— К похоронам все готово? — осведомился Влад у Скарви. Он четко решил держать инициативу в своих руках, а там уж как кривая вывезет.

— Да, мой вождь! — ответил Скарви. — Ждем только тех, кто мешкает там с коровами.

И Скарви махнул рукой в сторону мостков. В наступившей тишине Влад разобрал многоголосое мычание, а затем он увидел, как что-то плюхнулось в воду. Видимо, какая-то корова сорвалась со сходен. Стада гнали обратно на полуостров, страхуя с помощью пастухов на плотиках.

Час пришлось ждать, пока прогонят последнее животное. Влад и раньше мимоходом задумывался, откуда в лесной деревеньке такие огромные стада разнообразной скотины — козы, овцы, коровы, быки, олени и зубры. Условия деревни кузнецов, в лесу, ну никак развитию животноводства не способствовали. Но ему было не до этих проблем. Этот час он потратил на разметку длинных домов в огораживаемом частоколом пространстве. Пришлось еще периметр удлинять ради загонов для скота, которого оказалось неожиданно много. Итогом, частокол принял вид пистолетной пули, где шарообразная верхушка была отстроенной уже частью, а расширенная квадратная нижняя часть включала в себя загон. Также, оказалось, что мамонта забыли снабдить кулонами с руническими надписями, охранявшими носителя от ментального контроля. Готовые амулеты у ведьмы были, но они годились лишь для гуманоидов и некрупных животных, а Фунтику потребовались амулеты соответствующие его размерам.

Когда с животными разобрались, уже наступил поздний вечер, и Влад, по настоянию Скарви, возглавил факельное шествие на западный берег их полуострова, где все уже было готово к похоронной церемонии.

Все упокоенные возлежали на громадном деревянном помосте из бревен, сложенных в виде гигантской ладьи. Они лежали в несколько рядов, возвышаясь над землей на высоту трехэтажного дома. Нос ладьи венчала обугленная, покореженная, но еще хорошо узнаваемая голова дракона — одного их тех трех, которых убило защитным полем летающего кладбища. Ладья была подперта стоящими на попа столбами, с уложенными под ними корневищами и сучьями. На верхушках столбов полыхали факелы, освещая корабль. У каждого, возлежащего на деревянном одре в руках был меч. Под помосты были уложены "горючие камни". Скарви хотел, чтобы все было торжественно, ярко и согласно традициям.

Конунг вышел вперед. Оценил масштабы. Вернулся к командной группе, состоящей из лидеров отрядов, ведьм и старосты.

— Будет очень жаркий огонь, нужно будет отойти, сразу после того, как запалим погребальный костер.

— Да! Пусть вспыхнет пламя! Такое пламя, которое увидят даже боги! Тогда за воинами придут валькирии! — с жаром воскликнул Скарви. — Их не принесли в жертву, их тела ждали этого момента, они достойны войти в Вальхаллу с мечом в руке!

— Не меча они ждали в свои руки, Скарви. Не оружия. О другом мечтали они.

Влад обнаружил, что говорит в полной тишине. Огромная толпа людей затаила дыхание, ожидая услышать откровение от своего Вождя. Эта тема касалась всех. Рано или поздно, но срок придет к каждому. И ТУДА еще никто не опаздывал. Влад наклонился, взялся руками за стволик какого-то кустарника, по случаю произраставшего рядом с его ногой, выдрал с корнем черенок и поднял над головой. Затем он с сочным хрустом сломал стебель.

— Каждый из них мечтал стать свободным. А свобода — это право вырвать с корнем и сломать любое дерево, и не заплатить за это жизнью. — Влад нашел глазами сына дровосека. Он плакал. Его отец был без рук и путь в Вальхаллу был ему заказан, несмотря на погребальную ладью. И умер он без меча в руке, как преступник. Влад пожалел парня.

— Орфейг! Возьми это и положи отцу на грудь. Пусть он не может уйти как воин, с мечом в руке, но он уйдет как свободный человек! Если его не примут в Вальхаллу, то примет Маниту. Маниту высок и милосерден. Он отправит твоего отца на богатые поля вечной охоты.

Орфейг утер слезы и, выхватив сломанную ветку из рук Влада, рванул к погребальной ладье. Он ловко вскарабкался на самый верх по поддерживающим бревнам и, найдя отца, торжественно положил ему на грудь сломанную веточку.

