Лине увидела в его затуманенных желанием глазах тревогу, он как-то по-особому наклонил голову, и она поняла, что он что-то услышал. Она тоже стала прислушиваться, но шум в ушах от бурлящей в жилах крови не позволял ей что-либо расслышать. Потом она различила далекое ржание лошадей — кто-то приближался к ним.

Цыган одними губами выразил протест и свое глубочайшее сожаление, а потом прижал палец к губам, призывая ее к молчанию. Всадники приближались, и сердце ее забилось в ритм стуку копыт по твердой земле. Она попыталась отодвинуться, но цыган скорчил недовольную гримасу, по-прежнему крепко прижима ее к себе, беззвучно подхватил на руки и понес к берегу.

Лине потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься сломя голову за своей одеждой, но цыган знаком показал ей спрятаться за кустами, пока он собирал одежду. Волоча за собой по песку куртку, чтобы скрыть их следы, он присоединился к ней в зарослях, и они стали ждать.

Через пару мгновений к краю озера на водопой медленно вышли две гнедые кобылы. За ними плелись их усталые хозяева.

— Видишь? Ничего. — Это был пират, Томас, и он явно испытывал облегчение оттого, что берег пуст.

— Говорю тебе, я что-то слышал, — настаивал хорек.

— Наверное, у тебя в ушах до сих пор звенит. Тот цыган здорово приложил тебя...

— Придержи свой поганый язык, Томас! — Он дернул кобылу за уздечку и плюнул в ручей. — Они не могли далеко уйти.

— Но они могут быть где угодно, — проворчал Томас. — Мы можем искать их до бесконечности.

— Ты слышал, что говорил Эль Галло. Она — де Монфор. Она может стоить целое состояние. Как только мы заполучим ее и этот медальон...

Сердце замерло у Лине в груди. Состояние? Медальон? Она _подавила истерический смешок. Она едва ли могла предъявить требование на титул, не говоря уже о состоянии де Монфоров. Особенно если учесть, что медальона у нее больше не было.

— А что мы сделаем с этим ее телохранителем? — спросил Томас.

Хорек заскрежетал зубами.

— Этот урод — мой. — Пират прижал руку к голове. — Я задолжал ему за тот удар. Просто удивительно, что я еще могу соображать.

Он позвал свою лошадь, взял ее под уздцы и повел по тропе. Томас последовал за ним.

Когда они ушли, Дункан с шумом выдохнул. Оказывается, все это время он стоял, затаив дыхание. Он провел рукой по своим влажным волосам. Каким-то образом, пока непонятно как, он должен обеспечить безопасность Лине.

— Скажите мне, о каком медальоне они говорили? — спросил он, протягивая Лине одежду. Она выглядела просто восхитительно в ореоле своих влажных волос, и он почти пожалел о том, что должен отдать ей одежду.

— Крест де Монфоров, — сказала она, прижимая мокрую одежду к груди. — Я носила его с детства. — Ее глаза погасли. — Но его отобрали у меня на корабле Эль Галло.

— Забрали? Кто? — Он накинул свою куртку на плечи.

Лине покачала головой.

Он показал на одежду у нее в руках.

— Мы должны немедленно идти дальше.

— Но куда мы пойдем? Мы же не можем бесцельно скитаться по Фландрии, как мы делали до сих пор.

— Бесцельно?

«Интересно, о чем она думает?» — подумал он, а вслух добавил:

— Я точно знаю, куда мы направляемся.

Она вопросительно подняла бровь.

— В замок де Монфоров, разумеется, — ответил он.

Лине молча уставилась на него. Замок де Монфоров? Место где родился ее отец... и откуда его изгнали? Она будет там таким же желанным гостем, как крыса в кладовой.

— Мы не можем... — запинаясь, проговорила она.

— Что вы имеете в виду? — спросил он, натягивая штаны. — Вы — де Монфор. Там ваша семья. Они защитят вас от Эль Галло.

Лине взглянула на цыгана. Его лицо выражало спокойствием оптимизм, веру и простоту. У нее не хватило духа сказать, что, даже если им удастся добраться до замка, их все равно прогонят как прокаженных.

Дункан видел, как взволнована Лине.

