— Я не намерен приносить жизнь Люси в жертву даже для того, чтобы доказать факт убийства вашего брата,— Шейн твердо встретил ее настойчивый требовательный взгляд.

— У вас что, совсем нет характера? Или порядочности? А как насчет профессиональной этики? Разве у вас есть моральное право оставлять убийц на свободе?

— Во-первых, я еще не уверен, что было совершено убийство,— заметил Шейн.

— Разве этого доказательства недостаточно? — Генриетта помахала перед ним клочком желтой бумаги.— Они знают, что собака была отравлена, как я им всем и заявила, и отлично понимают, что вскрытие Джона покажет, что он был убит. Иначе для чего им прибегать к похищению, чтобы остановить вас?

— Довольно убедительно,— признал Шейн,— но… пока мы не удостоверимся, что собака отравлена, у меня нет моральных обязательств продолжать расследование и подвергать жизнь Люси опасности.

— Это все словеса,— фыркнула Генриетта.— Я о вас лучше думала, Майкл Шейн. Как же вы собираетесь жить, если вас всегда можно сломать подобным образом?

Шейн упорно стоял на своем:

— В тот момент, когда Люси будет в безопасности, я продолжу расследование.

— Сколько? — неожиданно спросила она.

— Что «сколько»?

— Сколько вы хотите с меня слупить за это? Я вас достаточно хорошо знаю, Майкл Шейн, и я ни одной секунды не поверю, что хоть какая-нибудь женщина значит для вас больше, чем деньги. Вы на этой девушке не женаты. Она всего лишь ваша секретарша. Секретарши приходят и уходят,— лицо старой девы было неумолимо, голос звучал жестко.— Так сколько, Майкл Шейн? Я не богатая женщина, но вас-то я могу купить. Сколько за то, чтобы немедленно доставить мне тело Дэффи? Тогда ваша совесть будет чиста. Можете умыть руки, забыть об этой истории и употребить все свое время на то, чтобы заполучить хнычущую секретаршу в целости и сохранности назад в ваши объятия и в вашу постель.

Шейн встал. Шагнул вперед и поставил полупустой стакан на кофейный столик перед Генриеттой Роджелл. Он вынул кусок желтой бумаги из ее пальцев, тщательно сложил его вместе с той запиской, которую она отдала ему, и тихим голосом произнес:

— Я буду держать у себя обе, а также и Дэффи. Спокойной ночи.

Он вышел из номера и плотно закрыл за собой дверь.

В вестибюле он нашел в телефонном справочнике адрес Гарольда Пибоди в северо-восточной части города. Записал, поймал такси на улице и велел шоферу отвезти себя к рыболовному причалу, где он оставил свою машину.

Пибоди жил в шикарном современном шестиэтажном здании на Шестидесятой Северо-Восточной улице. Шейн припарковался прямо перед широкими стеклянными дверями в хромированных рамах, установленными на одном уровне с тротуаром, и вошел в просторный мягко освещенный вестибюль с мягким ковровым покрытием. Широко и уверенно он прошагал вперед к лифтеру в щеголеватой униформе, стоявшему наготове возле открытой кабины, тоже устланной ковром и с большим креслом в античном стиле.

— Мистер Пибоди,— сказал Шейн, войдя в кабину. Лифтер вежливо кивнул и закрыл дверь, словно визиты к Пибоди далеко за полночь были самой естественной вещью на свете. Лифт плавно скользил вверх, так что движения совсем не ощущалось, и остановился на четвертом этаже.

— Какая квартира? — спросил Шейн, когда дверь открылась. Лифтер кивнул через широкий холл на дверь прямо напротив и ответил:

— Четыре-«А», сэр.

Он держал дверь открытой и ждал, пока Шейн дойдет до квартиры 4А и нажмет кнопку звонка. Дверь квартиры распахнулась. Перед детективом стояла пухленькая блондиночка, одетая в сильно декольтированное вечернее платье. Нарушив тишину, царившую в вестибюле и коридорах дома, из квартиры вырвались голоса, смех и музыка. Прическа девушки растрепалась, губная помада размазалась. Она держала бокал с шампанским, голубые глаза ее слегка остекленели. Наклонив голову, она одобрительно разглядывала детектива.

— Здравствуй, складный, сильный, рыжий.

