Мужчины резво подхватили и бодро покинули операционную.

На смену им влетела взволнованная санитарка:

— Милиция! Приехали! — Переведя дыхание, женщина радостно уточнила: — Трое, с пистолетами!

— Неактуально! — проворчал Олег. — Ну что, Коля, я говорю, чтобы вывозили, — кивнул он на злополучного пациента.

— Говори. — С медицинской точки зрения цыган был ему уже неинтересен.

— Да, так что с инцидентом? Мне все подробно и честно рассказывать товарищам из органов? Или как? — прямо спросил Масяненко у барона.

— Вы умный человек, доктор. И мы прекрасно понимаем друг друга. Мы настоятельно просим вас о снисходительном отношении к нашему товарищу. И оценим ваше согласие…

— Хорошо. — Олег избавил собеседника от гнетущего продолжения. — Все, что произошло в этих стенах, здесь и останется. По крайней мере на официальном уровне…

— Пройдемте со мной. Вам необходима перевязка. — Масяненко кивнул на изрезанную шею цыгана.

Остроносый профиль барона чинно удалился вслед за городским хирургом.

— Спасибо вам! — Зайра тихо подошла к Николаю. — Вы… вы… Я восхищена! — К ее слезам он уже успел привыкнуть, но сейчас смутился.

— Да чего уж там! — буркнул анестезиолог. — Обидно стало, вот и…

— Спасибо, доктор! — Голос лежащего на столе цыгана был картавым и немелодичным.

В оперзал с грохотом вкатились присланные Олегом носилки.

— Карета подана! — Палатная медсестра весело подмигнула уныло кивнувшей анестезистке. — Небось заждались уже…

— Мы не скучали, — заверил ее Рассветов.

— Наслышаны, наслышаны. В коридоре целый табор суетился. Не прорвешься.

Пациент вяло переполз на портативное ложе.

— Газуйте! — разрешил Николай. — Палата далече?

— У самого выхода. Олег Степанович распорядился.

— И то верно. Нечего милиции и родне по всему отделению шляться.

Цыган в коридоре не было. Свернув за угол, они увидели троих парней в милицейской форме, которые фактически заблокировали проход к палате прооперированного.

— Один лежать будешь. Как в люксе, — саркастично сообщила уставившемуся на товарищей из органов цыгану медсестра.

— Ну не совсем один. Круглосуточная охрана прилагается, — уточнил Рассветов. — Ожидайте в коридоре, — обернулся он к Зайре.

В этот раз спорить она не стала.

Перекладывание больного на широкую функциональную кровать не принесло медицинских сюрпризов. В очередной — хотелось, чтобы в последний, — раз проверив пульс, дыхание и рефлексы мужчины, Николай направился к выходу из палаты. Но его уже ждали.

— Добрый вечер. — Вежливый милиционер. Еще и на ночь глядя. Похоже, день у ребят был не слишком загружен работой. — Ему не требуются какие-либо спецприспособления?

— Не понял? — Поздороваться Рассветов забыл.

— Ну смены положения тела не предполагается?

— Да нет, в общем-то… По крайней мере до утра на спине с приподнятой головой. А что?

— Тогда мы его фиксируем. — Страж порядка зазвенел извлеченными наручниками. — Так положено, — пресек он дальнейшие вопросы.

Анестезиолог пожал широкими плечами и вышел в коридор.

«Ужин или душ и — на боковую?» Тягостная дилемма затмила его сознание. Он даже не обратил внимания, что Зайры в коридоре нет. Ноги сами несли к ближайшему оазису в стенах больничной пустыни. Вход в заветную ординаторскую хирургического отделения был уже в пределах отчетливой видимости. «Еще немного, еще чуть-чуть…» Вдруг высокая створка пластиковой двери, ведущей из отделения, распахнулась, и две щуплые фигурки, в которых анестезиолог без труда узнал давешних участников разборок в операционной, бодро направились к врачебному приюту. В руках обоих мужчин были до отказа набитые пакеты. Впередиидущий, не выпуская тяжкой ноши, осторожно пнул дверь ногой. Ребят, похоже, ждали. Вход оказался незапертым.

Рассветов был еще в десятке метров от цели, когда цыгане так же бодро покинули ординаторскую.

— Доктор, доктор! — Зайра возникла столь же неожиданно, как и ее родственники. — Я ждала вас. Одну минуту!

