– Непременно, – сказал Дугал.
Он надел пальто, взял перчатки, зонт и шляпу.
– Да, между прочим, – небрежно бросил О'Дэй, – хотя мои слова и не много стоят, но я бы хотел, чтобы вы знали: Веннера убил не я.
Инспектор направился к двери и мрачно сказал:
– Знаете, мистер О'Дэй, хотя говорить это и не входит в мои обязанности, но я и не думаю, что это сделали вы. Спокойной ночи. Можете меня не провожать.
Дугал тщательно закрыл за собой входную дверь. Он думал о том, что дело Веннера становится все более интересным. Он вздохнул. Его последние слова, сказанные О'Дэю, совершенно ничего не значили. Так, одна из уловок. Пусть О'Дэй успокоится, пусть эти слова дадут ему ощущение безопасности, которое может привести его к ложному шагу – если только он убил Веннера.
Дугал подумал о том, что с таким странным делом можно столкнуться лишь раз в жизни. Дело о неизвестном убийце, совершившим это по неизвестным причинам.
Он подумал, что миссис Веннер должно быть очень интересная женщина, если то, что сказал О'Дэй, было правдой.
Выйдя на улицу, он закурил и направился домой спать.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НЕМЕЗИДА
I
О'Дэй встал в одиннадцать утра. Он вышел из ванной в красной пижаме. Закурив сигарету, стал расхаживать по комнате. Потом выпил две чашки кофе.
Он принялся перебирать в уме всех, кто оказался вовлеченным в эту историю, начиная с субботы, с того дня, когда он встретил Дженнингса на скачках в Пламптоне.
Прежде всего Дугал. О'Дэй был совершенно уверен в том, что ему известны намерения инспектора. И правда, для того оставался только один путь – Мерис. О'Дэй усмехнулся про себя. Мерис была в данный момент, по ее собственному мнению, основной движущей силой, тайной пружиной, тем, кто направляет дело.
Затем Лоретта Дин. Она в данный момент представляет собой загадку, подумал он. Она могла бы сделать очень многое. Он надеялся, что вскоре появится нечто осязаемое, что свяжет Лоретту с происшедшими событиями.
Потом был еще Павэн. О'Дэй поймал себя на том, что очень заинтересовался Павэном. Он мог быть причастным к этой истории по многим причинам, но мог и не быть.
О'Дэй подумал, что самое главное сейчас – это решить, что следует делать ему. Он налил себе еще чашку кофе и устроился в кресле, перекинув ногу через его ручку. Попивая маленькими глотками кофе, он вернулся мыслями к Дугалу. Тот мог бы потратить целый день на обдумывание своего разговора с О'Дэем, процеживая фразу за фразой. Мог бы потратить, но кто его знает? Нельзя предугадать, как поступит такой человек, как Дугал. О'Дэй слегка улыбнулся. Многие люди уверены, что полицейские – это очень глупые люди с большими ногами. Подобной уверенности они обязаны старым музыкальным комедиям. Однако полицейские, особенно инспектора – детективы, вовсе не такие, и за внешним спокойствием и угрюмостью Дугала О'Дэй угадывал острый ум.
Зазвонил внутренний телефон. О'Дэй подошел и взял трубку. Звонил портье, он сказал:
– Вас хочет видеть леди, сэр, мисс Бонавентюр. Она считает, что дело очень серьезное.
О'Дэй улыбнулся.
– Пусть поднимется ко мне, Симонс.
Он допил кофе, вышел в переднюю и открыл дверь. Лифт уже поднялся, и Мэйбл шла по коридору.
О'Дэй сказал:
– Хелло, Мэйбл. Что, какое-нибудь торжество? Ты отлично выглядишь.
Она ответила:
– Да, нечто вроде торжества.
О'Дэй заметил, что деланная утонченность исчезла из ее голоса. Что-то вернуло мисс Бонавентюр к ее естественному состоянию.
– Заходи, – сказал О'Дэй.
Она прошла в гостиную.
Он продолжал:
– Удивляешься, что я решил, будто у кого-то сегодня день рождения?
Он внимательно оглядел ее.
На ней был хорошо сшитый черный костюм с отделкой в белую с черным клетку. Под жакетом виднелась белая шелковая блузка с кружевами. На голове – маленькая шляпка с вуалью. Она выглядела очень хорошо одетой, шикарной и таинственной.
Она сказала:
– Чей-то день рождения? О, господи! Терри, я боюсь.
– Почему? – спросил он. – Это на тебя не похоже, Мэйбл. Садись. Хочешь виски с содовой?