— Не беспокойтесь за свой медальон. Они узнают вас. Он ободряюще улыбнулся. — Но, может быть, вам не помешает надеть на себя что-нибудь к тому моменту, когда мы доберемся туда.

Лине взглянула на свою мокрую одежду и сморщила носик.

Цыган одарил ее убийственным взглядом.

— В один прекрасный день, миледи, у вас будет достаточно слуг, чтобы обмахивать ваши одеяния перьями грифона, пока они не высохнут, — сардонически заметил он. — А пока я предлагаю вам довольствоваться тем, что есть.

Она поморщилась, пытаясь разгладить прилипшую к телу одежду, чтобы та выглядела поприличнее. Ей это не удалось, но эффект получился потрясающий. Им предстояло пройти еще много миль, а времени было мало. Дункан быстро справился с последними деталями своей одежды, уже рассчитывая в уме следующий ход.

Им нужно убежище. В лесу было небезопасно. Может быть, поблизости окажется замок или поместье, в котором они смогу передохнуть, не вызывая слишком больших подозрений и оставаясь инкогнито.

Пробраться внутрь не составит труда. Он еще не встреча крепости, ворота которой не поднялись бы перед ним, стоило лишь объяснить жене владельца, что он — жонглер.

Он забросил на плечо мешок с их жалкими пожитками.

— Миледи, я обещаю, что сегодня ночью вы будете спать на настоящем матрасе в настоящем поместье.

Лине скептически скрестила на груди руки.

— И как вы собираетесь заплатить за него, за этот настоящий матрас?

— А, миледи, — ответил он, сделав драматичный жест рукой, — мы превратимся в жонглеров. Сегодня вечером мы споем, чтобы заработать ужин.

У Лине сердце ушло в пятки.

— Споем? — механически переспросила она. Святой Боже, подумала она, если им придется петь, чтобы заработать ужин, то она наверняка умрет от голода. Она не могла взять ноту, даже если ей предлагали ее на золотом подносе. — Нет! — воскликнула она, пытаясь не выказать своего беспокойства.

— Нет?

— Нет!

Цыган стиснул зубы, и она сразу же догадалась, какие убийственные мысли бродят сейчас в его голове.

— Должен же быть какой-нибудь другой способ, — промямлила она, теребя подол своего плаща. — Вы зашли в такую даль, не имея очевидного источника дохода или навыков, способных его заменить...

Он приподнял бровь.

— У меня нет навыков?

Лине решила, что оскорбила его, но по крайней мере ей удалось сменить тему.

— Если не считать таланта обманывать.

— Правда? — с подчеркнутой медлительностью протянул он, увлекая ее за собой по тропинке.

— Да, — ответила она, а потом принялась нервно размышлять вслух, пока они медленно тащились вперед. — Откуда вы берете средства к существованию? Осмелюсь предположить, что существуют только две возможности. Насколько я могу судить, или у вас припрятана изрядная сумма, которой от вас откупилась какая-нибудь состоятельная семья, отняв вас от своей груди... или вы — вор.

Когда она взглянула на него, чтобы посмотреть на его реакцию, он только загадочно улыбнулся в ответ.

— Ну, так которая же из них? — спросила она.

Он нахмурился, изображая глубокую задумчивость.

— Единственное, что я когда-либо крал, это сердца. И мен еще никто не отнимал ни от чьей груди, — добавил он, — не считая вашей, разумеется.

Уголки ее губ задрожали от смеха, несмотря на все попытки сохранить серьезность.

— Если бы хоть половину того времени, которое вы потратили на оттачивание своего остроумия, вы использовали, например, для заточки топоров, — парировала Лине, — вероятно, вы обрели бы доходную профессию.

— Миледи, сегодня вечером вы увидите, какие результаты способно дать остроумие.

Она отвела взгляд. Разговор снова затронул нежелательную; для нее тему.

— Я не намерена участвовать в ваших глупых игрищах. Я торговка шерстью, — пробормотала она, — а не менестрель. Я не собираюсь петь, чтобы получить ужин.

В голосе цыгана появилась едва уловимая стальная нотка, а глаза стали серьезными.

— В данном случае у вас нет выбора. В лесу небезопасно. Сейчас, например, люди Эль Галло могут преспокойно окружать нас. Нам нужно найти убежище...