Язык у нее слегка заплетался, но не сбивался с веселенького ритма.

— Где ты прятался всю жизнь?

— Все искал тебя, милашка,— с широкой улыбкой подыграл ей Шейн и услышал, как за спиной закрылась дверь лифта.

Он двинулся вперед, но она преградила ему дорогу, слегка покачиваясь, запрокинув голову и закрыв глаза. Шейн обнял ее гибкую талию и слегка коснулся поцелуем сомкнутых губ.

Она сказала: «Душка», хихикнула, взяла его под руку и провела через маленькую переднюю с паркетным полом в арку, за которой располагалась большая гостиная, где вечеринка была в полном разгаре.

Рядом с камином в дальнем конце комнаты парочка, обнявшись, покачивалась под музыку, не переставая при этом целоваться. Другая парочка сплелась в любовных объятиях на софе. Группа из двух мужчин и женщины сидели за столом, на котором стояли две бутылки шампанского, ведерко со льдом и блюдо с маленькими сэндвичами. Двое мужчин были в белых вечерних пиджаках и галстуках бабочкой, третий одет в обычный смокинг; двое сидевших были наряжены в белые брюки и алые смокинги. Девушки щеголяли в вечерних платьях. Все гости были более или менее пьяны.

Трое за столом перестали разговаривать и с любопытством взглянули на вошедших. Блондинка остановилась под аркой и сделала широкий жест бокалом шампанского:

— Смотрите, кого я привела. Только открыла дверь — хотите верьте, хотите нет,— а он там стоит. Большой, как жизнь, но еще страшнее.

Она обернулась, нежно улыбаясь Шейну:

— Я — Полли, и не забудьте, что я вас первая увидела.

Человек в смокинге, на вид лет сорока, поднялся и подошел к детективу. Он был худощав, с хищным лицом и пронзительными черными глазами. Выражение его лица представляло собой странную смесь раздражения, веселой приветливости и откровенного любопытства. Он обратился к Шейну:

— Я не припомню… мы не знакомы, так ведь?

— Какая разница, знаком ты с ним или нет, Гарольд? — весело проговорила Полли.— Важно, что я его знаю. Прояви гостеприимство и дай ему шампанского, чтобы он немножко догнал девочку.

— Вы Пибоди? — спросил Шейн.

— Совершенно верно,— глаза маклера сузились, голос стал холодным и неприятным.— Я что-то не припомню, чтобы я приглашал вас на эту вечеринку.

Из всех людей, находившихся в комнате, Пибоди был. самым трезвым. И в самом деле, по первому беглому впечатлению, произведенному им на Шейна, это был человек, тщательно соблюдавший меру в выпивке и никогда не допускающий, чтобы алкоголь затуманил его холодный расчетливый ум. Такой тип людей вызывал у Шейна неприязнь и подозрение, и он сказал скучным голосом:

— Я не знал, что у вас вечеринка, прошу прощения, что помешал. Но мне нужно кое-что накоротке обсудить с вами.

— Ой, давайте,— Полли тянула его за руку.— Нельзя же обсуждать дела без выпивки. Это неприлично.

Они оба не обратили на нее внимания. Гарольд Пибоди слегка покачивался с носка на пятку.

— Не думаю, что есть необходимость что-то обсуждать в такой час. Полагаю, вам лучше уйти.

И тогда детектив сказал:

— Мое имя Шейн, мистер Пибоди. Майкл Шейн.

Ни тени какого-либо выражения не мелькнуло на тонком надменном лице, ничто не указывало на то, что названное имя имеет какое-нибудь значение для Пибоди. Он решительно произнес:

— Я ничего не имею против того, чтобы обсудить что-то с частным детективом. Конечно, не здесь и не в этот час. Если вы хотите позвонить моей секретарше, чтобы назначить время…

Шейн медленно покачал рыжей головой:

— Я бы хотел, чтобы вы сейчас ответили мне на несколько вопросов. Если бы мы могли пройти в соседнюю комнату…

— Вот здорово! Ей-богу! Черт побери! — громко восклицала Полли, так что все в комнате повернулись, чтобы узнать, в чем дело.— Настоящий живой частный сыщик Майкл Шейн, ни больше ни меньше. А кто-нибудь знает, где спрятано тело?

Пибоди досадливо поднял тонкую, отлично наманикюренную руку и чопорно сказал: