В Москве и Петербурге всколыхнулась волна террора. Был убит дядя царя, великий князь Сергей Александрович, генерал-губернатор Москвы, который, пребывая на этом посту, из-за своей жестокости и необузданной суровости снискал себе дурную славу. Четвертый сын Александра II 4 февраля 1905 года выехал из Кремля в свой последний путь. Какой-то человек, подбежав к карете великого князя, бросил под ноги лошадей бомбу. Раздался ужасный взрыв. Генерал-губернатор был разорван буквально на куски. Убийца на какое-то время замер на месте, одежда его, порванная в клочья, Дымилась. Появилась полиция. Как по заказу, рядом с местом покушения оказался фотограф. «Спокойно! Снимаю…» — крикнул он по привычке. Убийцей оказался Иван Каляев, студент, социалист-революционер. Сила взрыва была так велика, что несколько позже на крыше одного из близлежащих домов были найдены пальцы руки великого князя, унизанные кольцами.

После случившегося жена погибшего, Елизавета Федоровна, принцесса Гессен-Дармштадская, родная сестра царицы, посвятила себя созданию монастыря, названного впоследствии Марфо-Мариинской обителью, и благотворительной деятельности. После длительного траура она распустила свой двор и удалилась от светской жизни. Свое огромное состояние она разделила на три части: в казну, наследникам и самую большую часть — на благотворительные нужды. В Замоскворечье великая княгиня приобрела усадьбу и открыла там больницу с домовой церковью, приют для девочек и общежитие для сестер своей обители. Лечение в больнице было бесплатным, за чисто символическую плату отпускались и лекарства. Елизавета Федоровна отдавала этому благородному делу всю свою энергию и силы, была душой обители. Однако эта удивительная женщина с мягкими чертами лица и наивными добрыми глазами закончила свой жизненный путь на дне грязной шахты в окрестностях уральского городка Алапаевска. Это случится двенадцать лет спустя.

17 октября рокового для России 1905 года царь Николай принял решение ограничить принцип самодержавия. Он подписал манифест первой русской конституции, провозгласив тем самым слабость своей власти. «Я не могу»., объяснить все обстоятельства, приведшие меня к этому страшному решению, которое тем не менее я принял совершенно сознательно. Со всей России только об этом и кричали, и писали, и просили… Исхода другого не оставалось, как перекреститься и дать то, что все просят. «Единственное утешение — надежда, что такова воля Божья, что это тяжелое решение выведет Россию из того невыносимого состояния, в каковом она находится почти год», — записал он в своем дневнике.

Прошло одиннадцать лет со дня смерти Александра III, и его сын, клявшийся перед Богом сохранить в неприкосновенности оставленную ему в наследство власть, пошел на ее ограничение. А ведь отец оставил ему надежную империю…

Через полгода после издания манифеста состоялось первое заседание Государственной думы — парламента России. За несколько дней до открытия заседания был уволен министр Витте, на редкость энергичный и трудоспособный, умный и даровитый человек, служивший когда-то верой и правдой отцу императора. Первый конституционный Кабинет министров России возглавил Петр Столыпин, яркая личность в российской истории, представитель старинного дворянского рода, убежденный монархист. Он считал, что монархия будет сохранена только в том случае, если правительство и сама структура общества смогут приспособиться ко времени. Являясь на заседания Думы, он выступал с таким красноречием и искренностью, что даже противники не могли не уважать его. В свои сорок четыре года этот государственный деятель отличался удивительной работоспособностью, был полон энергии и стойкой душевной воли. Свое назначение на пост председателя Совета министров он получил непосредственно от царя. Одобрил государь и аграрную программу нового руководителя правительства, целью которой было превратить Россию в страну частного землевладения, чтобы добиться высокого темпа развития экономики и повышения уровня жизни людей. Срок выполнения программы определялся примерно в двадцать лет.

