Генерал Варфен только что вознес утренние молитвы и был погружен в медитацию перед завтраком, когда в комнату вошел его адъютант. Неслыханная дерзость! Адъютант остановился и замер в поклоне, ожидая, когда на него обратят внимание.

Генерал, сидевший в позе лотоса, поднял голову неожиданно. Его глубокие черные глаза медленно открылись, и взгляд их не предвещал ничего хорошего. Адъютант затрепетал, выражая всем видом почтение и осознание своего проступка, но продолжал стоять.

Генерал заговорил не сразу. Он всегда думал, прежде чем заговорить, оттого, и стал генералом. Ясно, адъютант хорошо представляет себе последствия своего вторжения, и, безусловно, ему очень и очень не по себе. Следовательно, что-то пугает его сильнее, чем гнев вышестоящего офицера. А благодаря должности начальника штаба Миротворческих Сил Системы генерал Варфен стоял выше адмиралов флота. Итак, он не стал тратить время на возмущение.

– Кто? – коротко спросил он.

– Тысяча извинений, сэр. Я никогда бы…

– Довольно! Причитать будешь в свободное время, если оно у тебя останется! Отвечай на вопрос!

– Вал, сэр. С высшим кодом срочности, какой только возможен.

Генерал вздохнул и не торопясь поднялся на ноги.

– Хорошо. Через десять минут в моем кабинете. Надеюсь, дело потерпит, пока я оденусь.

– Д-д-да, сэр. Я его извещу. Разрешите идти, сэр?

– Идите. – Прежде чем адъютант успел закрыть за собой дверь, генерал уже был возле шкафа с одеждой. По должности генерал имел право наличную прислугу, но никогда не пользовался этим правом. Почистить, погладить, подготовить одежду – это, конечно, неплохо, но генерал больше ценил уединение.

Генерал Варфен был образцом идеального человека. По существу, он был даже более чем человеком и знал об этом. Он сам и все его люди были созданы путем генных манипуляций, преследующих одну цель: полное совершенство. Самый последний рядовой в подчиненных ему войсках был идеальной боевой машиной, способной продемонстрировать не только отличные физические данные, но и высочайший интеллект. Они были созданы для того, чтобы быть солдатами. Абсолютно честными и абсолютно послушными. Генерал в этом смысле не являлся исключением.

И все же он терпеть не мог этих чертовых машин, а меньше всего ему нравились Валы. При всех внешних отличиях от человека у них было слишком много общего с людьми, но вместе с тем они были быстрее, сильнее и, как подозревал генерал, умнее любого человека. Для того, кто совершенен настолько, насколько это вообще дано человеку, неприятен даже намек на то, что кто-то – или что-то – в состоянии хоть ненамного его превзойти.

Тем не менее у него не возникало даже мысли о неповиновении – ни Валу, снабженному соответствующими кодами и полномочиями, ни тем более Главной Системе. Это было заложено в генах и равносильно утрате воинской чести, хотя, разумеется, ни генерал, ни его подчиненные не считали компьютеры и даже саму Главную Систему чем-то вроде богов. Это были всего лишь машины, созданные в глубокой древности людьми из плоти и крови.

Человечество, жившее тогда исключительно на Земле, достигло в своем развитии таких высот, что оказалось способным уничтожить все живое на планете, и, осознав это, те же умы, что изо всех сил совершенствовали разрушительное оружие, начали работу над самым мощнейшим в истории человечества оборонным компьютером. Предполагалось, что он будет обладать самосознанием и способностью принимать самостоятельные решения. Скрывая истинное назначение своего творения, создатели Главной Системы запрограммировали ее на поиск и осуществление любых способов предотвратить самоубийство человечества. И вот настал час, когда компьютер перехватил управление всеми системами вооружения и обезвредил их. А потом сам начал отдавать приказы. Политики и военные повиновались ему – из чувства самосохранения, ибо отказ повиноваться означал смерть – по крайней мере в политическом смысле – и замену строптивца более сговорчивым кандидатом.

