– Я пошел коротким путем, – объяснил я.

– Ну ладно, главное, что ты здесь, – сказал Рихтгофен, как будто это определяло все.

– Почему бы нам не вызвать местный гарнизон и не окружить их? – осведомился я.

– Это полномасштабное вторжение, – ворчливо ответил генерал. – Мы не можем ударить по всем одновременно. Только в городе сотни достоверных сообщений об их появлении, – и он махнул рукой в сторону карты с кнопками.

– Красный – пострадавшие, желтый – просто их видели, – пояснил он. – Кто бы они ни были, у них решительные намерения. Мой начальник технической службы, Сьеман (ты его знаешь, Брайан), говорит, что они из Линии, расположенной далеко от нашей зоны наблюдений.

– Вы видели вблизи хоть одного, сэр? – спросил я его.

Он покачал головой.

– Пленных пока нет. У них мощное оружие, и они не стесняются его применять. Они отказывали всем, кто пытался вести с ними переговоры. Я видел двоих на той стороне улицы, – добавил он. – Пронырливые парни, странная походка с наклоном вперед. И я почти уверен, что один на несколько мгновений встал на все четыре.

– Встал, – подтвердил я. – Эти твари – не люди, Манфред. – Я вручил ему «разбиватель». – Вот из чего они стреляют. Нет, наоборот. Осторожно! Этой штукой можно выломать стену. Лучше позови сюда Сьемана. Ларс сможет объяснить ему ее устройство.

Рихтгофен с уважением посмотрел на оружие и нажал на кнопку, установленную у него на столе. Главный техник бегом явился на сигнал. Рихтгофен вручил ему разбиватель, и Ларс подошел к нему, объясняя:

– К счастью, сэр, это такой тип оружия, который легко будет нейтрализовать. Оно распространяет энергетическое поле, и после некоторой переналадки можно сделать так, чтобы оно распространяло поле в противофазе, уничтожая основное поле. Нам надо как можно скорее изготовить партию таких устройств.

Сьеман кивал, как будто эти слова что-то ему говорили.

– Какую территорию они уже захватили, генерал? – поинтересовался я.

– Ты что-то сегодня очень официален, Брайан, – мягко упрекнул меня Рихтгофен. – Здесь, в Стокгольме, они почему-то захватили Старый город и Седру и быстро очищают центр города. У них временная штаб-квартира на Кунгсгатан, около Стуреплан. Мы убили несколько сотен. Они, похоже, не обращают внимания на наши пули – идут прямо на них.

Тут вбежал адъютант с докладом, в котором подтверждалось, что чудища большими скоплениями роятся во всех маленьких и больших городах, с которыми удалось установить связь, а также в Париже, Копенгагене, Осло и остальных столицах континента. Лондон сообщал об уличных боях. Из Северной Америки известий пока не было. С Японией связь установить не удалось.

– Связь практически оборвалась, – сообщил нам Рихтгофен. – Эти парни точно знают, что им надо делать. Мосты и аэродромы перекрыты, ретрансляционные станции разрушены, дороги перерезаны. Те новости, которые нам удалось получить, идут морским путем. Создается впечатление, что они не знакомы с мореплаванием. Наши корабли заходят в порты и отплывают свободно. Свое внимание они сосредоточивают главным образом на крупных городах, но и в маленьких они тоже есть. В сельской местности их почти не наблюдали, за исключением небольших групп. Видимо, им важнее выгнать людей из городов, а не убить их. Происшествия имели место главным образом тогда, когда люди оказывались у них на дороге. Тем, которые бегут, позволяют это делать, потом окружают и задерживают.

– Это несколько осложняет положение, – заметил я. – Мы не можем использовать тяжелое вооружение, чтобы не разрушить наши собственные города.

– Вот именно, – согласился Рихтгофен. – Я думаю, что на этом и базируется их стратегия.

– И сколько их, по-вашему? – спросил я.

– По моим оценкам, приблизительно четыреста тысяч на настоящий момент, – мрачно сказал Рихтгофен. – И все время прибывают новые.

– Считайте, что их уже триста девяносто девять тысяч девятьсот девяносто восемь, – внес свой вклад Ларс.

