Так, с задницей не получилось. Ну и ладно. А то было бы слишком просто.

Возбужденный нестандартной ситуацией, Александр начисто забыл о скором приезде дамочек-алкашек, а о лежащем в соседней комнате мальце вспомнил, лишь узрев выглядывающую из приоткрытой двери Татьяну. Предупредив вопрос доктора, медсестра сообщила:

— Спит. Все под контролем.

— Хорошо. Ну-с, продолжим. — Темнов едва не потер ладони от предвкушения новых экспериментов. «Но все в рамках инструкций!» — одернул он себя. — Девочки, мочевой катетер. Что-то пациент долго не писает.

— Толстый? Может быть, женский? — Втянутая в увлекательную игру санитарка продемонстрировала упаковку с толстым катетером.

— Света, ну мы же не звери… — протянул Александр, давясь смехом, — да и товарищи из органов могут не понять.

— Мы все понимаем. Время поджимает, док! — Похоже, лейтенант решил окончательно положить на осуждение старшего коллеги. Хохотнув, он добавил: — Если нужно, я клиента придержу.

— Пациента, — подмигнув, поправил соратника по веселью Темнов, — здесь у нас только пациенты. Мы же типа больница.

Капитан с нарочитой внимательностью разглядывал свои ногти. Ему бы сейчас маникюрные ножнички. «Скучает, служивый», — с ехидством подумал Александр. Автоматчик не сводил застывшего взгляда терминатора с подозреваемого. «Парень или кретин, или искренне любит свою работу. В любом случае, счастливчик».

Выбрав мочевой катетер средней толщины, врач смазал кончик маслом и неторопливо приступил к ответственной манипуляции. Двигательные реакции проявились сразу же, но для доказательства мнимости комы нужны были осознанность взгляда и речевое сопровождение. К тому же, пару раз дернувшись всем телом и потянув было руки к источнику раздражения, «законник» избрал более умную тактику реагирования — лишь нецеленаправленные движения конечностями и дугообразные прогибы туловища. Глаза так и не открылись, а голоса не было и в помине. Ч-черт! Не прокатило!

— Давление? — Темнов нащупал пульс подопытного. Тахикардия, аритмии нет.

— Сто шестьдесят на сто десять!

— Гипотензивные по вене. Так мы его в натуральный инсульт вгоним.

«Честных» средств оставалось все меньше. Впору было растерянно почесать затылок. К тому же Александр вспомнил об ожидающихся дамах с добровольно-принудительным взносом. Отмеренный им час истекал через двадцать минут. И встреча подвыпивших озлобленных леди с товарищами из органов ему представлялась крайне нежелательной.

«Думай, Саша. Думай!» Ну почему в медуниверситетах учат стимулировать жизнедеятельность у больных и не дают советов по выведению на чистую воду здоровых?!

В том, что мужик притворяется, Темнов уже практически не сомневался. Ну, может быть, чуть-чуть. Но в очередной раз он поклялся вести себя с пациентом строго в рамках медицинских предписаний.

Александр вновь проверил неврологический статус больного. Никаких патологических рефлексов. Лишь закатывание глаз и нецеленаправленная двигательная реакция на боль. А времени все меньше… «Ну что ж. Видит Бог, я не хотел». И жестко, и на грани фола с образом «честного» реаниматолога.

— Татьяна, вы мне нужны.

Она неспешно приблизилась к носилкам, оставив двери в комнату со спящим мальцом приоткрытыми.

— Приготовьте интубационную трубку. Восьмерку. И атропин по вене.

Молча исполнив указания врача, она замешкалась, обуреваемая предчувствием назревающего экстрима.

— А наркоз?

— Какой наркоз?! — Он едва не сорвался. — Больной в коме, Таня, больной в коме! — повторял он скорее для себя, потому что ее убеждать было бесполезно. — Релаксанты.

Вытащив из барсетки ларингоскоп, Темнов проверил подсветку. Норма. Дыхательный мешок наготове. Нервно разминая мягкую упругость масочного резервуара, Александр перевел ожидающий взгляд с лица пациента на застывшую со шприцем в руке Татьяну.

— Дайте, я сам.

Он почти отодвинул ее большое мягкое тело от носилок и медленно ввел половинную дозу релаксанта короткого действия в вену ночного упрямца.

