Когда в 1766 году Королём Дании стал девятнадцатилетний Кристиан VII (Христиан, 1749–1808), то быстро стало для всех ясно, что Король — слабоумный. V группы влиятельных придворных во главе с Королевоб-матерью Юлианой-Марией, урождённой принцессой Брауншвейгской (1729–1796), созрел план: отстранить от власти Кристиана. Однако достойной кандидатуры долго не было и приходилось терпеть. Наконец, когда подрос кронпринц Фредерик (1768–1839, Король с 1808 года), то план привели в действие. В апреле 1784 года шестнадцатилетний Фредерик стал соправителем, то есть фактически — регентом. Всё прошло мирно, «по-тихому», и не пролилось ни единой капли крови. Чем не образец для подражания!
«Мирный проект» имел один существенный изъян: Дания не Россия, а Император Павел I ничем не напоминал слабовольного и бездеятельного Короля Кристиана. Однако об этом не говорили, старались не думать об «особых условиях» ни при возникновении «первого заговора» в 1797 году, ни при возникновении «второго» — в 1800 году.
Среди деятельных участников и первого, и второго заговора находился много раз упоминавшийся граф Никита Петрович Панин. Ненавистник Императора Павла I, «русский историк немецкого происхождения» А. Г. Брикнер, в своём труде о Павловском царствовании возносил Панина до небес. По его словам, «этот государственный человек, которым Россия может гордиться как одним из лучших своих патриотов, не принимал участия в кровавом деле, совершенном в марте 1801 года». Панин действительно не принимал участия по той только причине, что был выслан из Петербурга и в момент «кровавого дела» находился в Москве. Но он это злодеяние готовил несколько лет и, будучи прожженным интриганом, просто по складу характера, не мог находиться вне интриг.
Передавали за верное, что именно Панин высказал впервые мысль «о полном и насильственном устранении» Павла Петровича, мысль, которая так пришлась по душе его сообщникам ещё в 1797 году. Точный состав первой группы заговорщиков не известен, но среди главных фигурантов значились: Панин, пресловутый Пален и адмирал Рибас.
0 первых двух уже выше не раз говорилось; пора представить и третьего злодея.
Джузеппе (Хосе) де Рибас, по происхождению испанец, родился в Неаполе в 1749 году. Знатностью рода не отличался; его отец — Мигель Руобона — являлся простым портовым рабочим в Неаполе. Рибас начал службу в неаполитанской армии, но больших чинов не достиг, затем бродяжничал по Италии, но неожиданно подвернулся удачный случай. В Ливорно прибыла русская эскадра под командованием А. Г. Орлова-Чесменского, имевшего важную и секретную миссию Екатерины II: захватить и вывезти в Россию якобы дочь Императрицы Елизаветы «княжну Елизавету Тараканову». Задание было выполнено: Орлов очаровал княжну-самозванку, пригласил на корабль, а там она была арестована и привезена в Россию, где и скончалась в тюрьме в 1775 году от чахотки.[123]
Рибас в этом тёмном деле оказал какие-то важные услуги Орлову, и тот пригласил сына грузчика на службу в Россию. Начал он с волонтёра (добровольца) на Черноморском флоте, участвовал в русско-турецких войнах 1768–1774 и 1787–1791 годов. Теперь его величали Осип Михайлович де Рибас. В 1775 году он женился на любимой камеристке Екатерины II Анастасии Ивановне Соколовой, что повысило его значение в придворных кругах. Ему протежировал «сам» Г. А. Потёмкин, что позволяло двигаться по карьерной лестнице чинов и орденов. В 1793 году Рибас возводится в чин вице-адмирала и становится командующим Черноморским флотом. В 1793 году он составил план города Хаджибей (Одесса) и стал первым устроителем Одессы в 1794–1797 годах. Главная улица города в его честь была названа Дерибасовской.
Несмотря на близость к Потёмкину, приход к власти Павла I не привел к крушению карьеры. Рибас — член Адмиралтейств-коллегии, генерал-кригскомиссар, управляющий Лесным департаментом. Человек хитрый, изворотливый, он питал патологическую страсть к деньгам и это стало притчей во языцех. А. В. Суворов, который знал его по службе под своим началом, имея в виду какого-то махинатора, однажды бросил крылатую фразу: «Его не смог бы обмануть сам Рибас!»
