не оказывали сопротивления.
Болхов был взят.
«Красивый городок, картиночка, — думал Модель. — Надо будет его сохранить, не
разрушать. Фюреру нравятся тайны. Преподнесем ему Болхов как Kirchenstadt — Город
Церквей, центр таинственной Силы… Там и правда что-то есть такое…»
— Сколько до Мценска? — спросил фон Модель.
Водитель ответил:
— Километров пятнадцать.
— Что там впереди? Бинокль! — Фон Модель хватает услужливо поданный ему бинокль,
всматривается. — Встречный бой? Какая там русская часть еще сопротивляется?
В районе вокзала семь тридцатьчетверок — заслон, оставленный бригадой Катукова, —
удерживает железнодорожный мост.
Против них сражается батальон немецких мотострелков. Бригада отходит по мосту от
Мценска.
...Обер-лейтенант Вольшлегер во главе танковой роты выходит на юго-восточную
окраину городка.
Улицы здесь разворочены гусеницами, на углу стоит, странно свесив набок неуклюжую
башню, подбитый русский танк.
Оглушительный взрыв разносится по всему городу.
— Доннерветтер, что этот за черт? — Вольшлегер дает команду остановиться и высылает
разведку.
Скоро ему докладывают:
— Русские отошли и взорвали за собой железнодорожный мост. И удача, господин обер-
лейтенант! — Разведчик не может удержаться от улыбки. — Мы захватили две русских
установки БМ-13. Их секретное оружие!
...Катуков хмур. Настроение у него прыгает: от приподнятого, пока удавалось отбиваться
от врага, до тяжелого, мрачного. Потеряны две машины БМ-13. Это хуже всего.
Двадцать восемь танков подбито. Девять сгорело. Подбитые танки будут восстановлены
— Катуков верит в своего помощника по технической части капитана Дынера. Настоящий
волшебник, из груды железного хлама соберет боеспособный танк.
А вот мотострелковый батальон из окружения организованно выйти не сумел. И эти
минометные установки, которые остались в руках врага...
— Что будем делать, товарищ Лелюшенко? — обратился он к командиру одиннадцатой
танковой бригады.
— Вытащить или уничтожить, если не удастся их отбить. — Лелюшенко был категоричен.
— Оставлять их в руках у немцев нельзя.
— Я пойду, — вызвался политрук одиннадцатой танковой Власенко.
— Один не пойдешь. — Лелюшенко остановил его.
…Четыре танка — Власенко, Лугового, Капотова и Евтушенко — вернулись в город и
проникли в один из больших яблоневых садов, окружающих Мценск.
Здесь они затаились, выслеживая и высматривая.
— Вон немецкие офицеры, — сержант Капотов показал товарищам на группу людей,
расположившихся на открытом балконе здания школы. — Что они там делают? Штаб
хотят там устроить, что ли? Шарахнуть бы по ним сейчас…
— Не торопись, — остановил его Власенко. — Разведчики еще не вернулись. Наша задача
— выяснить, где наши минометные установки. Вот наша основная задача.
В этот момент артиллерийский снаряд разорвался совсем близко от советских танков.
— Нас обнаружили! — закричал Луговой. — Позицию надо менять, быстро!
— Ждем разведчиков, — стоял на своем Власенко.
В это мгновение снаряд попал в его танк. Тридцатьчетверка загорелась.
Товарищи бросились на помощь, но было поздно: экипаж не успел выбраться и
задохнулся.
Спустя еще пять минут прибежал разведчик — рядовой Петр Могила.
— Нашел установки, — задыхаясь, сообщил он. — Совсем близко. Метров пятьсот от
сада.
— Что делать будем? — спросил младший лейтенант Луговой. — Советы, предложения?
Товарищи, решаем прямо сейчас, времени нет.
Еще несколько снарядов разорвались поблизости.
— Решать нечего, — вмешался Могила. — Машины уже покалечены, вытащить не
получится. Уничтожаем на месте.