– Похоже, – серьезно сказал Манфред, – что нашей лучшей стратегией будет переход к партизанской войне. Я уже предпринял шаги, чтобы устроить полевую штаб-квартиру неподалеку от Уппсалы. Тебе и Барбро лучше всего перебираться туда прямо сейчас. Я рассчитываю на то, что ты примешь командование.

Я ответил:

– Слушаюсь, – но сердце у меня упало.

В течение следующих суток нам удалось мобилизовать несколько подразделений имперской армии, вооружив их поспешно изготовленными антиразбивательными лучами широкого поля действия. Составив колонну из шести грузовиков, мы без особого труда пробились сквозь довольно хлипкие баррикады йлокков в сельскую местность, избежав жертв с нашей стороны. Говоря «мы», я имею в виду Барбро, Люка, нашего преданного слугу, чуть больше десяти крупных армейских шишек с семьями, всяческими врачами, механиками, поварами, команду рядовых, находившихся в увольнении, и еще кого угодно, кто пожелал эвакуироваться, причем большинство прихватили с собой кое-какие пожитки, которые «никак нельзя было оставить».

На окраинах города мы захватили шесть автобусов и армейскую полугусеничную машину и, отразив несколько несерьезных атак, вскоре набрали достаточно солдат, чтобы наполнить наш транспорт.

– Эти «локи» явно не отборные войска, – заметил молодой лейтенант по имени Хельм. Он служил в миротворческих силах на Ближнем Востоке и повидал настоящие решительные атаки. По сравнению с ними выступления этих тварей казались вялыми и нерешительными. Меня это вполне устраивало. Но они были настойчивы и, казалось, не считались с потерями, хотя всегда уволакивали с собой своих раненых и убитых, когда отступали, и им всегда удавалось прихватить несколько пленных.

Как только мы покинули пригород, чудища перестали нас беспокоить. Наши новые устройства работали отлично, и поскольку противник, похоже, специализировался только на одном виде оружия, считая его непреодолимым, они вскоре поняли, что при нашем появлении надо убегать. Сложилась ничейная ситуация: они овладели городами, мы могли оставить за собой сельскую местность. Здесь было мирно, но совсем не так, как прежде. Ведь даже здесь мы видели ужасные признаки войны.

Нас направили в полевую штаб-квартиру, расположившуюся на поляне в буковом лесу неподалеку от небольшого городка. По дороге туда нам попалась баррикада, украшенная тремя разбитыми грузовиками и 75-мм артиллерийскими установками. Артиллеристы уже готовились снести наш головной автобус с дороги, когда я и двое других – явно людей – спрыгнули на асфальт и убедили их, что мы свои. Когда они немного справились с разочарованием из-за того, что не довелось пострелять по автобусам, они были, похоже, рады нас видеть, но все продолжали смотреть на дорогу, по которой мы приехали. Они сказали нам, как побыстрее доехать до штаб-квартиры. Мы ее нашли: палатку на шесть человек и полугусеничную машину, вокруг которых стояло несколько военных.

Я принял командование у измученного бригадира, который чуть с ног не падал, но изо всех сил старался следить за боями в городе и вокруг него и управлять действиями местных рекрутов, которых ему удалось вывести на позиции, чтобы блокировать дальнейшее продвижение противника по местности.

Майор с озабоченным видом вышел из леса и спросил меня:

– А где основные силы, сэр?

Ему удалось не разрыдаться, когда я ответил:

– Это мы и есть.

– Мы пока заставили отступить одну небольшую колонну, – сказал он мне. – Они въехали прямо в дула наших орудий. Похоже, не понимали, что это такое. У них самих есть довольно мощные пушки, но очень малого радиуса действия. – Он указал на пару разбитых стволов деревьев футах в ста от палатки. – Они их разнесли, но пройти вперед не смогли, после того, как мы сшибли с дороги пару грузовиков. – И он похлопал крыло полугусеничной машины.

– Они привыкли к энергетическому оружию малого радиуса действия, – объяснил я ему. – Это дает нам какое-то преимущество, если удастся выманить их из города. Продолжайте действовать, майор, я вернусь.