А вот Лейла попала под власть эмоций, не последней из которых был страх.

Володя выхватил пистолет. Мать снова щелкнула огненным бичом. Походя, не прицельно, чтобы отвлечь противника. Сил на полноценное заклинание у нее еще не было, но и это, неуверенное, заставило Володю отшатнуться.

Книжный шкаф в метре от него оказался прорезанным глубоким жженым рубцом, из которого заструилось веселое, как у разошедшегося костерка, пламя.

Джинна была уже в дверях. Володя вскинул руку и нажал на спусковой крючок. Оглушительно хлопнуло. Но если махать руками и ногами за семь лет худо-бедно научили в секции карате, то стрелять Володя не умел никогда. Руку дернуло отдачей. Дверной косяк вспух расщепленной розочкой.

«Урок номер три. Думай о последствиях», – всплыло в голове.

Перед глазами замелькали лица дорогих, близких и не очень людей.

Ругаясь себе под нос так грязно, как не делал этого никогда в жизни, Володя бросился следом. В вестибюле хлопнула дверь.

Володя выскочил из зала и понесся через холл. Возле входной двери замешкался, пытаясь разобраться с замком. Когда выскочил на улицу, мать была уже в машине. Он рефлекторно вскинул пистолет. Выстрелил вообще непонятно куда и помчался вперед.

«Целиться надо!» – промелькнуло в голове.

Спортивная машина матери заурчала мотором. Володя притормозил, поднял пистолет, пытаясь прицелиться и не понимая, каким глазом это делать, левым или правым. Снова хлопнул выстрел. Пуля улетела куда-то, но явно не туда, куда было нужно. Иномарка вспыхнула дальним светом, лишая возможности прицелиться вовсе, развернулась и рванула к воротам.

Володя метнулся к «Опелю».

Машина Тинека стояла с открытой дверцей. Сам оборотень с трудом поднимался со снега.

– Поехали! – гаркнул Володя.

– С ума сошел? – прохрипел Тинек, присаживаясь на краешек водительского сиденья. – Она меня чуть не убила. В грудь как тараном садануло. Все ваши магические штучки.

Володя вскинул пистолет.

– Она не убила, а я могу. Поехали!

Тинек зыркнул на него исподлобья, скрежетнув зубами, с силой хлопнул дверцей.

– Долбанутая семейка, – прорычал он.

Володя щелкнул ремнем, не дожидаясь приглашения. Машина тронулась, вывернула в распахнутые настежь ворота, покатила к шоссе, на которое уже выехала Лейла.

– Быстрее! – крикнул Володя, размахивая пистолетом.

Тинек пробурчал что-то, но дал по газам и с заносом вылетел на трассу.

«Опель» набрал скорость и помчался к Москве, разбрызгивая мокрый снег из-под колес.

– Быстрее! – подгонял Володя. – Ее надо догнать!

– Я тебе Шумахер, что ли? – огрызнулся шакал.

Он вцепился в руль с такой силой, что пальцы побелели. Лицо оборотня, тоже бледное, напоминало простыню. В глазах дергалась зажимаемая из последних сил паника.

Машина матери удалялась.

– Газу! – рычал Володя, чувствуя, что упускает недобитого врага.

– Какого газу?! – отчаянно взвыл оборотень. – Машина не того класса, чтоб с той в догонялки играть! Про ментов я вообще молчу!

– Вот и молчи. Газуй лучше.

Пролетела мимо табличка с названием какого-то населенного пункта. Хотя тут все пункты – одни сплошные Горки. Замелькали дома, пронесся торгово-развлекательный центр. Впереди светил алым глазом светофор, а поперек шоссе ползла массивная кишка бензовоза.

Красный свет джинна вряд ли остановил бы, но биться в бензовоз не станет даже тот, у кого в жилах вместо крови течет огонь.

Мать притормаживала. Расстояние между ними сокращалось. Бензовоз перекатил через трассу правительственного значения. Иномарка матери рванула с места, не дожидаясь переключения светофора.

– Не тормози! – Володя дернул ремень. – Сбросишь скорость, пристрелю, как собаку. И плевать, что ты шакал.

«Опель» пролетел на желтый и нагнал-таки стартовавшую на красный спортивную машину. Впрочем, разрыв между ними снова начал расти. Володя опустил стекло и высунулся наружу.

– С ума сошел?! – завизжал оборотень, как побитый дворовый пес.

