— Я не верю, что он покончил с собой,— сказал Шейн.— У тебя был стрихнин. Вспомнил? Ты сам признался, что нашел его в сумочке Аниты после того, как закопал Дэффи.

— Это подлая ложь! — злобно закричала Анита.— Я ничего не делала. Я не прикасалась ни к какому стрихнину. Зачем я буду его трогать? Если он был в моей сумочке, значит, кто-то подложил его туда, чтобы меня подозревали.

Шейн не обратил на нее внимания.

— Но у тебя-то он был,— напомнил он Чарльзу.— Как Марвин добыл его, чтобы совершить самоубийство?

— Я дал ему, вот как,— Чарльз угрюмо посмотрел на него.— Я хотел доказать ему, что его собственная сестрица пыталась отравить Генриетту, чтоб заставить ее молчать. Хотел, чтобы у дуралея прояснилось в голове и он дал мне действовать по-своему.

— Нас не очень-то волнует, ты скормил Марвину зелье или он выпил его сам. Похищение — главное преступление, и этого одного вполне достаточно,— заявил Шейн.

Он отвернулся от Чарльза и подошел к бару, где с удовольствием обнаружил бутылку коньяка. Плеснув на два пальца в стакан, он отпил половину, любезно улыбнулся адвокату и сказал:

— Я знаю, вы предпочли бы прочесть это завещание и убраться отсюда, но надо прояснить еще один маленький вопрос.

Он перевел вкрадчивый взгляд на Генриетту, сидевшую очень прямо на жестком стуле и крепко вцепившуюся в свой стакан обеими костлявыми руками.

— Вы наняли меня вчера проделать определенную работу для вас, мисс Роджелл. Я ее выполнил, и поэтому не намерен возвращать задаток, который вы мне заплатили. Вскрытие тела вашего брата было проведено тайно вчера ночью,— он невозмутимо выдержал ее взгляд.— Вам всем здесь будет интересно узнать, что Джон Роджелл умер от сердечной недостаточности… точно так, как доктор Ивенс записал в свидетельстве о смерти.

У Аниты вырвался долгий вздох. Она выпрямилась, и бросила горящий презрением взгляд на Чарльза:

— Я тебе говорила,— голос ее звенел злобой.— А ты не мог поверить. У тебя грязная натура, поэтому ты и считал, что я должна что-то сделать с Джоном… когда я любила его.

— Слушайте, молодой человек,— сильный голос Генриетты неожиданно прервал ее тираду.— Какой простофиля делал вскрытие моего брата?

— Штатный полицейский хирург. Очень компетентный специалист.

— Компетентный, а так сел в лужу! Бестолковый неумеха. У него хватило мозгов проверить на дигиталис?

— Но ведь всем известно, что ваш брат долгое время принимал дигиталис,— возразил Шейн.— Вполне естественно ожидать, что дигиталис будет обнаружен в его организме.

— Ну конечно, ваш костоправ этого ожидал. Однако он должен был определить количество лекарства, которое Джон принял в свою последнюю ночь. Неужели ему не пришло в голову, что жена как раз этим средством и воспользуется, чтобы убить его? Вместо стрихнина и чего-нибудь такого же явного. Миссис Блейр подтвердит, что она хорошо знала, как подействует большая доза. Доктор Ивенс предупреждал, чтобы она была достаточно осторожна. Я могла бы растолковать этому тупице-доктору, что он должен искать.

Шейн кивнул и задумчиво подергал мочку своего левого уха.

— Да, я уверен, что вы смогли бы, мисс Роджелл. Потому что вы сами влили полную чайную ложку в его питье. Разве нет?

— Чепуха. По-моему, я тут единственная в своем уме.

Шейн рассудительно покачал рыжей головой:

— Я собираюсь арестовать вас за отравление вашего брата, мисс Роджелл, и за попытку ложно обвинить в убийстве Аниту. Вы подмешали стрихнин в вашего цыпленка и скормили его Дэффи в надежде полностью отвлечь внимание от вашего первого преступления.

— Самая фантастическая чушь, которую я когда-либо слышала,— самоуверенно воскликнула Генриетта.— А потом, как я понимаю, я побежала к лучшему частному детективу в Майами и наняла его вести дело против меня?

