После Мадиуна мы миновали город Моджокерто, невдалеке от которого находятся обширные развалины древней столицы Явы — Маджапахита. Вообще все пространство между Суракартой и Сурабаей можно назвать историческим краем; всюду попадаются во множестве остатки храмов, городов и других строений. Три теперешние провинции — Сурабая, Мадиун и Суракарта — были с незапамятных времен театром последовательных завоеваний, оснований и разрушений государств, которыми так переполнена яванская история. Сосредоточение здесь главнейших туземных княжеств можно отчасти приписать тому факту, что из всех резидентств острова первые два из вышеназванных самые плодоносные; почва здесь, состоя преимущественно из наносных наслоений, отличается удивительным богатством, чему немало способствуют также три наибольшие реки острова — кали Соло, кали Брантас и кали Гандунг, орошающие эту страну, источники коих все находятся в нескольких верстах от южного прибережья.
Приближаясь к Сурабае, мы впервые видели в лесах и по дорогам деревья, известные под названием франджипанни (Plumiera acutifolia), встречающиеся очень часто в восточной части Явы. Дерево это замечательно красиво и имеет широкую раскидистую вершину, растущую более в ширину, чем в вышину, изогнутые ветви и светлую кору. Замечались также рододендроны с разрезными листьями и желтыми пахучими цветами, тамаринды, сандаловые деревья (Sandoricum indicum), терминалии и какие-то неизвестные мне деревья (Acacia farnesiana?) с красноватой корой, правильными зонтикообразными кронами и листьями, весьма похожими на акацию или мимозу.
Мы приехали в Сурабаю, показавшуюся нам очень большим городом, в шесть часов вечера и остановились в весьма удобной гостинице «Ебонг-Малан». Привыкнув к яванским городам, представляющимся всегда в виде громадных парков с разбросанными по ним виллами, нас здесь поразили европейская наружность улиц: правильно выстроенные дома, отличные магазины, рестораны, так что мы с удивлением вглядывались в окружающую обстановку.
Погода эти последние дни стояла очень жаркая — по утрам и вечерам бывало 20–21° R., а днем в тени 26–27° R., доходившая до 53° R. на солнце.
Вторник 23 февраля, Маланг. — Встав рано, мы сначала посетили базар, где искали птиц и молуккские раковины, но не нашли ни тех, ни других, хотя тщательно обошли весь китайский кампонг и туземные лавки; затем, побывав в нескольких магазинах, мы прокатились в экипаже до порта.
По значению своему Сурабая занимает одно из первых мест между городами Явы; отличный рейд ее в проливе Трехтер[229], имеющий приблизительно три с половиною версты ширины, защищен от всех ветров островом Мадура, а глубина его достаточно велика даже для самых крупных судов. Таким образом, благодаря своему порту, единственному закрытому на всем пространстве северного побережья от Батавии до восточной оконечности острова, Сурабая служит главным пунктом для вывозной и ввозной торговли всех восточных провинций.
Пред самым нашим отъездом хозяин гостиницы привез нам давно искомую чичак раву, которую Джон так же тщетно, как и мы, разыскивал по базарам. В Сурабае С. сказали, что теперь немыслимо подниматься на вулкан Бромо, куда мы собираемся, так как по последним известиям недавно началось сильное извержение.
Приехав во втором часу дня на станцию железной дороги, чтобы отправиться в Маланг, мы нашли только один вагон первого класса, где уже сидели в своих национальных костюмах и с огромными узлами три китайца: сухощавый мужчина с длинной косой, маленький мальчик тоже с косичкой и толстая женщина. Кроме них, тут находился еще грубый старый голландец, выкинувший, по словам Серафимы, на платформу половину нашего ручного багажа, разложенного на наших местах Джоном, которого он вдобавок еще за что-то разбранил. Не желая путешествовать с такими неприятными спутниками, мы спросили себе особое отделение, и начальник станции, заставив нас взять три лишних билета, велел прицепить целый вагон. В это время сердитый голландец распоряжался нашими мешками, оставшимися в его отделении; взорванная подобным самоуправством, я обратилась к нему и к кондуктору и объявила, что не позволяю никому трогать своих вещей; слова мои, кажется, произвели на них должное впечатление, так как старик после этого притих. Вернувшись затем в отведенный нам вагон, к крайнему моему удивлению, я застала уже там наших трех китайцев, забравшихся преспокойно к нам со всеми своими многочисленными узлами; имея на основании добавочной платы право на все места, я с радостью выпроводила вон непрошеных гостей.
