Лагерное начальство сделало попытку завербовать Лазаря в качестве секретного сотрудника. И ход придумали неглупый. Предложили по своим каналам связаться с семьей: живы ли, как поживают.

Это было смертельно опасно. Если ответят — погибли, его немедленно расстреляют. И отказаться нельзя. Два месяца ни жив, ни мертв, не сомкнул глаз. Но в Свислочи все поняли! Кто — не знает до сих пор. Ответили: «Родители живы, — они были расстреляны в ноябре 1942 года вместе со всеми евреями местечка, — того и ему желают».

И он спасся в очередной раз.

В лагерь приехала комиссия отбирать пленных для зенитной артиллерии вермахта, а, может, и власовцев. Работая переводчиком при этой комиссии Лазарь знал по каким болезням отбраковывают и помог нескольким сотням пленных избежать отправки.

После Сталинграда усилились побеги. Бежал и доктор Супрунов. Лазаря, как его близкого друга, арестовали. При обыске обнаружили портреты тогдашних руководителей СССР и красноармейское зеркальце. В официальной бумаге было сказано: «За устройство коммунистической пропаганды и хранение портретов Ленина, Сталина и Молотова». Но подозрения на еврейство не было и надежда на жизнь оставалась. Но и она повисла в воздухе! После обязательных двадцати пяти плетей полагался врачебный осмотр! Самое страшное. И вот счастье! От осмотра спас все тот же доктор Супрунов, оказавшийся в этом концлагере после неудачного побега.

…В этом лагере постоянно дымила труба крематория…

Лазарю удалось устроиться «лошадью» в упряжке из десяти пленных, развозивших по лагерю пищу. Стало сытнее. Потом стал десятником. Позже и писарем.

В январе сорок четвертого в концлагерь привезли группу пленных из того лагеря, где Лазарь находился прежде. Среди них был старый еврей Флейшер. На следующий день его расстреляли… Лазарю очень хотелось помочь этим изможденным людям и с помощью знакомого повара удалось их подкормить. (С этим поваром после войны встретились в Польше). Но при этом Лазарь немного засветился и почувствовал опасность.

В феврале сорок четвертого года в лагере стали готовить команду для работы на заводе искусственного бензина в городе Пелиц. Лазарю удалось попасть в этот список и избежать разоблачения. Завод постоянно бомбила английская авиация и Лазарь был включен в команду «бомбензухер» — искать неразорвавшиеся бомбы. Команда искала бомбы и вокруг территории завода, но Лазаря почему-то перестали выпускать за пределы зоны, видимо что-то заподозрили.

Но и здесь повезло. Старший лагеря, из заключенных, взял его к себе писарем. И здесь удалось оказать помощь товарищу и спасти ленинградского студента Бориса Сапегина (впоследствии главного режиссера Костромского драмтеатра). Ему приказали нашить еврейскую шестиконечную звезду, хотя он не был евреем. Это означало расстрел. С помощью врача-поляка его удалось госпитализировать. Выписали его под фамилией умершего, а его показали умершим…

Начался сорок пятый год. Советские войска приближались. В середине апреля через лагерь уже летели снаряды.

25 апреля 1945 года всех заключенных вывели и погнали этапом. Ослабевших и больных расстреливали. Не пощадили и своего немца-коммуниста по фамилии Юльюс.

Вели к морю. Пошли слухи, что их хотят утопить. Сложилось впечатление, что охрана с ними возится, чтобы «освободившись» не попасть на фронт.

В этой обстановке Лазарь решился на побег. В сумерках, когда колонна проходила через лес, набросил свою шинель на винтовку ближайшего конвоира и кинулся бежать. Вслед стреляли, но пронесло. Шел всю ночь. На рассвете встретил советских кавалеристов. Это был 219 стрелковый полк.

От радости целовал лошадь.

Ему дали коня и с этим полком провоевал восемь дней. До Победы.

Вначале назначили заместителем коменданта города Росток. Потом переводчиком группы, которая демонтировала автоматическую телефонную станцию для Воронежа, и с ними он должен был вернуться. Но в СМЕРШе узнали, что он опытный переводчик и предложили перейти к ним с последующим присвоением офицерского звания.

