— И бросить миллион долларов? Это, по-вашему, пустяки?

Ренслоу снова побледнел и задрожал. Он стал кусать губы, потом закричал:

— Если мне придется убираться отсюда, то это произойдет не раньше, чем я прикончу вас, чтобы не помчались по моим следам!

Мона выпрямилась и с презрением бросила:

— Вы ни к чему не придете, если будете спорить. Судя по тому, что я знаю о Шейне, для него в первую очередь имеют значение деньги. Итак, Буслл, позолоти ему лапу!

— М-м-м. Да ты все-таки не так глупа. Скажите, Шейн, мы сможем договориться?

— Возможно.

— Сколько вы хотите, чтобы бросить это дело и все оставить так, как есть? Ну?

Шейн подергал себя за ухо, потер подбородок и наконец ответил:

— В своей жизни я много раз отказывался от взяток. Надо, чтобы это было чрезвычайно интересно.

— Ну, так в чем же дело? Можно подумать, что у вас действительно есть улики против меня?

— А что, нет?

— Конечно нет! Ничего!

— Дарнелл не убивал Леору, вы это знаете.

Ренслоу долго и пристально смотрел на Шейна. Тот выдержал взгляд. Ренслоу вздохнул и сунул пистолет в карман. Шейн расслабился и решился достать сигарету и зажигалку.

— Все, что нужно,— заметил он,— это найти виновного, чтобы поставить его на место Дарнелла.

— Но ведь всем на это наплевать. Когда я получу наследство, я дам вам столько, сколько вы со своей проклятой профессией никогда не заработаете!

Шейн медленно покачал головой.

— У меня дубовая голова,— сказал он,— и, может быть, осталось немного гордости. Я никогда не доставлю Пантеру удовольствия, удирая из Майами.

— Проклятие! У вас будет достаточно денег, чтобы купить и продать Пантера!

Майкл ничего не ответил.

— Послушайте,— великодушно предложил Ренслоу,— почему бы не повесить это убийство на одного из детей Трипа? Брат и сестра были там вчера вечером. Они не выносили Леору, так как она отказывала им в средствах. Возможно, кто-то из них и убил ее.

— Возможно,— прошептал Шейн,— но доказать это будет трудно.

Он вытянул длинные ноги, сунул руки в карманы, закусил губу и задумался. Мона взглянула на обоих, дрожащей рукой налила себе абсента и воскликнула:

— Боже мой! Я никогда не видела ничего подобного! Вы оба тут ищете кого-то, кого можно было бы обвинить в убийстве, и делаете это так спокойно, как будто речь идет об обеде!

Шейн нахмурился. Он не обратил на ее слова никакого внимания.

— Нам нужен кто-то, у кого были для этого возможность и причина,— пробормотал он.

Неожиданно он выпрямился и спросил у Ренслоу:

— А эти письма, которые вы писали своей сестре? Вам не кажется, что они могут свидетельствовать против вас?

Ренслоу открыл рот. Он казался совершенно изумленным.

— Какие письма?

— Я считал, что мы договорились и перестали играть в прятки. Будем говорить совершенно откровенно. Если же нет, то у вас ничего не выйдет.

— Конечно. Это и мое желание. Но я никогда ничего не слышал о письмах.

Шейн разозлился.

— Боже мой! Если вы не хотите говорить начистоту, я все брошу!

Он встал и решительным шагом направился к двери. Зубы его были крепко стиснуты.

— Подождите,— остановил его Ренслоу,— не надо так. Я вам клянусь, что не лгу. Что это за письма?

У двери Шейн обернулся. Он посмотрел на Ренслоу, потом на Мону. Наконец до него дошло.

— Скажите же, Ренслоу… Я верю вам. В таком случае все ясно. Это Карл Мелдрум. Только он.

Краем глаза Шейн увидел, как вздрогнула Мона.

— Карл Мелдрум? — повторил Ренслоу.

— Да. Он признался мне, что был любовником Леоры. Я полагаю также, что он любовник и Дороти Трип.— Шейн не спускал глаз с Моны.— Ему надоело ждать, когда мачеха умрет и оставит свои деньги падчерице.

Мона опорожнила стакан и с силой швырнула его на ковер.

— Это ложь! — закричала она.— Вы воображаете, что я позволю сунуть Карла в эту баню? Вы с ума сошли!

