Сергей, слушая это, философски усмехнулся.
— Ну что ж, может, оно и к лучшему. По крайней мере, присутствие женщины должно привнести некую бытовую организованность в существование такого скуперфильда, как ты.
Николай с комически задетым выражением покачал головой.
— Вот напрасно ты так думаешь. Как раз все в точности наоборот. Когда в доме появляется женщина, порядка не жди. Порядку конец. Это я уже проходил. Понимаешь, когда в доме женщина, следы ее жизнедеятельности не сконцентрированы в каком-то одном месте, они равномерно распределены по квартире. Косметички, молочко для лица, «Либрез супер», журнал «Космополитен», колготки, цепочки, макияжные карандаши, кисточки, сигареты — понимаешь, это все как-то везде. И главное, все как-то непараллельно. — Николай усмехнулся. — Исключение составляют первые несколько дней, когда они только переселяются к тебе. Тут они полны энтузиазма, все они стремятся показать, какие они хорошие хозяйки. Ходят с серьезным видом и критикуют тебя за беспорядок в доме. Моя теперешняя, как въехала месяц назад, тоже была решительно настроена. В первый же день вымыла все полы, выстирала занавески, помыла окна, хотя я ее об этом и не просил. Но этого энтузиазма ненадолго хватает, через неделю от него и следа не остается. Всюду бардак, в раковине гора грязной посуды, о том, чтобы второй раз пол не то что помыть, а даже подмести, — об этом даже речи нет, это им и в голову не приходит. В общем, порядок — это не женская стихия. — Он, развеселившись, крутанул головой. — У меня тут как-то была одна моя подруга, тоже в свое время месяца два у меня жила, посмотрела кругом — все уже на своих местах, все — параллельно, она говорит: «У тебя уже такой везде порядок, что смотреть противно». Хотя, с другой стороны, этот первый этап, он, пожалуй, самый счастливый.
— А потом?
— А потом… А потом начинаются намеки. Ну, скажем, ты поневоле знакомишься с ее родителями, потом она тебе говорит: «Маме ты понравился». — «И что она сказала?» — «А она сказала: выходила б ты за него замуж…» Или начинает рассказывать, как выходили замуж ее подруги. Выходили-то они в основном неудачно, она этого не скрывает, но среди рассказа вдруг вздох: а жаль, семья ведь в принципе такая классная штука. И молчит, проверяет твою реакцию. Или наоборот, вдруг начинает рассуждать, какая глупость рано заводить семью и что замуж она в ближайшее время ни в коем случае не собирается. В общем, сгущается атмосфера. Это, так сказать, второй этап.
— А третий?
Николай прохладно посмотрел куда-то в сторону.
— А третьего не бывает.
Сергей, благодушно слушавший все это как рассказ о чем-то любопытном, но бесконечно далеком от его жизни, с улыбкой покосился на Николая.
— Где ты с ними знакомишься?
— Да где угодно, хоть на улице. Помнишь, как это было в институте?
— Не думал, что ты это практикуешь до сих пор.
— А сейчас это еще легче. Сейчас же, в сущности, сексуальный рай. Новое поколение подросло, оно на это смотрит гораздо проще. Сам подумай, лет пятнадцать назад мыслимы ли были отношения между двадцатилетней девушкой и тридцатипятилетним мужчиной? Им и в компании-то вместе появиться было б нельзя — их бы заклевали. А сейчас все просто. Большая часть моих знакомых по бизнесу имеет жен и подруг лет на пятнадцать младше себя, и ничего, все довольны. Барьер между поколениями преодолевается самым простым, естественным путем. И наиболее приятным для обеих сторон. — Николай с видом ветерана-активиста наставительно поднял брови. — В общем, поколение подросло интересное, творческое, есть с кем работать, кому передать свой опыт…
— Думаешь, дело в поколении?
— Да нет, конечно. Экономическая ситуация. В сущности, сегодняшним молодым женщинам не позавидуешь, им не на кого опереться. Два-три процента их сверстников пошли круто вверх, а процентов семьдесят точно так же пошли круто вниз. А им ведь надо рожать: двадцать пять — двадцать семь — самый детородный возраст. Срабатывают инстинкты, природа инстинктивно ищет выхода. В сочетании с ослаблением нравов все это и дает кумулятивный эффект.
— Ты хорошо разбираешься в вопросе.