— Именно это вы и сделали. После того как ваш план с убийством Дэффи провалился и ее благополучно похоронили со стрихнином в брюхе. Это должно было стать настоящим ударом для вас, когда два детектива, которые вели следствие той ночью, даже не заглянули в сумочку Аниты и не нашли стрихнина, который вы туда положили. Вместо этого его нашел Чарльз и, к несчастью, сделал тот вывод, к которому, по вашему замыслу, должны были прийти полицейские.

Губы Генриетты были крепко сжаты, она изумленно покачивала седой головой.

— И какой же у меня мог быть мотив, чтобы проделать все это, мистер Майкл Шейн? Вы знаете условия завещания Джона. У меня ни пенни собственности. Она получает все,— Генриетта негодующе кивнула головой в сторону Аниты.— Я последняя, кто захотел бы увидеть Джона в могиле.

— Одна поправка,— сказал Шейн серьезно.— Вы были единственным человеком среди домашних, у которого вообще был мотив. Остальные знали, что они обеспечены в его завещании, и могли позволить себе ждать. Даже Марвин Дейл. Несмотря на то, что Роджелл мог выставить его из дома, сестра продолжала бы обеспечивать его, пока сама не получила бы кучу миллионов после естественной смерти мужа. Вы были единственной, у кого не было времени ждать. Вы рассчитали, что ваш единственный шанс законным образом завладеть деньгами — это устроить так, чтобы Аниту обвинили в убийстве мужа. В этом случае завещание потеряло бы силу, поскольку закон не позволит убийце воспользоваться плодами своего преступления. Если бы вы дожидались естественной смерти Джона, деньги вам не достались бы. Поэтому вы и поторопили брата, мисс Роджелл.

— И это все, что вы наработали? — саркастически спросила Генриетта.— Кое-что вы упустили. Хватит у вас ума в вашей рыжей башке, чтобы сообразить, что я единственная не имела возможности ничего подмешать в питье Джона в ту ночь, когда он умер. Все имели такой шанс, а я нет.

— Вот поэтому,— веско сказал Шейн,— я и подозревал вас в первую очередь. В ту ночь, когда это случилось, у вас было безупречное алиби. Поэтому вы не побоялись прийти и нанять меня для нового расследования. Вы считали себя в полной безопасности. Кого бы ни заподозрили, вы были вне подозрений.

— Логика шиворот-навыворот, как в «Алисе в Стране Чудес». Такого я еще не слышала,— презрительно фыркнула Генриетта.— Это рекорд. Таким путем вы и разрешаете свои проблемы, юноша? Находите человека с железным алиби и его-то и обвиняете.

Шейн сочувственно улыбнулся:

— Это не всегда так легко. Но в данном случае с самого начала все выглядело так, как будто вы тщательно выстроили свое алиби, как будто вы знали, что должно произойти с Джоном, и обеспечили себя свидетелями того, что вы не могли ничего подмешать в какао.

— Вы должны признать, что я действительно не могла это сделать,— подчеркнула Генриетта с холодным удовлетворением.— Я была в своей комнате, когда миссис Блейр готовила питье. Она прошла прямо наверх после того, как оставила какао на обеденном столе, я встретила ее по дороге и пошла вместе с ней в ее комнату. Там я оставалась безвыходно до сердечного приступа Джона. Можете спросить миссис Блейр.

— Я уже так и сделал,— парировал Шейн.— Она сообщила мне то же самое… одновременно с кое-какой другой интересной информацией.

Он повернулся к экономке, которая не произнесла ни слова с тех пор, как он вошел в комнату.

— Помните, вы рассказали мне, как Чарльз был в кухне в тот вечер и налил последний стакан молока запить булочки, а вы успели заметить, что стакан именно последний, и вам пришлось отнять у него молоко, потому что оно предназначалось для мистера Роджелла?

— Я помню, мистер Шейн.

— И вы удивились, обнаружив, что в холодильнике больше нет молока,— настойчиво продолжал Шейн.— Вы думали, что там есть еще одна полная бутылка, но неожиданно оказалось, что ее нет и что вам остается только подать Роджеллу тот стакан, который был у Чарльза? Вы и это помните?

— Да, помню. Я могла бы поклясться, что была еще одна полная бутылка, оставшаяся после обеда.

— Вас не заинтересовало, куда девалась бутылка, которая, как вы думали, была в холодильнике и исчезла?

— Я не знаю. Я… я не очень об этом задумывалась.