Жадность, ведшая к беззастенчивому разворовыванию казенных средств, должна была закончиться крахом, и он наступил в 1799 году, когда вскрылись огромные суммы хищений. Граф Ф. В, Ростопчин говорил, что Рибас разворовывал в год по полмиллиона рублей. Если даже указанную цифру сократить вдвое, то всё равно получается астрономическая по тем временам сумма. Рибас был уволен со всех постов, его ждало суровое наказание. Однако вскоре Самодержец явил милость, жулик был прощён. Многие вокруг — Панин, Палеи, Кутайсов, а возможно и Анна Лопухина-Гагарина — уверяли Монарха, что Рибаса «оклеветали».
Итак, Рибас как «оскорблённый аферист» являлся готовым кандидатом в заговорщики, и он им стал. Потом передавали, что именно он первым выступил за убийство Императора и брался даже якобы осуществить это злодеяние или с помощью яда, или кинжала.[124] Однако хитрость и жадность Рибаса всё время внушали опасения другим сообщникам; они боялись, что он их «продаст» в последний момент. Но до этого дело не дошло; Рибас умер в декабре 1800 года…
Место регулярных собраний заговорщиков — салон Ольги Жеребцовой-Зубовой на Английской набережной, где и вызрел «второй заговор». Круг приобщенных оказался куда шире, чем в первом случае. Теперь вчисло «посвященных», помимо вышеупомянутых трёх лиц, входили; братья Жеребцовой Валериан (1771–1804), Николай (1763–1805), Платон (1767–1822) Зубовы, командир Лейб-гвардии Кавалергардского полка ФЛ. Уваров (1773–1824), генерал Л. А. Беннигсен, действительный тайный советник А. З. Хитрово (1776–1854), «светлейший князь» П. М. Волконский (1776–1852), генерал-от-инфантерии князь П. П. Долгорукий (1744–1815), командир Лейб-гвардии Семёновского полка ЛЛ. Депрерардович (1766–1844), генерал-лейтенант и командир Преображенского полка ПЛ. Талызин (1767–1801), бывший секретарь Екатерины II и креатура АА. Безбородко сенатор Д. П. Трощинский (1754–1829). Приглашались и некоторые другие лица, но они, если и были посвящены в тайные намерения, то заметной роли в подготовке заговора не играли.
Все указанные деятели были осыпаны милостями Императора Павла, получали чины, должности, ордена. Даже братья Зубовы были полностью прощены. Платон Зубов назначен был начальником Первого кадетского корпуса, а Валериан и Николай получили места в Сенате. Им всем было дозволено появляться при Дворе. Но эти «сиятельные» и «благородные» были неспособны на истинное благородство и, образно говоря, готовы были не только кусать руку кормящую, но уничтожить и самого кормильца…
Над всеми этими сборищами у Зубовых маячила фигура английского посла Чарльза Уитворта. Нет, сам он не принимал участия в интимных посиделках, но знал о намерениях и поощрял их. Некоторые из конспираторов бывали и в английском посольстве, но там явных предосудительных разговоров не велось, опасно было. Кто-то сторонний мог услышать, донести. Так, обмолвка, намёк, колкость по адресу Государя и того было достаточно, чтобы понять, кто — свой, а кто — чужой. Когда в конце мая 1800 года английская миссия вынуждена была покинуть Петербург — вместе с послом выдворялись и все сотрудники посольства, то над заговорщиками витала уже тень «сэра Чарльза».
Он, покинув Россию, не спешил перебраться на берега туманного Альбиона, а обосновался в Пруссии, поближе к арене событий. Контактов со своими агентами и английскими симпатизантами не прекратил. Неутомимая Жеребцова разными способами посылала к своему возлюбленному нарочных, и бывший посол передавал свои наставления и благословения. Насколько можно судить, все собрания заговорщиков происходили при непременном рефрене: Англия нас поддержит. Тут невольно вспоминается совсем другое время и фраза афериста Остапа Бендера из сатирического романа «Двенадцать стульев»: «заграница нам поможет». В случае же с Императором Павлом помогала же ведь…