— Он был там в половине второго ночи,— пояснил ей Шейн,— потом убежал в «Телли-Хо» и просил вас обеспечить ему алиби на эту ночь.

— Это неправда.

— Вы устроили для него все это. Он заставил вас лгать. Вы не понимаете, что он пользуется вами…

— Это неправда, я…

— Это правда,— заверил ее Шейн.— Я дам вам возможность отомстить ему. Откажитесь от его алиби. Это все, о чем я вас прошу. Я займусь остальным.

— Хорошо, согласна. Я… Нет! Нет! Уходите отсюда, подонки, убирайтесь!

Она, шатаясь, встала и начала ругаться, как извозчик. Шейн толкнул ее, и она упала на диван.

— Подумайте,— холодно сказал он.— Это ясно всем. Подумайте о том, что я сказал вам.

Мона задумалась. Глаза ее блестели от гнева и страха.

— Если вы не будете благоразумны,— предупредил Шейн,— мне придется поразмыслить — не удастся ли повесить это дело и на вашу шею. Мне надо во что бы то ни стало, любой ценой найти виновного. Не забывайте этого.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

Когда Шейн вошел в холл своего отеля, портье читал «Дейли Ньюс». Он поднял глаза и смущенно улыбнулся.

— Мистер Шейн, я прошу прощения за то, что было утром… Я прочитал в газете…

— Вы все еще верите тому, что пишут в газетах, а? Моя жена вернулась? Она не звонила?

— Нет, мистер,— ответил портье.— Но вас ждет посетитель. Клиент, я полагаю. Я его провел в вашу контору. Он не захотел мне назвать свое имя, но если вы позволите… Он очень похож на молодого Трипа. Я видел его фотографии в сегодняшней газете.

Шейн не удивился.

— Я поднимусь туда.— И, уходя, добавил: — Никогда не женитесь, Джим.

Портье круглыми от удивления глазами смотрел ему вслед. В таком состоянии Майкла Шейна ему еще видеть не приходилось.

Из лифта вышли несколько человек. На пути у Шейна оказалась толстая дама, и он, грубо толкнув плечом, едва не сбил ее с ног.

— Второй,— резко бросил он лифтеру.

Дверь конторы была открыта, и Эрнст Трип, увидев его, смущенно поднялся со стула. Он попытался заговорить, но так и не смог произнести ни слова.

Шейн, едва кивнув ему, безразлично прошел мимо, прямо к шкафу, и достал бутылку коньяка и стакан. Он небрежно задел молодого Трипа, отправившись на кухню за льдом. Вид у него был озабоченный, лицо жесткое. Казалось, он не замечал посетителя. Майкл наполнил стакан, закурил сигарету и с отсутствующим видом уселся за стол.

Эрнст Трип закрыл рот, но вид его от этого не стал умнее. Под глазами молодого человека чернели круги, как будто он не спал несколько ночей. Он нервно курил длинную сигару, ожидая, когда Шейн соблаговолит обратить на него внимание.

Проглотив приличную порцию коньяка, Майкл молча несколько раз затянулся, потом повернулся к Трипу и пригласил:

— Садитесь.

Глаза Трипа заблестели. Он осторожно сел и сказал:

— У вас такой странный вид, что я не…

— Я напился, как свинья…

Майкл выпил еще, не глядя на Эрнста, который произнес суховатым тоном:

— Я пришел к вам… Я хочу сказать, что прочитал в «Дейли Ньюс»…

Он замолчал, не сводя глаз с Майкла, нагнулся, чтобы загасить сигару в пепельнице.

— Да… Некоторым из тех, кто это прочитал, стало не по себе…

Майкл опорожнил свой стакан и тотчас наполнил его снова. Длинные ресницы Эрнста опустились, придав его лицу скромный и смущенный вид. Дрожащей рукой он достал новую сигару и закурил.

— Что вы хотите сказать? Что…

— Даже и не заикнусь,— брюзгливо возразил Майкл.

— Что заставляет вас думать, что этот человек не совершал преступления? Какие у вас есть доказательства?

— Я не думаю, а знаю точно, что не Дарнелл удушил вашу мачеху.

Майкл поднял стакан и полюбовался игрой солнечных лучей в янтарной жидкости.

— Так вы знаете, кто это сделал?

— Я начинаю понемногу понимать… В данный момент основные доказательства ускользают от меня, но, может быть, после второго стакана…

Шейн с задумчивым видом сделал несколько глотков, потом убежденно покачал головой.