— Не во мне дело, это ж общая тенденция. Кстати, что тебе мешает идти в ее русле. Ну да, ты живешь с семьей, но, в конце концов, купи себе хотя бы однокомнатную квартиру — денег, я думаю, у тебя хватит — и перебазируй свою личную жизнь туда. Все равно ты дома бываешь мало, все время на работе, так что все это может длиться годами, можно гарантию дать, что твоя жена так ничего и не заметит. — Николай упреждающе-уважительно развел руками. — Нет, я тебе никоим образом не хочу навязываться, я так понимаю, ты вполне счастлив в своей семье, просто имей в виду, мир многогранен, есть и такая возможность.
— Ладно, буду иметь в виду.
Николай с улыбкой присмотрелся к Сергею.
— Я вижу, я тебя не убедил.
— Ну почему. Ты говоришь совершенно правильные вещи. Просто… — Сергей, взглянув в небеса, усмехнулся. — Всякий совет хорош для того, кто его дает. То, что органично для тебя, вряд ли подойдет для меня. И наоборот. Да ты и сам это понимаешь.
Николай убежденно покачал головой.
— Этот совет подходит всем.
— Если все, то не я. — Сергей улыбнулся. — Ну а если серьезно, то о чем ты говоришь? Я же не сожительствую с ней. Она уже давно часть меня. Мы с ней очень близки.
— Ну слушай, о чем ты говоришь. Я же совершенно о другом. — Николай поспешно поднял руки. — Но, впрочем, не буду вторгаться в столь тонкие материи. Честно говоря, мне всегда казалось, что она не совсем подходит тебе, но, впрочем, я вполне могу и ошибаться, возможно, у вас и в этом полная гармония. Учитывая, что ты единственный из моих знакомых, кто не развелся, я вполне готов в это поверить.
Сергей, улыбнувшись, кивнул.
— Ты на многое готов ради меня.
Николай с интересом посмотрел на него.
— Значит, все-таки — нет?
Сергей, задумавшись, посмотрел себе под ноги.
— Что тебе сказать… Страстной ее, конечно, не назовешь. Но, впрочем, это никогда не было секретом для меня.
— И, зная это, ты все-таки женился на ней?
— Мне было двадцать пять, когда я женился на ней. И я был чертовски самоуверен. Понимаешь, в двадцать пять тебе кажется, что ты знаешь о женщинах все. И главное, ты начинаешь думать, что ты все умеешь. Я знал, что темперамент у нее флегматичный, но я был уверен, что мне удастся довернуть ее в нужную сторону, переделать ее под себя. И не то чтобы я особенно ошибся, она прогрессировала, до твердой четверки я ее дотянул. Но, видимо, есть предел, поставленный самой природой. То, чего бы я хотел, я, видимо, никогда не смогу от нее получить.
— А может, ты смирился с этим еще тогда?
— Трудно сказать. Тогда я мало думал об этом. Понимаешь, она очень хотела за меня замуж. Это было видно, да она и не скрывала этого. И это решило все. Я видел, что она доверяет мне. Я подумал, если я в своей жизни не смогу сделать счастливым хотя бы одного человека, на кой черт я вообще нужен? Наверно, это и было главным.
— Ну, если это главное для тебя и сейчас, то вопрос чисто технический.
— Я думал об этом. Понимаешь, те аргументы, которые обычно выдвигают против супружеской измены, они же смехотворны. Говорят, что этого нельзя делать, потому что она может узнать и это будет для нее травмой. Значит, если не узнает, то можно? Или что нельзя потому, что можно заразиться и потом заразить ее какими-то там болезнями. А если бы такой опасности не было? Дело же совсем в другом.
Николай с сомнением взглянул на Сергея.
— Интересно, в чем же.
— Что тебе сказать… Представь себе женщину — добрую, веселую, несмотря на какие-то житейские мелочи в общем-то счастливую. Которую любит муж, которая знает об этом, все у нее хорошо. И вдруг ты узнаешь, что все эти годы муж изменял ей — продуманно, расчетливо, аккуратно обставляя все так, чтобы ничто не раскрылось. Что ты подумаешь об этой женщине? Наверно, ты пожалеешь ее. Ее счастье было иллюзией, ее жизнь не удалась, в основе ее был обман, она унижена. А теперь представь, что на твоем месте не ты, а я. Пусть никто не знает об этом, но я, который это сделал, я — то знаю. Я сделал ее счастье иллюзией, я любил ее и я же унизил. Изменяя любимому человеку, мы унижаем его в сердце своем. Я не хочу ее унижать, даже если никто, кроме меня, не будет знать об этом. Я хочу, чтобы ее счастье было настоящим. Думаю, других аргументов против измены вообще не существует.