Она ответила:
– Никогда не пью виски по утрам… ну, если только немножко. И если у тебя есть что-нибудь не очень крепкое…
Он подошел к буфету и налил ей ликер.
– В чем дело? – спросил он, передавая ей рюмку.
– Если только одно дело! – с горечью воскликнула Мэйбл. – Во-первых, я разругалась с этим ирландско-итальянским подонком, хозяином клуба. Он сделался несносным. И все потому, что в клуб пришел какой-то полицейский и задавал мне вопросы. Ты ведь знаешь, как он обожает полицию. И он нагрубил мне.
Она покачала головой.
– А я грубостей не терплю.
О'Дэй спросил:
– И ты, Мэйбл, сказала ему, кто он такой?
Она кивнула.
– Я просто напомнила ему, что он разговаривает с леди. Еще одно дурацкое замечание с вашей стороны, – сказала я ему, – и я вам покажу. Потом, – продолжала она, – я сказала ему, куда он может убираться со своим таким-то и таким-то клубом! А потом я вымелась оттуда.
О'Дэй улыбнулся.
– Надеюсь, прежде чем сказать ему все это, ты забрала свои деньги.
– Ну за кого ты меня принимаешь? – улыбнулась Мэйбл.
О'Дэй спросил:
– А что за неприятности были с полицией, Мэйбл?
Она села в кресло.
– Вот из-за этого я и пришла к тебе.
Этим утром я пришла рано примерно, в четверть одиннадцатого, и тут явился этот полицейский в штатском, инспектор, по фамилии Дугал. Мне еще повезло, что в это время босс околачивался в клубе. Полицейский искал меня.
О'Дэй сказал:
– Думаю, он хотел поговорить с тобой о Веннере?
Она кивнула.
– Верно, он хотел поговорить о Веннере. Он очень много болтал. Он болтал и о Мерис. Только мне так могло повезти, что я оказалась замешанной в дело об убийстве. Представь себе: кто-то отправил на тот свет Веннера.
Выражение ее лица изменилось.
– Ведь не ты, Терри, правда? Не могу себе представить, чтобы ты такое сделал.
Он покачал головой.
– Даю тебе слово, Мэйбл, что я этого не делал. Я никогда не поднимал руку на своих компаньонов. Что же хотел узнать Дугал?
Она сказала:
– Он держался очень мило и спокойно. Забавный парень, совсем не похож на полицейского. Скорее похож на агента по продаже угля или что-нибудь в этом роде. У него был очень мрачный вид.
О'Дэй сказал:
– Он вполне мог выглядеть мрачным, Мэйбл, однако он совсем не дурак.
– А я этого и не думала, – снова вздохнула она. – Я все взвесила, Терри, и решила, что самое для меня лучшее – это рассказать ему правду.
Она пожала плечами.
– Во всяком случае, ничего другого мне не оставалось, ведь так?
– Да, ты права, – сказал О'Дэй. – И какую же ты ему сказала правду?
– Он сказал мне, что ты был в Палисад-клубе в Мейденхэде. Сказал, что ездил туда, чтобы встретиться с Веннером и спросил меня, не знаю ли я что-нибудь об этом.
Я ответила, что знаю. Сказала, что ты беспокоился о Веннере и хотел с ним встретиться, потому что между вами были какие-то осложнения. Я рассказала ему о том, что Мерис Веннер была в клубе и сообщила мне, что ее муж собирается в Палисад-клуб, а я передала об этом тебе.
О'Дэй спросил:
– Что же он на это сказал?
– Ничего, – ответила Мэйбл. – Он задал мне кучу вопросов о Веннере. Я сообщила ему все, что знала, но это совсем немного.
– Он, наверно, спрашивал тебя и о Мерис, – сказал О'Дэй.
Мэйбл кивнула.
– Он очень настойчиво расспрашивал меня о тебе: что ты за человек, чем занимаешься, что думают о тебе девушки в клубе, как часто ты там бываешь. Это, может быть, смешно, но я сказала ему гораздо больше, чем хотела. У него такой приятный, мягкий и печальный голос.
О'Дэй спросил:
– А что было потом?
– Потом он ушел. Сказал мне: очень вам благодарен, мисс Бонавентюр. Сказал, что это очень красивая фамилия, и ушел. Я тоже собиралась уходить, хотела дать тебе знать о случившемся, но тут вошел босс. Он пригласил меня пройти в его кабинет и там начал орать, так что пришлось его обрезать. Ну вот, теперь я ищу работу.
