Все двадцать пять лет царствования четырнадцатого царя Романова Аракчеев был рядом с ним — неизменно самое доверенное лицо. Даже отталкивающая внешность Аракчеева не помешала в этой дружбе такому эстету, как Александр. Император знал, что более преданного слуги у него нет, и доверие к нему было безгранично. Рассказывали даже, что у Аракчеева имелись чистые листы бумаги с царской подписью, и он мог вписать в них, что угодно — чины, ордена, заточение в крепость. «Я друг государя, — говорил Аракчеев, — на меня жаловаться можно только Богу». Последние десять лет царствования Александра он был фактически правителем Российского государства, хотя официально числился военным министром. По всем войскам был отдан приказ воздавать ему царские почести даже в присутствии самого императора — отличие, которого не удостаивался даже великий князь Константин.
Особыми правами пользовался даже адъютант Аракчеева, немец Клейнмихель. А начальником тайной полиции стал тоже немец фон Фок, который буквально заваливал императора доносами.
Другим политическим деятелем эпохи Александра I был Сперанский — замечательный человек, с чувством высокого достоинства, честный и порядочный. Личное знакомство императора с ним началось лишь на пятом году его царствования, и Александр был поражен его умом, работоспособностью, настойчивостью и железной выдержкой. Сперанский был незнатного рода, а выдвинулся лишь благодаря своему таланту.
Михаил Сперанский родился в семье простого сельского священника, с семи лет был отдан на учение во Владимирскую духовную семинарию. Затем поступил в Петербургскую Духовную Академию для изучения геологии и уже тогда выделился своими исключительными способностями. По окончании духовной Академии Сперанский получил звание профессора математики, физики и философии. Но молодой ученый не пожелал оставаться в Духовной Академии и приложил немало усилий, чтобы перейти на гражданскую государственную службу. Устроившись в Министерство внутренних дел простым служащим, он дослужился до поста заместителя министра и был замечен самим Александром, который стал поручать ему сочинение своих тронных речей, передавал различные проекты государственных реформ и нередко проводил с ним целые вечера в беседах о преобразованиях в России. Большинству из этих преобразований так и не суждено было сбыться.
А вот государственное просвещение в России было изменено именно благодаря Сперанскому: наряду с университетами возникла система средних и низших учебных заведений, гимназий и приходских училищ. В тридцати километрах от Петербурга — в Царском Селе, был открыт императорский лицей, где воспитывались дети российской элиты, среди них и Александр Пушкин. Директором лицея был назначен балтийский немец — Энгельгардт. Среди преподавателей также было много немцев.
Вообще, в то время был сильный приток в Россию преподавателей из Германии. Многие заняли ведущие позиции в Министерстве образования, учрежденном новым императором наряду с другими министерствами.
Молодой царь поставил себе целью освободить Россию от возможной изоляции со стороны Европы. Он продолжил политику своей великой бабушки по привлечению в страну как можно больше полезных иностранных «голов» и «рук». Уже в самом начале своего правления Александр издал ряд указов, предусматривающих широкие возможности притока иностранной рабочей силы, в основном из Германии: лично писал письма в соответствующие немецкие инстанции с просьбой не создавать бюрократических препон для выезжающих немецких граждан: ремесленников, крестьян, служащих, ученых, специалистов. В Российском государстве их ожидали немалые привилегии. И вот началось… Портные, сапожники, плотники, кузнецы, гончары, каменщики, ткачи — всех и не перечислишь — вместе со своими семьями хлынули в русские города и села. Больше всего иностранцев поселилось в южных областях России, много поселенцев прибыло в Малороссию. В Полтавскую губернию, например, из Саксонии и Эльзаса приехали ткачи суконщики. Каждой семье был выделен в пользование ткацкий станок и выдавалось достаточное количество шерсти, которое затем учитывалось при окончательном расчете за конечный продукт. Через несколько лет, согласно императорскому указу, каждый колонист получил от государства просторный дом с садом, ткацкий станок в свою собственность, к тому же погашались все долги.
В Петербурге рассказывали такой анекдот:
Царь Александр спросил одного из своих самых заслуженных русских генералов, какое его желание он мог бы выполнить. «Сделайте Меня немцем», — не задумываясь, ответил генерал.
Нет никаких сомнений, что подобная политика четырнадцатого Романова заложила хорошие основы для развития российской промышленности и сельского хозяйства.
В период правления Александра I Россия внесла существенный вклад в мировые исследования. При содействии самого императора были организованы две знаменитые экспедиции: первое кругосветное путешествие на парусных судах под руководством Адама Иоганна фон Крузенштерна[6] и открытие Антарктики мореплавателем Фабианом Беллинсгаузеном[7]. Между 68 и 69 градусами южной широты Беллинсгаузен открыл остров и назвал его именем Петра I, а берег Антарктики был назван им именем Александра I. Благодаря двум балтийским немцам значительно повысился престиж русской науки.
Больше всего личной инициативы новый представитель Дома Романовых проявил, однако, во внешней политике. Его больше всего беспокоил вопрос, что скажет Европа? И меньше всего, что скажет Россия?
Русское дворянство, особенно его высшие слои, Александр не любил. Он ему не доверял, а скорее даже презирал: за низкопоклонство, за убийство деда, за убийство отца. Он не любил грубую лесть, с отвращением слушал подхалимские речи, на которые так горазды были его придворные. Он знал цену этим речам. Третьего сословия тогда еще почти не было. А к массе народной государь относился с жалостью, сочетающейся с брезгливостью. Он видел в ней, прежде всего, простых солдат. Он, венценосный правитель и коронованный эстет, чувствовал себя перед Европой даже как-то неловко за то, что ему приходится царствовать над массой «полудиких рабов» — миллионами своих подданных. Правда, свое мнение Александр несколько изменил после войны 1812 года и разгрома Наполеона, с которым судьба его сводила не один раз.
Первая встреча двух императоров состоялась за несколько лет до рокового шага французского императора. Это было в Тильзите, где Наполеон выступал в роли победителя. Он, казалось, был в восторге от личности русского царя и даже задумал посвататься к одной из его сестер: либо к умной, но честолюбивой любимице царя Павла Екатерине, либо к ее младшей сестре Анне, в то время еще почти девочке. Однако Александр дал уклончивый ответ на столь «лестное предложение», ссылаясь на окончательное слово своей матери, занявшей отрицательную позицию по отношению к такому браку. Слишком предана Мария Федоровна была своей любимой германской отчизне, чтобы согласиться отдать дочь «французскому выскочке», как она называла Наполеона.
Пока в Петербурге велись переговоры, Екатерину с благословения матери выдали за принца Ольденбургского — представителя младшей линии Голштейн-Готторпского дома. Об Анне же решение затягивалось, и Наполеон, потеряв надежду, попросил руки дочери австрийского императора, который с радостью принял это предложение, чего не мог простить себе потом всю жизнь.
В исторической литературе высказывается мнение, что камнем преткновения в отношениях между Александром I и Наполеоном стала оккупация французской армией в конце 1810 года северогерманского побережья и лишение герцога Ольденбургского его владений и прав. Герцог был вынужден вместе со своей семьей переселиться в Россию, ища защиты и помощи у родственников.
Мать русского императора, Мария Федоровна, от всякого влияния на дела управления была отстранена. Но именно она крепила дружбу Александра с прусским королем Фридрихом Вильгельмом III, с которым царь находился в постоянной переписке. Эта дружба перешла затем в любовь к королеве Луизе, так утверждали современники. Ради ее «прекрасных глаз» Александр готов был брать на себя особые обязательства в отношении Пруссии, проявляя и свои родовые симпатии к немцам.