Народ вокруг зашевелился, расходясь кругами. Каждый искал веточку или кустик. Через некоторое время поляна была полностью очищена от кустарника. И стар и млад шел к погребальной ладье, ломал ветку, и кидал ее. Даже те, кто хоронил своих с мечами, тоже поддались на этот ритуал. Вдруг в Вальхаллу не пустят их родичей, большинство же умерло без меча в руке, то тогда отправятся в страну вечной охоты. Миросознание людей раннего средневековья легко поддерживало систему многобожия. Чьи боги сильнее — тому и надо молиться. А можно и нескольким одновременно — какой-нибудь из богов да поможет.

Руководство в лице Жэки, Скарви и Влада, дождавшись пока все покинут территорию возле погребальной ладьи, осуществив новый ритуал со сломанными ветками, подпалили погребальную ладью и отошли. Пламя недолго разгоралось, с ревущим звуком оно охватило всю ладью и устремилось к небесам огромным факелом. От неистового жара одежда нагрелась даже на расстоянии нескольких десятков метров. Сосновые бревна щелкали с оглушительным звуком. Яркость пламени была такой, что костер осветил даже противоположные берега обоих рек.

Скарви что-то шептал, тщательно вглядываясь в небеса. Селяне ждали, они верили в валькирий, которые спустятся за телами героев и заберут в Вальхаллу, но те все не появлялись. Так прошли полчаса, неистово полыхающий костер прогорел до золы, но боги не явили знака.

Понурые и расстроенные селяне потянулись под навесы, чтобы справить последнюю тризну по погибшим и умершим. Они всю жизнь, на протяжении поколений, жили легендой о том, что если справить похоронный обряд по всем правилам, отправив в последний путь на ладье и с мечом в руках — то прилетят валькирии и заберут в небесный чертог, пировать рядом с героями. Или Один подаст знак и пустит молнию. Но никто не видел валькирий, не было ни грома, ни молний, ни других знаков с небес.

Спустя час, после пятого жбана с вином, пьяный Скарви заплакал и упал бессильно лицом на стол. Его унесли на плечах его старики-товарищи. Грустен был этот праздник. Не было ни песен, ни музыки. Высокие боги забыли людей и не пришли за ними в этот мир, проводить своих самых верных подданных в лучшее место.

Но странное дело, на губах некоторых, нет-нет да и проскакивала умиротворенная улыбка. Больше всех среди них улыбался Орфейг. Теперь он знал имя истинного бога.

Влад сам не знал, какое движение он запустил, во-первых, придумав на ровном месте ритуал, а во-вторых, к месту и не к месту поминая Маниту, с использованием выражений, которые, в его понимании и его современников, были просто набором сленговых фраз.

Ночь прошла спокойно, если не считать шороха, который подняли Света с Марго, пытаясь заставить охрану приготовить им горячую воду. Подруги добытчиц селитры разъяснили им, что они воняют хуже стада свиней и спать рядом с ними не будут. Результат приятно впоследствии отозвался для Влада и Жэки — об их личных вещах были приставлены заботиться по три старушки. Ингвар, начальник охраны, понял, что от хакерш не следует ждать ничего сверх осуществления супружеских обязанностей, да и сами они не прочь извазюкаться до непотребства, поэтому решил сам позаботиться о внешнем имидже своего конунга. Который последнее время бегал по поселению, грязный, в рваной кольчуге и воняющей потом одежде. А Владу с Жэкой было не привыкать — оккупация резко снизила планку внешней чистоты в одежде и правил гигиены.

Так что утро началось со скандала. У Влада и его названного брата насильно отобрали одежду для стирки и заставили облачиться платье простого покроя, пусть и сделанное из хорошей ткани. Влад теперь щеголял в черных кожаных штанах и ярко-красной рубахе. Жэка был одет в желтую рубаху, при сходном покрое брюк.

Конунгу принесли теплой воды для умывания, затем накормили, и лишь после этого Ингвар дозволил начаться производственному совещанию. Влад обнаружил подле шатра небольшую круглую беседку, в которой стояло сколоченное из грубо нарезанных досок, но кое-где уже украшенное орнаментом резное кресло. Предполагалось, что конунг будет сидеть и слушать в тенечке, а остальные почтительно выслушивать его мудрые указания, стоя вокруг беседки.