— Приготовьте гормоны и адреналин. На всякий случай. — Его губы слегка шевельнулись, прошептав «тьфу-тьфу».

Став с маской в изголовье больного, он с каменным лицом наблюдал за начавшейся релаксацией. Мускулистая жилистость тела пациента позволяла следить за всеми этапами мышечного расслабления. Как в учебнике. Сначала руки — пальцы, предплечья, плечи. Переход на шею, накат подергиваний на лицо. Внимание! Губы, скулы, брови. Глаза открылись, но трепещущие веки помешали разглядеть смысловую наполненность взгляда. Темнов занес руку с дыхательным мешком над лицом больного и напряженно выжидал.

Волна релаксации методично обволакивала тело мужчины. Грудная клетка, несколько раз дернувшись, замерла, скованная блокирующими цепями медикамента. Затем — живот, таз, ноги. Но это сейчас неинтересно. Что ж, расслабуху братан выдержал. Пора малость подышать за атоничного пациента.

— Интубации пока не будет, — фраза для Татьяны, — ждем возвращения.

Равномерные колебания грудной клетки вентилируемого в такт движениям дыхательного мешка, розовые кожа и слизистые, равные, слегка расширившиеся зрачки — все под контролем, Саша, все под контролем!

— Давление, пульс!

— Сто семьдесят на сто десять, девяносто шесть ударов в минуту!

Опять подскочило! Но цифры пока приемлемые.

— Таня, антидот релаксанта по вене, медленно. Готовимся к выходу.

Быстрый взгляд на товарищей из органов. Автоматчик за спиной, его не видно. А гаишники явно заинтересованы. Молодой аж язык высунул, пялится на покоцанное татуажем тело. И капитан, похоже, увлекся. Физиономия официозно-хмурая, но ногти разглядывать перестал.

— Если и сейчас не получится, я его госпитализирую в реанимационное отделение с диагнозом «кома неясной этиологии», — наяривая дыхательный контур, Темнов криво усмехнулся милиционерам, — он заслужил.

Релаксация отступала. Как и положено, в обратном порядке. Сначала начали гарцевать худые ноги подопытного. Затем в танец включился плоский живот.

— Мозговую подпитку. В аптечке есть что-нибудь?

— Только глюкоза и витамины. Ноотропов нет.

— Возьмите у меня в барсетке. Для хорошего человека не жалко.

Проявился тонус дыхательной мускулатуры. Межреберные промежутки с возрастающей амплитудой вибрировали. Руки больного, зафиксированные широкими вязками, все настойчивей рвались на свободу. Мелкое трепетание перешло на шею, губы, веки. Нервно-мышечная проводимость постепенно восстанавливалась, возвращая пациенту способность осознанного управления своим телом. В частности, возможность сознательного дыхания. Темнов с честной методичностью продолжал вентилировать легкие больного дыхательным мешком. «Рано, еще рано».

— Света, отвяжите ему руки. Придержите их… Вот так… Таня, вы с другой стороны.

Спонтанные дыхательные движения пациента участились. Врач уже с трудом преодолевал мышечное сопротивление при несовпадении выдохов симулянта с навязываемыми ему вдохами. Еще немного. Веки уже не трепетали, глаза оставались безмятежно закрытыми. Фибрилляция грудных мышц практически прекратилась. Сейчас!

— Отпустите его руки. От каталки не отходить!

Темнов, подарив субчику щедрую порцию дыхательной смеси, убрал с его лица маску и отступил на шаг от изголовья.

— Момент истины! — В повисшей тишине короткое словосочетание прозвучало со зловещей отчетливостью.

Краем глаза Александр заметил возникшее сбоку дуло автомата. Даже флегматичный конвоир покинул подоконник, чтобы лучше рассмотреть ожидаемое представление.

И блокбастер не заставил себя долго ждать. Ощутив отсутствие вентиляционной поддержки, организм пациента в экстренном порядке переключился на самостоятельное дыхание. Парень был опытным притворщиком, умевшим контролировать мимические проявления и переносить болевые раздражения. Но йогом, способным управлять своим телом на уровне глубинных пластов нейрорефлекторной проводимости, он явно не был. Во всяком случае, Темнов делал ставку именно на это.