Обширные базы данных того, что впоследствии стало именоваться Главной Системой, были средоточием всех знаний и технологий, которыми располагало человечество. К тому времени была уже решена проблема межпланетных полетов, и Главная Система сделала следующий шаг – открыла путь к звездам. Войдя в "прокол" пространства-времени, корабль под воздействием принципиально иных физических законов переносился на расстояние многих световых лет и, сделав новый прокол, возвращался в обычную вселенную.

Повинуясь своей основной программе и в то же время желая сохранить контроль над человечеством, Главная Система создала исполинские корабли, которые увозили сотни тысяч людей к их новым местам обитания. Вряд ли стоит упоминать, что все корабли пилотировались исключительно компьютерами, а звездные карты, составленные кораблями-разведчиками, были недоступны людям.

Сердцем межзвездных кораблей являлось устройство, называемое трансмьютером. Оно возникло как побочный результат неудачной попытки создать передатчик материи. Прокол пространства-времени требовал колоссальной энергии, и трансмьютеры, соединенные с гигантскими заборниками, решали эту проблему, превращая в энергию тысячи тонн космического мусора. Но сам трансмьютер не мог питаться этой энергией, топливом для него служила сложная смесь, основу которой составлял минерал, формирующийся в очень редких случаях. Синтезировать его было невозможно. Этот минерал назывался мурилий.

Главная Система обшарила вселенную на предмет месторождений мурилия и нашла их. Были построены автоматизированные рудники и автоматизированные заводы, между которыми курсировали автоматические транспортные корабли. Используя трансмьютеры, Главная Система взялась было за терраформинг предназначенных для заселения планет, но быстро сообразила, что проще подогнать под местные условия будущих колонизаторов, и сделала это. Так возникли колониальные миры – четыреста пятьдесят одна планета, четыреста пятьдесят одно новое человечество. Для тех, кто остался на Земле, были созданы резервации – своеобразные музеи под открытым небом, где уровень технологического развития принудительным порядком удерживался приблизительно на том, который существовал в начале восемнадцатого века. За этим следили специально отобранные из каждой резервации индивидуумы. Наиболее способные, наиболее честолюбивые и наиболее восприимчивые, они обучались и работали в замкнутых обществах, называемых Центрами, и в отличие от основной массы населения имели доступ к новейшим разработкам и технологиям. Остальному человечеству не полагалось знать ни о существовании Центров, ни о существовании Главной Системы. При этом в каждой резервации имелись резиденты, агенты администрации Центров, посвященные в эту тайну и производящие отбор кандидатов.

Колониальные миры были устроены сходным образом, но такой порядок, хотя и эффективный, давал некий неприятный побочный эффект: собранные в одном месте исключительные личности неизбежно должны были предпринять попытки одурачить Главную Систему. Впрочем, до некоторой степени она позволяла им это делать – в качестве своеобразного предохранительного клапана, – но те, кто чересчур усердствовал в этом направлении, подвергались чистке памяти и впечатыванию новой личности. Проверка сотрудников Центра на лояльность происходила перед и после так называемой Рекреации – обязательного для всех возвращения на три месяца в примитивное общество, откуда они вышли.

Главная Система создавала существующий порядок на протяжении двух столетий, и за это время некоторым людям – очень немногим – посчастливилось тем или иным способом овладеть небольшим количеством межзвездных кораблей и бежать в неколонизированные области космоса. Их потомки, которых называли флибустьерами, вели своеобразную торговлю с Центрами колониальных планет, обменивая мурилий на недоступную флибустьерам информацию и технологии. Посчитав, что выгоднее использовать флибустьеров, чем вести за ними охоту, Главная Система заключила с этими торговцами договор – Завет, согласно которому в обмен на безопасность флибустьеры обязывались сообщать Главной Системе о запрещенной деятельности тех, кто работал в Центрах, разбросанных по всей освоенной вселенной. По существу, сами того не понимая, флибустьеры сделались четыреста пятьдесят второй колонией.