– Это я уже слышал, – скрежетнул зубами Володя. – Попробуйте только заставить и испытаете содержимое вашего ящика Пандоры на себе. Вы очень хорошо сказали – бомба замедленного действия. Так вот, либо вы оставите эту бомбу в покое, либо она взорвется и похоронит и себя, и вас.

Он резко встал. За ним поднялся со стола Кучкович.

Расстояние между ними было небольшим. Рукой, правда, не дотянуться, но заклинанием в самый раз. Магистр тоже понимал это. На Володю он смотрел с превосходством, как на мышь, которая то ли спьяну, то ли от скудоумия решила настучать по морде коту.

– Мы не договорились, – с нажимом произнес Кучкович.

– С бомбой договориться нельзя, – отозвался Володя.

Володя спиной на шаг отступил к двери. Скрестил пальцы. Это не укрылось от взгляда магистра, и тот расплылся в ухмылке. Ему казалось, что он видит насквозь мальчишку со всеми его мыслями.

– Будет больно, – предупредил Кучкович.

Володя молча отступил еще на шаг. Он нарывался на неприятности, испытывал мага на прочность.

И нарвался – магистр вскинул руку, выписывая в воздухе замысловатую фигуру и дублируя жест гортанным звуком. Такого заклинания Володя не знал и никогда не видел даже со стороны. Каким действием оно обладает, не догадывался. Но это было и неважно. Чем бы ни решил ударить его противник, главное заключалось в самом ударе. В обращении к магии.

Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет. Если бы магистр доверял его матери, а его мать рассказала все своему магистру, трюк бы не сработал, потому что Кучкович был бы к нему готов. А так...

Володя скрестил пальцы и произнес слово. На мгновение показалось, будто заклинание не сработало. Быть может, он сделал что-то не так? Что-то забыл? Время словно застыло. В голове дернулся осколок мысли, что сейчас в самом деле будет больно, а много позже станет больно обо всем этом вспоминать.

А через бесконечное мгновение Володя ощутил знакомое чувство, энергия хлынула в его тело Силы. Магистр поддался на провокацию, бросил заклинание и тем самым обрек себя на поражение.

Он был могуч.

Володя почувствовал, что уже до отказа заполнил энергией тело Силы, а противник все еще не истощен. Но потом сдался. Гортанный вскрик оборвался, словно отрезало. Магистр пошатнулся и повалился на пол. Глаза его выпучились, как у вышвырнутой на берег рыбы.

Володя присел на корточки рядом с Кучковичем и пощупал пульс. Выдохнул с облегчением. Как же приятно понимать, что ты никого не убил, только довел до потери сознания.

– Обманули вы меня, – поднялся на ноги Володя. – Я с вами, как с равным, а вы со мной, как с мальчишкой.

Он молча повернулся к бесчувственному телу спиной и пошел к выходу.

Володя пробежал несколько этажей по лестнице и выскочил на улицу. Квартира оказалась действительно в «сталинке», стоявшей на пересечении Садового кольца с Новым Арбатом.

Володя огляделся и никого знакомого не увидел. Да и откуда бы взяться преследованию, если один из противников выкрал его у других? Ограбленные не знали, куда его увезли, а грабитель лежал сейчас в отключке.

Неужели свобода?

Наконец-то свобода!

Он вдохнул полной грудью загазованный московский воздух и, прихрамывая, поспешил слиться с толпой, затеряться в дебрях мегаполиса.

Магистр лежал на полу беспомощный и жалкий, как запойный алкоголик, брошенный без опохмела. Душу жгли отчаяние, стыд, бессилие и желание убивать. Но сорвать их было не на ком, да и сил на это не осталось.

В сознание он пришел быстро, вот только тело Силы восстанавливалось не так скоро. Оставалось только валяться в полной беспомощности, чувствовать щекой холодный паркет и смотреть, как мальчишка уходит.

Щелкнул замок в прихожей, хлопнула дверь, а он все не мог подняться.

Когда силы наконец восстановились, магистр тяжело встал на ноги и проковылял к окну. Догонять кого-либо было уже поздно. Да и в окно он беглеца не углядел, хоть и не рассчитывал ни на что.