Миновав местечко Бангил, поезд стал постепенно взбираться в гору по местности, все более и более живописной. Справа ясно обрисовывался красивый резкий конический контур вулкана Арджуна (10,925 фунтов), названного по имени героя яванской поэзии — сына известного Панджи. Немного севернее его находился Пенанггунган, а южнее — суровый на вид потухший кратер Кави, почти в девяти тысяч футов вышины. На восток низкая цепь гор подымалась отлого от морского берега и, понемногу возвышаясь то кряжами, то отдельными конусами, доходила до наивысшей вершины острова — вулкана Семеру (12,238 футов), т. е. «Священной горы», каким его считают туземцы. Находясь постоянно в действии, из него временами через каждые четверть часа с громкими взрывами вылетает громадный столб дыма, сопровождаемый дождем пепла и камней, а недавно, а именно; в 1885 году, он выбросил поток лавы, равнявшийся 300 тысячам куб. метров. До того времени многие ученые полагали, что огнедышащие горы Явы могут выкидывать только твердые вещества, т. е. пепел и камни, а потому извержение Семеру было первым таковым, где наблюдался поток в расплавленном виде.
За Семеру горный хребет снова понижался, сливаясь с равнинами, за которыми к северо-востоку виднелось море, т. е. Мадурский пролив. Непосредственно вокруг нас тянулись рисовые поля, плантации индиго и тапиоки, перемежавшиеся с лесами тиковых деревьев или мешаными из кокосовых пальм, ареки, borassus, бамбуков и др.
С трех часов вулканы скрылись за облаками и пошел дождь, освеживший воздух, что было особенно приятно после испытанной нами чрезвычайной жары (24° R. в тени). В шесть часов мы прибыли в Маланг, где заранее заказали комнаты в отель «Бель-Вю»; нам отвели отличное помещение с широкой крытой верандой, куда выходили двери одних наших спален и где мы сидели целый день. Спереди был расположен маленький садик, изобиловавший различными птичками самого разнообразного оперения и одна другой красивее; излюбленным их местом пребывания был большой куст, росший у края балкона. Тут я заметила яванских воробьев, совсем серых с белыми щеками (Padda oryzivora), крошечных коричневых зябликов (Spermestes ferruginosa), яванских нонпарелей (Spermestes prasina), очень похожих на американских, и множество других. Сад оканчивался каменной стеной, так что мы были вполне уединены от остальной части гостиницы.
Весь вечер С. переписывался с ассистент-резидентом относительно нашей поездки на Бромо. Маланг, лежащий на две тысячи футов выше уровня моря, служит санаториумом для средней и восточной Явы. Расположенный на плоскогорье между горами Кави и Тенггер, он обладает отличным ровным, не слишком жарким климатом, особенно благоприятно действующим на больных лихорадкой. В прохладное время года температура колеблется по утрам и вечерам между 14° и 17° R., а днем в тени между 20–22° R. Служа стоянкой для голландских войск, Маланг, кроме обширных казарм, снабжен также школой для обучения рекрутов. Город состоит из красивых европейских вилл с искусно разбитыми садами и неизменного китайского кампонга, сосредоточия всех магазинов и лавок.
Среда 24 февраля, Маланг. — Только что мы встали, как Джон принес почту и, между прочими, пять писем из России, шедших сюда 33–35 дней.
После чая мы поехали в Сингасари, местечко в двенадцати верстах отсюда с интересными развалинами. Туда вела широкая дорога времен знаменитого генерал-губернатора маршала Дандельса, обсаженная тиковыми, деревьями канари и мимозами. Весь остров покрыт целою сетью подобных шоссе или скорее аллей, содержимых в образцовом порядке и находившихся под постоянным наблюдением европейцев. Голландское правительство считает, что одна из главных обязанностей государства состоит в облегчении сообщений внутри страны посредством удобных дорог, даже если расходы по таковым превышают доход и государство вследствие того не получает никаких от них выгод. По мнению голландцев, косвенные выгоды, доставляемые правительству легким и удобным передвижением, настолько велики, что вполне вознаграждают за прямые недочеты по содержанию почтовых трактов.
