– Ну что же, тогда вперед! – И он открыл двери, ведущие в больницу.

Генрих обеспокоенно задумался о том что он где-то видел этого спасителя, и эта мысль не оставляла его ни на секунду. ' Неприятный тип, какой!' – подумал Генрих, но деваться было некуда и он, молча, пошел вслед за этим странным спасателем.

Для практичной Лиды появление таинственного незнакомца воспринялось гораздо проще, – выжимать максимум пользы из любой ситуации, впрочем, как и из любого человека, давно стало ее жизненным правилом, 'Будь ты хоть из преисподней! Главное что бы ты спас Вику!'

Они поднялись на второй этаж, и зашли в палату. Карл присел рядом с девушкой на край постели.

– Я всех попрошу выйти, это в целях вашей же безопасности! – Не оборачиваясь, приказал Карл.

Генрих и Лида подхватили вяло сопротивляющегося врача под руки, и покинули палату.

Ваттигур внимательно изучал лежащую без сознания красавицу.

– Так вот ты какая, царица скифская, – задумчиво произнес он и медленно провел ладонью по ее лицу. – Эорпата Агайя* (Амазонка Агайя – скиф)

Карл положил на колени потрепанный желтый портфель, с которым он никогда не расставался и достал оттуда завернутый в черный бархат хрустальный череп. Он аккуратно поставил его рядом с Викой.

– Какой ужасный тип! Может, пока не поздно, пойти и выгнать его в три шеи! – Генрих нервно расхаживал возле дверей палаты.

– Успокойтесь Генрих. Хуже уже некуда, девочка в коме и лучшие врачи ей не могут помочь! – Лида прислонилась к двери и пыталась услышать, что же там происходит.

Ваттигур взял руку девушки и положил ее на хрустальный череп. Внутри этого чуда из кварца стали происходить странные процессы: он засветился изнутри разными цветами, в палате запахло полевой травой, и послышался топот лошадей. Цвета внутри черепа проецировались в ясное и четкое изображение амазонок, несущихся на лошадях. Впереди на вороном коне сидела девушка очень похожая на Вику. Ее рука, державшая меч была обвита браслетом в виде змеи.

– Спар спада*!!! (Войско вперед!!! – скиф) – Вика рывком поднялась с кровати, обрывая на себе провода и датчики. С яростью в глазах она прошила Карла взглядом, и повелительно спросила. – Нама кагар**?! (Имя твое, раб?! – скиф)

– Ардар Агайя! Спантапата Абарис, бага Апполон***! (Царица Агайя! Я, служитель бога Апполона, маг Абарис! Скиф.) – Почтенно произнес старичок, и низко поклонился перед ней.

Вика взялась руками за голову и тихим голосом прошептала:

– Боже, что со мной? Вы кто, врач? И где я, в дурдоме?

– Нет фрау фон Шнитке, я ваш друг, который пришел вам помочь, – Карл накинул бархат на хрустальный череп и положил его обратно в портфель. – А вы, пока еще, находитесь в нормальной больнице.

– Прошу всех, заходите! – Карл закончил свою работу и позвал ожидающих за дверью.

Лида и Генрих вошли в палату и увидели Вику, стоящую возле Карла.

– Викуля, дорогая, как ты? Как же я рада видеть тебя снова на ногах! – Она крепко прижала к себе подругу.– Ну что же ты так всех нас пугаешь?!

Генрих стоял в стороне и скромно ждал своей очереди, чтобы обнять прекрасную Багиру.

Дорохемия внимательно вглядывалась в зеркало – ее лицо стало моложе, а в черных шелковых волосах не осталось и следа от седины. Своим отражением, она осталась довольна, и все внимание направила на амулет, лежащий посреди стола. Он был кристально чистого цвета, и ведьма удобно устроившись в кресле, решила заняться делами насущными.

Наверху раздавались шаги Черепа, бродящего по кухне в поисках еды.

– Кагар*(Раб – скиф), поди сюда! – Колдунья не громко произнесла это странное слово, но в ушах Марата оно прозвучало иерихонской трубой.

Череп, услышав незнакомое имя, настороженно обернулся, внимательно оглядывая глазами комнату. Дорохемия, проклиная его глупость, поднялась с трона и взошла на кухню.

