НЕМУ, она сказала всего три слова, прежде чем уйти:

— Счастливых полетов, Мак.

— Как ты поступаешь со своими «ознобышами», Джейн, называешь их по именам или по номерам? — спросила Фредди свою соседку по комнате, когда они ранним утром шестого января 1941 года нехотя вылезли из-под тонких одеял и оказались в холодной комнате. Чуть раздвинув занавески, Фредди выглянула в предрассветную холодную темноту британского утра и тут же сдвинула их.

— По именам. Даю им имена домашних животных и имена поклонников, правда, только тех, кто делал мне предложение. — Джейн Лонбридж, стараясь говорить бодро, зевнула и нерешительно пошла к раковине. — Считать их было бы слишком тоскливо, разве интересно знать, сколько их?

— Я никогда не слышала от тебя жалоб, — сонно сказала Фредди.

«Ознобыши» — нечто среднее между мозолью и бородавкой — возникали от холода. Горячие на ощупь, они были красными, чесались и болели. Они появлялись на пальцах рук и ног зимой, несмотря на несколько пар шерстяных носков, которые Фредди надевала под летные ботинки и теплые перчатки, без которых не выходила на улицу.

— Я жаловалась, когда училась в школе, но это не помогало. Реагировали только тогда, когда они начинали нарывать. Это было отвратительно, но освобождало недели на две от соревнований, а я их ненавидела.

Темноволосая Джейн наскоро сполоснула лицо, энергично почистила зубы и одобрительно посмотрела на свое отражение в зеркале, откровенно любуясь, как и каждое утро, своими прямыми волосами, ровными зубами и правильным носом. В сочетании с чудесными озорными карими глазами и насмешливой улыбкой, не сходящей с ее лица, все это делало ее одной из самых привлекательных девушек от севера до юга Англии, как она часто самодовольно, но совершенно справедливо говорила.

— Это отвратительно, как во времена Диккенса.

— «Ознобыши»?

— Посылать детей в такие школы, где можно их подхватить. Какие преимущества тогда были у тебя оттого, что ты дочь барона? Ты рассказывала об этом своей маме?

— Не имело смысла. Мама обожала соревнования. Она, должно быть, гордилась своими «ознобышами».

Стиснув зубы, Джейн вылезла из теплой пижамы. Она сняла сначала верхнюю часть, потом нижнюю и быстро влезла в великолепное довоенное шерстяное белье. Фредди спала в шерстяном белье, а сверху натягивала толстую плюшевую подкладку комбинезона. Это был единственный способ не до конца замерзнуть в почти неотапливаемой спальне в квартире, которую они снимали вместе с Джейн. Зима оказалась одной из самых холодных за всю историю Англии. Даже немцы приостановили на месяц свой блицкриг. Ураганные ночные бомбежки, начавшиеся после того, как Люфтваффе не смогли прошлым летом одержать победу над королевскими ВВС, были временно приостановлены в связи с непостижимой погодой в Великобритании.

Фредди находилась в Англии уже почти полтора года, простившись с Калифорнией в июне 1939-го. После смерти Мака она не видела причин сохранять летную школу. Спрашивая себя, что же делать дальше, она пришла к выводу, что у нее только один путь — заняться тем, во имя чего Мак отдал свою жизнь. Соединенные Штаты придерживались нейтралитета, но в любом случае женщине-пилоту не нашлось бы места в армии этой страны. Вместе с тем существовала британская служба противовоздушной обороны, а в ней — четыре тысячи новых призывников, которым предстояло научиться летать.

В завещании, оставленном Маком Свиду Кастелли, он передавал все свое имущество Фредди. Она продала дом и все учебные самолеты, включая свой прекрасный белоснежный «Райдер». Прежде чем отправиться добровольцем в Британию, она простилась с Евой и Полем, помирившись наконец с отцом. В Британии Фредди немедленно зачислили инструктором по программе учебного пилотирования.