Три оставшихся танка рванулись из сада и, выскочив наружу, открыли огонь…
— Минометные установки уничтожены, товарищ полковник! — доложил сержант
Капотов.
Катуков смотрит мрачно и зло. И победная улыбка сползает с лица Капотова. Да уж, чему
тут радоваться — уничтожили собственные минометные установки.
— Мценск придется оставить, — уронил Катуков. — Только что передали — Люфтваффе
разбомбило наш аэродром в Орле. Теперь мы остались еще и без воздушного
прикрытия…
А Мценск — ключик к Москве...
71. На пути к Прохоровке
2 июля 1943 года, южная часть Курского выступа, КП Воронежского фронта
Николай Федорович Ватутин буквально не находил себе места. Инстинкты военачальника
кричали ему: «Пора наступать!»
Активная оборона, которую вел Воронежский фронт, выматывала не только противника,
но и своего командующего.
— Хватит окапываться, — убеждал Ватутин — Верховного, представителя Ставки,
«соседей». — Упустим момент, упустим! Чего ждать? Противник сидит и не наступает, а
осень не за горами. Всѐ сорвется. Начнем первыми! Сил-то у нас достаточно.
Маршал Василевский — представитель Ставки Верховного Главнокомандования, — на
которого Ватутин давил, не переставая, колебался. Ватутин умел быть настойчивым и
убедительным, противостоять ему было трудно.
— Николай Федорович, повременим еще, — сказал наконец Василевский. — Уверен:
переход врага в наступление — вопрос ближайших дней. Если мы начнем первыми, это
будет немцу только на руку. Активная оборона его измотает, обескровит… Мы это уже
обсуждали.
— Между прочим, товарищ Сталин меня поддерживает, — перебил Ватутин.
— Товарищ Сталин приказал держаться обороны, — отрезал Василевский. Он отвел глаза
в сторону: ему, как и Ватутину, не терпелось начать.
4 июля 1943 года, район Обояни, деревня Успенов, штаб Первой гвардейской танковой
армии
Ватутин прибыл неожиданно.
Командующий танковой армией — Иван Ефимович Катуков — принял его гостеприимно,
предложил чаю.
— Умеете устроиться, товарищ Катуков, — одобрил командующий фронтом. —
Окопались, небось, по самые уши?
— Пока стоим во втором эшелоне, — ответил Катуков, — и окопаться успели, и занятия с
личным составом провели, и с соседями действия согласовали.
— Рассказывайте, — потребовал Ватутин и навалился на стол, грузный, уставший.
— Вы знаете, Николай Федорович, пока до места дислокации добирались — попали под
бомбежку. А наши ПВО — так себе, еле-еле душа в теле. Потеряли бы танки, если бы не
наши собственные зенитчики! А немцы в воздухе крепко держатся: их разведчики того и
гляди засекли бы нас.
— Так не засекли же? Вы, насколько я помню, ночью передвигались?
— И вениками следы заметали, — подхватил Катуков. — Увидит немец следы гусениц и
все поймет. Так что к машинам привязывали хворост. Казалось бы, примитивное
«устройство», а работает. Танки замаскировали тоже проще простого: поставили их
впритык к домам и сараям и сверху накидали «крышу»: с воздуха выглядит так, словно
дома и сараи разве что «подросли» на пару метров, а так — без изменений.
— Мастера маскировки, значит, — проговорил Ватутин. — Это хорошо. Что у вас с
матчастью?
— Это правда, Николай Федорович, что против нас будут действовать новые немецкие
танки — «Тигр» и «Пантера»?
— А куда они денутся, — ответил Ватутин. — Уж конечно, ждите.
— У наших ребят почти у всех вместо фото любимой актрисы теперь изображение
«Тигра», — сообщил Катуков. — По целым дням ведутся разговоры, как с этим зверем
справиться, где у него уязвимые узлы, как в него стрелять и метать гранаты.
