Теперь обязанность быть дуэньей казалась ей абсурдной. Ги, ее младший и горячо любимый сын, хорошо воспитан, ему можно доверить любую девушку… особенно ту, в которую он так безнадежно влюблен. Совершенно необоснованно беспокойство виконтессы де Лансель за ее вполне самостоятельную внучку. Это беспокойство — наследие прошлого века. Провинциальные аристократы так очаровательно несовременны. Для нее же куда важнее попасть сегодня на третью примерку своих новых костюмов от Шанель, иначе они не будут готовы к началу нового сезона. Погруженная в приятные мысли о твидах, пуговицах и подкладке, она проводила молодежь, улыбаясь рассеянно и доброжелательно.

Путь от просторных апартаментов Маршанов на авеню Фош до студии «Гомон» в Бийанкуре показался Дельфине бесконечным. Сидя рядом с Ги, Дельфина почти все время молчала, но он чувствовал, что ее переполняют эмоции. Он смиренно надеялся, что она не прочь остаться с ним вдвоем. Время от времени Ги украдкой бросал взгляд на ее профиль. Дельфина перехватила этот взгляд, но сделала вид, что ничего не замечает. Она могла проводить сегодня время с Максом, Виктором или Генри. Все они звонили ей с соблазнительными предложениями, но сработал план Ги: Дельфина попалась на его приманку. Уже одного этого было достаточно, чтобы он ощущал себя в эту минуту счастливым.

В студии к ним присоединился Бруно, движимый скорее любопытством, нежели желанием присматривать за Дельфиной. Маршаны так еще и не стали клиентами банка братьев Дювивье. После тех услуг, которые Бруно оказал Ги, это выглядело уже черной неблагодарностью. Он пригласил Ги к деду и бабке на обед, уговорил бабушку разрешить Дельфине поехать в Париж. Неужели Ги не понимает, скольким он обязан ему? А может ли он вообще советовать отцу, куда вкладывать деньги? В любом случае обидно. Вероятно, он поспешил, подружившись с Ги, или, точнее, позволил ему воспринимать их дружбу как нечто само собой разумеющееся. «Выскочка этот Ги», — подумал он сердито. Бруно никогда не раскаивался в своих поступках.

Пока все трое ждали, когда их пропустят на студию, Бруно думал, что Дельфина сегодня рассеянна, задумчива и не так кокетлива, как в тот вечер, когда они обедали в Вальмоне. Ему было приятно, что она так элегантна в своем красном чесучовом костюме с темно-синей отделкой, купленном ею специально для поездок на бега в Санта-Аниту. Бруно показалось также, что в темно-синей соломенной шляпке, кокетливо сдвинутой на один глаз, она выглядит старше своих лет.

— А вот и мой друг, — сказал Ги, показав на спешащего к ним с приветливой улыбкой невысокого светловолосого парня.

— Жак Сэт, мадемуазель де Лансель, виконт де Лансель. Жак — помощник Блюфора. Он будет нашим гидом.

— Извините, что заставил вас ждать, но ты же понимаешь, как это бывает. Мадемуазель, месье, пойдемте со мной. Ги знает, куда идти. Сегодня у нас пустовато. К сожалению, несколько фильмов снимаются на натуре, а многие готовятся к серийному производству, но в пятом павильоне работают Жан Габен и Мишель Морган. Режиссер Рене Клер. Кажется, для начала лучше не придумаешь.

Он произносил известные имена так обыденно, словно для него в них не было ничего особенного. Дельфина с завистью смотрела на Жака. Над входом в пятый павильон, ничем не примечательный, горел красный свет. Им пришлось подождать, пока он погаснет, прежде чем войти. Войдя, они неожиданно оказались внутри громадного помещения. Часть площадки была погружена в темноту, другая — так ярко освещена, что казалось, будто от этого ослепительного света исходит звук, похожий на легкое жужжание.

— Смотрите под ноги, — предупредил Жак Сэт, без всяких церемоний взяв Дельфину за руку и проводя ее через кабели, протянутые к осветительным приборам. Дельфина смотрела во все глаза, ничего не понимая. Сэт неожиданно остановился на краю площадки. Впечатление было столь же осязаемым, как ослепительный свет.