Николай II предложил правительству продать более полутора миллиона гектаров царских земель крестьянам на льготных условиях. Хотя царю для такого шага полагалось бы спросить согласия семьи, он, несмотря на возражение своего дяди, великого князя Владимира Александровича и собственной матери, неожиданно для всех поступил по-своему. Земля была продана, но надежда, что богатые дворяне-помещики последуют его примеру и откажутся от части своих непомерных земельных угодий, не осуществилась. Никто не пожелал лишиться хотя бы клочка своей земли в пользу русского крестьянина. Более того, на пути к осуществлению реформ Столыпина строились всевозможные преграды. На него стали совершаться покушения.

Прошло пять лет. Автор программы аграрного преобразования России, видя настрой при дворе не в свою пользу, уже не раз обращался к царю с просьбой дать ему отставку. Казалось, он потерял всякую надежду претворить задуманное в жизнь. Но государь на отставку своего премьера не соглашался. Вопрос решила пуля, настигшая великого реформатора. Причем случилось это на глазах самого императора.

В сентябре 1911 года Петр Столыпин сопровождал Николая в Киев на торжественное открытие памятника Александру III. Вечером вся Царская свита присутствовала на представлении в Киевском оперном театре. Театр был переполнен. Царь с двумя дочерьми сидел в ложе, Столыпин же и другие официальные лица — в первом ряду партера. В одном из антрактов премьер-министр поднялся со своего места, чтобы выйти в фойе. К нему по проходу направился молодой человек, одетый в вечерний костюм. Столыпин даже не успел спросить, чего он хочет, как тот выстрелил дважды из пистолета прямо ему в грудь. Несколько секунд премьер-министр продолжал стоять, устремив взгляд на стрелявшего, словно желая узнать, зачем он это сделал. На кителе и на правой руке стали проступать ярко-красные пятна крови. Перекрестившись, Столыпин тихо сел в кресло и начал расстегивать китель. Из своей ложи император видел, как все произошло.

Пока Столыпину помогали выйти из театра, публика, окружившая убийцу, готова была его растерзать. Но вмешалась полиция. По официальному сообщению, опубликованному на следующий день, стрелял фанатик-еврей, хотя всем было ясно, что это был заговор — подлый заговор.

Царь был потрясен случившимся. Отложив свой выезд из Киева, он ежедневно навещал Столыпина в больнице, но помочь жертве покушения было невозможно. Он скончался на шестой день. Последними словами были: «Передайте государю, что я счастлив умереть за него и за Родину». Около восемнадцатого Романова, пожалуй, больше не было такого самоотверженного и надежного министра-патриота, который бы думал не о своей карьере и личной выгоде, а о благе всей России, ее народа.

Император Николай Александрович вырос в семье, где свято чтился патриархальный семейный уклад и строго почитался старший по возрасту. Он был хорошо воспитан, отличался от других детей уравновешенным и спокойным характером. Никто из окружающих не видел его в гневе. Будучи наследником престола, Николай получил прекрасное домашнее образование. Говорил по-французски, по-немецки и по-английски без всякого акцента, грамотно писал, любил читать — его любимым русским писателем был Гоголь. Но больше всего он увлекался историей, с большим вниманием и интересом изучал жизнь и дела великих полководцев и правителей прошлого. Царский библиотекарь снабжал его лучшими книгами из разных стран, и, читая, он часто делал для себя выписки. Неплохо цесаревич играл на фортепьяно, обучался игре на скрипке, рисовал. Усидчивость и аккуратность — вот что отличало мальчика уже с раннего детства. Усердие сына радовало родителей, а он, в свою очередь, обожал «дорогих папа и мама».

Николаю, как старшему, разрешалось сопровождать отца на охоту, проводить с ним многие часы в лесу. Зимой наследник престола катался на коньках, играл со своими братьями и сестрами в снежки, летом любил плавать на байдарке и играть в теннис. Одним словом, детство последнего императора России было безмятежным и радостным.