Врач остановился. Сильных эмоций уже не было. Только усталость. Но точку поставить все же стоило. А именно к этому и шло.

Женщина отступила в сторону, пропуская барона. Затем аккуратно прикрыла дверь и подошла сама.

— Барон очень ценит ваше участие. Он понимает, чем вы рисковали. И ради чего…

«Я сам не понимаю!» — едва не испортил пафос момента Рассветов.

— …И в знак нашей величайшей признательности мы просим вас принять этот скромный подарок.

О, это уже интересно.

Сверкая белизной усеявших темную шею бактерицидных пластырей, старик снял с указательного пальца левой руки массивный перстень и протянул его Зайре. Она благоговейно взяла предлагаемый дар и, осторожно коснувшись левой ладони Николая, встретилась с ним голубоглазым выжидательным взглядом. Врач позволил своей большой руке подчиниться мягкости ее пухлых пальцев. Желтый металл кольца венчал крупный тускло мерцающий черный камень.

Подарок ощутимо сжал указательный палец анестезиолога. Размер-то не под его лапищу…

— Еще раз спасибо, доктор. — Она отпустила его руку.

— Спасибо. У вас большая душа, — веско нарушил молчание барон. Его кивок послужил заключительным аккордом «церемонии награждения».

Несколько секунд Рассветов созерцал дверь, за которой скрылась эта пара. Усталость не прошла, но сонливость отступила. Дилемма о душе и ужине испарилась. «Жить, Коля, жить!» Он двинулся ко входу в ординаторскую, но, уже взявшись за ручку, остановился. Подарок солидно переливался на смуглом пальце. Врач медленно свинтил перстень. Приблизил к глазам, рассмотрел. Аккуратно завернул в носовой платок и положил в карман. Это — личное.

И, предвкушая намечающийся сабантуй, толкнул незапертую дверь.

— Остановите лифт! — Темнов склонился над телом девушки и, приложив к неподвижной груди фонендоскоп, прослушал сердечные шумы. — Глухо!

Накинув гибкий шланг бесполезного сейчас инструмента на шею, врач рывком сорвал прикрывавшее обнаженное тело одеяло. Наложив ладони на среднюю треть грудины пациентки, он произвел несколько энергичных надавливаний. И лишь после этого, убедившись в отсутствии пульса на обеих сторонах тонкой белой шеи, хмуро сообщил:

— Остановка.

Понятливая медсестра быстрыми движениями уже извлекала из реанимационного чемодана все необходимое. Темнов продолжил непрямой массаж сердца.

— Шприц с адреналином мне! А сама — гормоны по вене!

Схватив протянутый шприц, Александр вонзил иглу в подбородочный изгиб девушки.

— Что стоите?! Берите мешок! — подстегнул он вжавшуюся в угол лифтершу.

Медсестра протянула перепуганной женщине компактный дыхательный мешок.

— Наложите маску на область рта и носа. Плотнее! Теперь в ритме собственного дыхания сжимайте этот упругий резервуар. Ну! Пробуйте! — Врач не переставал ритмично надавливать на грудину бездыханного тела. — Смелее! Времени нет! Вот… Сжали — отпустили. Не частите! Что там с веной? — поинтересовался он у медсестры.

— Давления нет, попрятались все! — Людмила суетилась над безвольно повисшим запястьем. — Эх, подпорку бы! А то рука висит…

— Приготовьте еще адреналин! Я скажу, когда подать.

В остановившемся между этажами лифте становилось жарко.

— Почему люк в потолке не открыт? — Вопрос был призван в некоторой степени разрядить обстановку, но прозвучал как порицание.

— Так холодно же еще?! — Сбитая с толку лифтерша на мгновение прекратила дыхательную стимуляцию.

— Дышать! — напомнил Александр. — Парься теперь из-за вашей криофобии! — Пот мерзкими теплыми струйками стекал по его разгоряченному лицу.

— Есть гормоны! — сообщила справившаяся с неуловимой веной медсестра. — Что дальше?

«Молиться!» — внутренне ответил Темнов, но, соблюдая алгоритм, приказал:

— Атропин! Катетер стойкий?

— Пока действует. — В доказательство Людмила отвинтила крохотную заглушку, продемонстрировав одинокую капельку темной крови.