Впервые за много лет, чуть ли не со школьной скамьи, от стыда горели уши. Но кто мог предположить, что мальчишка способен на такое? И что за заклинание он пустил в ход, да так ловко?

Магистр достал из кармана мобильный и набрал номер.

– Даргри, – произнес в трубку. – Это я. Я упустил мальчишку.

Не позвонить Потапкину Володя не мог. Это стало бы верхом свинства. А позвонить боялся. Хоть вроде бы вычислить его с нового номера не должны были, но все-таки. Промаявшись ночь, он утром в конце концов наплевал на свой страх и набрал знакомый номер.

– Алло, – голос в трубке прозвучал сонно.

– Привет, – поздоровался Володя. – Опять к третьей паре?

– Чего? – не понял Андрюха. – Кто это?

– Я это, – улыбнулся Володя. – Опять спишь, зараза.

– Вовка? – голос сделался недоверчиво-радостным. – Уже проснулся. Ты как там?

Володя прислушался к ощущениям, пытаясь понять, «как он там». Но ничего не почувствовал. Ощущений не было. Только пустота, которую надо будет чем-то и как-то заполнять, и усталость, мешающая даже думать о заполнении этой пустоты. Как после новогодних праздников, когда неделя проносится в лихом загуле, а потом все заканчивается. Продолжать праздничный галоп уже нельзя, да и не очень хочется, а возвращаться к размеренной жизни тоже получается не сразу. И ты пребываешь в усталой апатии, пытаясь осмыслить то, что было до этого недельного безумия, что происходило во время него и что будет дальше.

Сейчас он находился примерно в таком состоянии. Только безумие длилось не одну неделю, и настроение этого безумия было очень далеко от праздничного. Поэтому Володя не знал, что ответить на простой вроде бы вопрос.

– Вован? – позвал Потапкин.

– Да, – очнулся он. – Я закончил дела. Уезжаю. Хотел попрощаться.

– Я провожу, – встрепенулся Андрей. – Когда у тебя самолет?

– Пока не знаю. Чем быстрее уеду, тем лучше. А вообще я думал поездом до Красноярска. Но...

– Так ты еще не взял билет?

– Нет, – неохотно признался Володя. – И провожать меня не на...

– Не отключайся, – бодро перебил Потапкин, – я перезвоню.

Володя попытался остановить теперь уже бывшего однокурсника, но тот ушел со связи. И Володе осталось только беззвучно материться.

Андрюха перезвонил через пятнадцать минут довольный, как слон.

– Билет тебе заказал, на одного из своих соседей-бухариков. И паспорт стрельнул, чтобы не придрались. Сегодня на Ярославском. Отбытие в шестнадцать двадцать, встречаемся за час у метро.

– Зачем ты это? – вяло возмутился Володя.

– А иначе бы ты уехал, не попрощавшись, – весело сообщил Андрей. – А так фиг уедешь, билет твой у меня.

– Я могу другой купить, – обозлился Володя.

– На себя? Чтобы тебя нашли через РЖД в два счета? И еще, Вован, поимей совесть. Я знаю, что она у тебя есть. И не бойся, я им не скажу где ты, даже если они мне яйца оторвут.

Володя поморщился.

– Ничего они тебе не оторвут, дурень, – сказал грустно. – Грохнут они тебя, если что, а перед этим из мозгов все воспоминания выкачают.

– Ничего не грохнут, – в тон ему ответил Потапкин, – потому что никакого «если что» не будет.

– Как знаешь, – сдался Володя.

– Знаю. Значит, в двадцать минут четвертого у выхода из метро.

К трем вокзалам Володя приехал раньше. Торчать в ночлежке не хотелось, он и без того ненавидел ее всеми фибрами. Потому он доехал до «Комсомольской», поднялся к Ленинградскому и Ярославскому, вышел в город и, чтобы убить время, принялся бродить между рядами палаток, торгующих всяческой ерундой.

На то, чтобы изучить ассортимент всех окрестных ларьков, ушло больше часа. За это время Володя прикупил себе пару бездумных книжек, сборник сканвордов и шаурму. Поезд до Красноярска шел двое с половиной суток, и нужно было чем-то убивать время. Детективы и дурацкие сканворды со стандартным, слизанным под копирку набором вопросов, подходили для этой цели идеально.