Это было ошибкой. Не та это организация, с которой стоило связываться. Но Лазарь считал, что может принести пользу в разоблачении предателей и изменников Родины. И согласился.

Заметил, что одна из переводчиц при допросе немцев переводит неточно и не все. Стараясь как-то их выручить, обелить. И он сказал об этом начальнику. Но начальник уехал в командировку, остался его заместитель, сожительствовавший с этой девицей. Пришли два автоматчика и Лазаря арестовали. Его обвинили, ни более, ни менее, в убийстве двух военнопленных. Еще действовал закон военного времени и ему грозил расстрел. Но эти мерзавцы не учли, что у немцев учет был точным и в том лагере, который они указали, Лазарь никогда не был. И он отделался высылкой, как «спецконтингент», на север, в Печеру Но видимо эти сукины дети не успокоились и уже в Печере, в 1946 году его догнал приговор Особого Совещания: 8 лет лагерей.

Четыре года немецких, да восемь лет советских — двенадцать — вся молодость.

Отсидел почти весь срок — семь с половиной лет.

Освободился 5 марта 1953 года.

В тот день хоронили Сталина.

Слапак Элиэзер Борисович, 1923 года рождения, награжден медалью «За победу над Германией».

Репатриировался в Израиль в декабре 1990 года.

Отец Абрама, по профессии фармацевт, в дореволюционной России имел право жить вне черты оседлости, и они жили в Петербурге-Петрограде. В качестве военного врача отец участвовал в Первой мировой, гражданской и Великой Отечественной войнах.

Абрам родился уже в Ленинграде. В классе подобрались способные ребята, выпускали журнал, в котором критиковали педагогов, могли и пошалить. Многие из них впоследствии стали учеными, докторами наук, профессорами.

В 1927 году отец закончил Военно-Медицинскую Академию.

В конце тридцатых годов отцу предложили перейти на службу в Штаб Ленинградского Военного Округа. Близкий друг отца сказал: «Ни в коем случае! Оттуда прямой путь в ГУЛАГ или под «вышку». — Отец отказался.

К началу войны Абрам закончил девять классов. Отец эвакуировался в Ярославль вместе с авиационными складами, где он служил, и взял с собой семью. До призыва в армию в августе 1942 года на этих складах работал и Абрам.

Направили в Муромское училище связи. Несмотря на тяжелое положение на Фронтах, обучали больше года, выпустили младшим лейтенантом, начальником радиостанции, в Отдельный батальон связи корпуса на Волховский фронт. Дали три дня отпуска. В Москве, в офицерском общежитии, из кармана гимнастерки вытащили четыреста рублей — деньги по тем временам небольшие. Но — офицеры! Не иначе как отреагировали на национальность. Еврея — как не обидеть. Пошел на толкучку и продал голенища от старых сапог (перед выпуском выдали новые) за триста рублей.

При передислокации в машину-рацию Абрама села ППЖ замкомбата Гурьянова с большим чемоданом и вещмешком.

По прибытии на новое место она попросила сержанта-радиста помочь перенести вещи. Тот отказался. Обратилась к Абраму: «Прикажите ему». — «Я не могу ему приказать! Он сержант, а ты ефрейтор!».

На следующий день Абрама перевели в стрелковый полк…

В полку Абрам принял взвод радиосвязи.

В марте 1944 года дивизия вела бои по освобождению города Луги. Абрам слышал, как по рации командир полка докладывал комдиву, где он ведет бой на подступах к городу. — «Где он там ведет бой, когда Москва уже объявила, что Луга освобождена!» — раздраженно бросил комдив.

В марте 1944 года полк форсировал Нарву. Лед еще держал. Через два дня переправился и командир полка и занял немецкий блиндаж. Как и почти во всех случаях, западный берег был выше восточного, и это давало противнику определенные преимущества.

Полк стал готовиться к наступлению. По-видимому, немцы что-то пронюхали, нанесли мощный удар артподготовкой и пошли в атаку прямо на КП командира полка. Им удалось прижать наших к берегу. Комполка вернулся на старый КП. В этом полуокружении находились с неделю. Артиллерийский офицер-корректировщик, толковый и смелый офицер, остался. Две батареи были выдвинуты на берег и через головы блокированных батальонов снаряды не давали немцам подняться.