Володя не отреагировал. Выстрелил, не целясь. Впереди что-то звякнуло. Пуля срикошетила. От хоть какого-то попадания в душе взвилось чувство близости победы.

Он принялся жать на спуск, не слыша за ревом мотора и гудением воздуха, как хлопают выстрелы.

На пятый раз вместо отдачи пистолет лишь вяло трепыхнулся. «Опель» забрал немного в сторону. Машину мотнуло, и Володя посчитал за благо всунуть голову в салон.

Тряхнул пистолетом.

– Чего с ним?

– До восьми считать умеешь? – злобно процедил Тинек.

Володя выматерился.

– Тогда бортуй ее.

– Кино насмотрелся, щенок?! – взвизгнул оборотень на удивление высоко. – Для того чтобы бортовать, ее догнать надо!

– Догоняй.

– Машина другого класса. Это как «Боинг» догонять на «кукурузнике», – прорычал Тинек, но выжал из несчастного «Опеля» последнее, на что тот был способен.

И это дало результат. А может, мать сбавила обороты. Так или иначе, расстояние между ними сократилось. Зад спортивного автомобиля был виден уже совсем рядом.

– Жми! – заорал Володя.

Дорога изогнулась. Машина матери свернула в сторону. А преследовавший ее «Опель» все еще несся прямо.

Володя заорал что-то непечатное. Тинек взвизгнул в тон ему с окончанием на «мать», заработал рулем и педалями. Машина теряла скорость невыносимо медленно. «Опель» швыряло из стороны в сторону.

А потом... Видимо, Тинек нажал на тормоз сильнее, чем было можно. Машину раскрутило и понесло совсем уж невероятным образом. Понять что-либо было невозможно. Потерю скорости компенсировал занос.

Автомобиль ударило, подбросило, снова ударило. Пол и потолок, судя по ощущениям, несколько раз поменялись местами. «Опель» швырнуло в кювет. От последнего удара Володю рвануло вперед. Он испугался, что вынесет головой лобовое стекло, но то уже царапало осколками щеки, осыпаясь крошкой. А через зияющую пустоту с водительского сиденья вылетало что-то небольшое, лохматое.

Потом возникло ощущение, что и он летит куда-то, уже отдельно от машины. Тряхнуло последний раз, и все закончилось.

Несколько секунд Володя лежал, не двигаясь, прислушиваясь к ощущениям. Снег, в который он врезался, казался горячим.

Володя пошевелился. Кости, по всей вероятности, были целы. Только саднило плечо. Рублевка светилась чуть в стороне. Рядом валялся на боку покореженный «Опель». Подвывала милицейская сирена.

– Сука! – выругался Володя.

– Кобель, – поправил из темноты голос Тинека.

Володя обернулся. Маах’керу, прихрамывая, подошел к нему. Оборотень был нагим и выглядел паршиво. Рожа исцарапана, нога, похоже, подвернута. Он нырнул в помятую машину, выудил шмотки и принялся поспешно одеваться, походя стряхивая с тряпок осколки.

– А вот ты – сука.

– Ты зачем перекинулся? – проигнорировал выпад Володя.

– Я же тебе говорил, – огрызнулся тот. – В определенных случаях это происходит непроизвольно.

– Обосрался, – поддел Володя.

– Смотри, сам не обделайся, – фыркнул шакал, накидывая куртку, и кивнул в сторону.

Там стояла, мигая проблесковым маячком, милицейская машина. От нее уже бежали два мента.

– Влипли, – тоскливо сообщил Тинек.

– Я тебя отмажу, – пообещал Володя. – И больше никогда не становись мне поперек дороги. Убью.

– Спасибо тебе, Константин, что рисковал своей шкурой. Извини, что ты из-за меня чуть не угробился и похоронил машину, – приторным голосом продекламировал Тинек.

Но Володя уже не слушал, он сосредоточился.

– Живы там? – позвал грубый голос.

– Живы, – отозвался Володя и пустил в ход магию.

Последовала трехэтажная конструкция, после чего из-за «Опеля» показались один за другим оба милиционера.

– Вы чего творите, сопляки? – начал один, но споткнулся на полуслове.

Володя прекрасно его понимал. Заклинание начало действовать, и перед стражами закона оказался не парень лет двадцати, которого они могли видеть издалека, а коренастый крепкий мужик с волчьим взглядом и глубокими залысинами.