– Кагар, – это ты, Череп! Запомни это до конца своих дней! А у тебя их немного осталось,– ведьма с презрением наблюдала за своим пустоголовым рабом, который грел 'чашу' с водой, на огне.

Рядом лежали ' длинные палочки' и этот глупец, зачем-то собирался бросать их в воду! Неодобрительно покачивая головой, Дорохемия взяла горсть макарон и стала с жадностью запихивать их себе в рот.

Пока Марат колдовал над огнем, бросал соль в воду, жрица уже съела все палочки.

Он обернулся, и увидел жующую ведьму и пустой стол. Ком обиды застрял у него в горле, – ведь это было все, что он смог найти из съедобного в доме!

– Марат, может мне борща сварить? – Света растеряно разглядывала крошки от макарон, рассыпанные по столу и ее одежде.

– Конечно, Светочка! Ты уже вернулась? – Проглатывая обиду, с надеждой в голосе спросил Череп и его потухшие глаза засветились неподдельной радостью.

Глаза жены внезапно превратились опять в омут, и раздался грубый и резкий смех, больше напоминающий кашель.

– Где, Рыжая? – Строго спросила Дорохемия.

– Сейчас привезу, ваше темное сиятельство! – От испуга душа Марата далеко спряталась, и за нее ответил голос раба.

По дороге в казино он заехал в ресторан и там с жадностью накинулся на принесенную еду. Сытый и довольный тем, что смог вырваться из колдовского логова, Марат, собрался навестить друзей и подруг, но тут лицо ведьмы встало у него перед глазами, и он незамедлительно отправился исполнять ее приказ. Черепу долго пришлось уговаривать Леночку, переехать к нему в дом.

Никакие деньги и просьбы не помогали.

– Не поеду! Лучше я целый месяц на панели бесплатно работать буду!– Кричала, отпираясь Лена.

– Тогда она тебя в крысу превратит, или отравит!– Череп привел ей последний аргумент, который сразу убедил ее согласиться на переезд.

Леночка, молча села в машину и с большой тревогой в душе поехала в дом Марата.

Когда они зашли в дом, в гостиной на диване сидела Дорохемия и метала ножи в дверь. Они мягко вонзались в дерево, с удивительной точностью вырисовывая контур женской головы.

Ведьма с интересом взглянула на Леночку. Любопытным взглядом она смерила девушку с головы до ног. Рыжая Леночка сильно напоминала ей бывшую служанку, которая пару тысячелетий назад была у нее в рабстве. Но, между ними было одно маленькое различие, которое Дорохимея захотела тут, же быстро поправить:

– Иди ко мне, Маиса*! (Овечка – скиф)

Лена смиренно подошла к этой причудливой женщине, в которой она с трудом узнавала жену Черепа.

– Светлана Михайловна! Я больше не буду! – По-детски всхлипнула девушка, с опасением поглядывая на ее руку с ножом.

Дорохемия продолжала пристально разглядывать Рыжую и властно ей приказала:

– Нагнись ко мне, Маиса! Ты должна быть всегда веселой!

Девушка наклонилась, и ее лицо оказалось рядом с лицом смерти. Ведьма одной рукой схватила ее за волосы, а другой, молниеносно разрезала ножом ей рот с обеих сторон.

– Я не люблю, когда грустят мои любимые рабы! – Скрипучим голосом вещала жрица. Затем она вытерла окровавленный нож об диван и с подобревшим взглядом оценила Леночку.– Вот теперь ты точно на нее похожа!

Рыжая зажала рукой окровавленный рот и от ужасной боли стала терять сознание.

Марат, видавший беспределы не по фильмам, от такой выходки Дорохемии возмутился не на шутку:

– Ну, ты в натуре! Ты че творишь, ведьма?!

Череп собрался идти за своим стволом, который надежно спрятал в своей комнате, но вот уже почти как месяц не мог его найти.

Колдунья протянула к нему руку и прошипела:

– На колени, раб!

Его ноги подкосились, и он послушно выполнил приказ.

– Если ты мне будешь перечить, душу из тебя выну, пустой ходить будешь! – Грозно промолвила ведьма, пронизывая Черепа своим грозным взглядом.

Затем она подошла к лежащей в обмороке, окровавленной Леночке и мягко провела рукой по ее лицу.

Рыжая внезапно открыла глаза и с явным дефектом речи произнесла:

– Госпоза, простите меня! Я зазнула!