У Дельфины забилось сердце, и она подумала, что почти чувствует запах возбуждения. Они остановились метрах в двадцати от съемочной площадки с декорацией столовой в каком-то доме. Жан Габен и Мишель Морган сидели за обеденным столом. Кроме них на площадке были еще четверо актеров, ни одного из которых Дельфина не узнала. Вокруг стола ходила гримерша, припудривая лбы, прикасаясь к губам, поправляя волосы. Актеры терпеливо ждали. Габен сказал что-то смешное, и они тихо засмеялись, но сидели не двигаясь, пока двое мужчин, один из которых стоял, а другой сидел в режиссерском кресле, совещались между собой. Наконец разговоры стихли и гримерша удалилась. Тот, кто стоял, подошел к съемочной камере и что-то сказал другому. Затем последовала долгая пауза, и наконец кто-то невидимый властно произнес: «Тишина! Мотор!»

Дельфина вздрогнула от неожиданности и, словно зачарованная, шагнула вперед. Она сделала шагов пять прежде, чем Сэт увидел это. Он бросился к ней, схватил ее за плечо и потянул назад, на место для публики. Она смущенно улыбнулась, не заметив, что выдвинулась вперед.

Через минуту съемка снова прервалась.

— Пошли, — прошептал ей на ухо Бруно, — дальше не будет ничего интересного.

Дельфина протестующе замотала головой. Съемка возобновилась. На этот раз не прошло и двух минут, как Рене Клер недовольно и грубо крикнул: «Довольно! Стоп!» Он прошел на площадку и стал что-то пространно объяснять актерам, но так тихо, что невозможно было ничего расслышать. Габен несколько раз кивнул, Мишель Морган пожала плечами и улыбнулась. Дельфине показалось, будто боги спустились с Олимпа на землю.

Снова вспыхнул свет. Оператор, поднеся к глазам какой-то предмет, отдал команду ассистенту. На сей раз, когда съемка возобновилась, Бруно и Ги нетерпеливо переминались с ноги на ногу, а Дельфина застыла как изваяние. Наконец эпизод отсняли.

— Стоп… Готово… — сказал Рене Клер с едва заметным удовлетворением. Свет погас. Актеры встали и разбрелись кто куда.

— Наконец-то, — вздохнул Бруно, изнывавший от скуки.

— Они будут снимать это весь день. Сейчас перерыв на завтрак. Это первый удачный дубль, — пояснил Сэт. — Мне кажется, с вас хватит.

— На всю оставшуюся жизнь, — ответил Бруно.

— Я же предупреждал тебя, — сказал Ги.

— Не слишком убедительно. Пошли, Дельфина.

— Нет, не хочу, — возразила она.

— То есть как? Уже нечего смотреть.

— Я хочу посмотреть, как они будут снимать после завтрака.

— Как угодно, мадемуазель, — произнес Жак Сэт, бросив удивленный взгляд на Ги, — но здесь ничего не произойдет по меньшей мере часа два. Завтрак — святое дело, особенно во время съемок. Могу я пригласить всех вас в буфет?

— О да, пожалуйста, — обрадовалась Дельфина.

— Ты злоупотребляешь его любезностью, Дельфина, — заметил Бруно, хотя и сам проголодался от этого бесконечного, отчаянно скучного стояния, а насчет завтрака не позаботился. Надо же где-то перекусить.

В буфете этой студии, как и во всех других студийных буфетах, был отдельный большой зал для руководства и ведущих актеров. Дельфина нетерпеливо поглядывала по сторонам, мечтая увидеть Жана Габена и Мишель Морган, но те, проведя утро за столом на площадке, предпочли позавтракать одни в своих комнатах.

Сэт подвел гостей к столику, усадив Дельфину так, чтобы она могла видеть весь зал.

— Для начала по бокалу вина, — обратился он к официанту.

— Пожалуйста, расскажи мне обо всех присутствующих, — попросила Дельфина.

Он посмотрел вокруг, надеясь увидеть кого-то из знаменитостей и угодить ей, но не увидел никого, кроме режиссеров Жана Ренуара, Пьера Превера, Марселя Карне, Нико Амбера и Отан-Лара да характерных актеров, не известных в Америке. Дельфина взглянула на каждого режиссера, но для нее они были обыкновенными людьми, а не актерами. Разочарованная, она потягивала вино и оглядывала зал тоскливо и настороженно. Недалеко от столика, за которым сидел Сэт со своими гостями, завтракали трое мужчин.

— Посмотрите на девушку, — обратился к своим компаньонам Нико Амбер, — ту, что сидит с Сэтом.