5. Герой Советского Союза (1941) генерал-майор танковых войск Лизюков Александр Ильич (1900–1942) — в Красной Армии с 1919 года. Участник гражданской войны. Окончил Военную автомобильную бронетанковую школу (1923), Военную академию им. М. В. Фрунзе (1927). Командир отдельного танкового полка, 6-й отдельной тяжелой танковой бригады им. С.М. Кирова. Арестован 8 февраля 1938 г. Обвинен в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1б, 58-8 и 58-9 УК РСФСР. 22 месяца находился в тюрьме, в том числе около 17 мес. в одиночной камере. Оправдан военным трибуналом Ленво 3 декабря 1939 г. После освобождения назначен преподавателем Военной академии механизации и моторизации РККА. В первые месяцы Великой Отечественной войны — заместитель командира 36-й танковой дивизии 17-го мехкорпуса (с июля 1941). В августе — ноябре 1941 г. — командир 1-й Московской мотострелковой дивизии (с сентября 1941 — 1-я гвардейской), затем заместитель командующего 20-й армией, командир 2-го гвардейского стрелкового корпуса, 2-го танкового корпуса. 5 августа 1941 г. удостоен звания Героя Советского Союза. В январе 1942 г. присвоено воинское звание «генерал-майор». С июня 1942 г. — командующий 5-й танковой армией. Погиб в бою 25 июля 1942 г. Автор монографии «Борьба с бронесилами», 1927 г.
Архивно-следственные документы свидетельствуют, что многие прославленные танкисты, командовавшие в годы войны танковыми корпусами и армиями, в конце 30-х годов были арестованы НКВД как «вредители и враги народа» и, вместо того, чтобы совершенствовать свою боевую выучку, проходили тюремные университеты. А незадолго до вторжения фашистской Германии, когда до кремлевских стратегов наконец то дошло, что в будущей войне расформированные ранее танковые соединения должны играть решающую роль, командиров-танкистов в 1940 году в спешном порядке стали отыскивать в лагерях и тюрьмах. В числе освобожденных будущие Герои войны С. И. Богданов, И.П. Сухов, И.Д. Васильев, И.П. Корчагин, А.И. Лизюков, а также И.К. Кравцов,[116] М.Д. Соломатин,[117] С.А. Спильниченко,[118] И.А. Нагайбаков[119] и другие. Для большинства из них освобождение не влекло реабилитацию. Они пошли в бой на врага, оставаясь в то же время «врагами» своего собственного народа.
Один из самых известных танкистов — дважды Герой Советского Союза маршал бронетанковых войск Семен Ильич Богданов, — носил клеймо «преступника» до самой смерти. Вопрос о пересмотре его дела был поставлен в Главной военной прокуратуре только в 1967 году. Из Управления КГБ по Ленинградской области истребовали архивное дело № П-62459 и убедились, что покойный маршал действительно, в юридическом смысле этого слова, не реабилитирован. Засомневавшись, тот ли это Богданов, — фамилия ведь распространенная, — запросили ГУК МО:[120] командовал ли маршал перед войной 9 отдельной механизированной бригадой. Ответ пришел быстро — да это тот самый Богданов, с 17 января 1937 г. по 31 мая 1938 г. он действительно командовал этой бригадой.
На самом деле командовать ему пришлось только до апреля, поскольку 1 мая 1938 г. Богданова уже арестовали и вскоре предъявили обвинение как активному участнику военно-фашистского заговора. А в довесок к этому следователь, с целью прикрыть свою задницу от возможной отмены высосанных им из пальца обвинений, добавил еще одну статью — воинскую. Смысл ее сводился к тому, что полковник С. Богданов в период командования танковой бригадой «халатно относился к выполнению своих служебных обязанностей, что привело к снижению боевой готовности бригады и к понижению политико-морального состояния рядового и начальствующего состава», чем совершил должностную халатность, то есть преступление, предусмотренное ст. 193-17 п. а УК РСФСР.[121]
И ведь прав оказался следователь. Спасла его эта статья от упреков в необоснованном обвинении. 27 октября 1939 г. военная коллегия, рассмотрев дело полковника С. И. Богданова, оправдала его по контрреволюционным статьям 58-1б и 58–11 УК РСФСР. А вот статью 193-17 п. а Уголовного кодекса почему то оставила и осудила по ней командира на 2 года лишения свободы. Но поскольку Богданов к тому времени уже практически весь срок отсидел в тюрьме, — выпустила его на свободу, применив Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии в ознаменование 20-летия РККА».
Вскоре Богданов получил в подчинение 30-ю танковую дивизию, вместе с которой и встретил войну. Дивизия входила в 14-й механизированный корпус С. Оборина, который 13 августа 1941 г. был осужден военной коллегией к расстрелу. Богданова же и на этот раз бог миловал. Он геройски воевал, командуя легендарной 2-й гвардейской танковой армией. Стал маршалом, Дважды Героем. Скончался в 1960 году. А его реабилитация состоялась только через восемь лет.
В протесте Генерального прокурора СССР Р. Руденко от 30 апреля 1968 г. отмечалось: «Никаких доказательств халатного отношения Богданова к обязанностям командира бригады в деле нет».[122] Протест был удовлетворен Пленумом Верховного Суда СССР 6 июня 1968 г., а дело в этой части прекращено за отсутствием в действиях Богданова события преступления.
Другой герой-танкист, о котором наш рассказ, — генерал А.И. Лизюков. Он стал одним из первых командиров, награжденных в начале войны на Западном фронте золотой звездой Героя.[123] В те трагические для страны дни таких были единицы. 1-я Московская мотострелковая дивизия, действиями которой он руководил в это время, стала гвардейской. У истоков формирования 5-й танковой армии тоже стоял Лизюков.
А до войны он командовал танковым полком, потом бригадой. Все эти отметки имеются в его личном деле, в котором также указано, что осенью 1935 года он около месяца был во Франции членом нашей военной делегации на маневрах французской армии. А потом в возрасте 37 лет, неожиданно был уволен из рядов РККА. Сегодня мы знаем, что скрывалось в те годы за этой фразой — Лизюков был арестован 8 февраля 1938 года как участник антисоветского военного заговора, завербованный бывшим начальником Автобронетанкового управления Халепским.
Следствие в отношении командира знаменитой 6-й отдельной тяжелой танковой бригады им. С.М. Кирова[124] полковника А. Лизюкова и полкового комиссара С. Бондаренко проводили садисты Иванов, Жур, Рассохин, Махонин, Кордонский и др. После ареста в 1939 году Рассохина и Кордонского, они признали, что вынуждали Лизюкова и других арестованных командиров давать «условные» признательные показания о причастности к контрреволюционным преступлениям. Условные — это значит абсолютно ни на чем не основанные. Но данные следователю по их требованию, якобы в интересах партии и правительства.
Как видно из протокола допроса А. Лизюкова от 21 января 1940 г., работники УНКВД по Ленинградской области и особого отдела Ленинградского военного округа Раев, Оксень, Приезжин, Пашин, Махонин, Рассохин и другие длительное время истязали его, добившись в результате подписания ложных показаний. В том числе о том, что Лизюков намеревался совершить террористический акт над К. Ворошиловым и другими руководителями ВКП (б) и советского правительства путем наезда танка на Мавзолей во время одного из парадов.[125]
Из следственного изолятора Лизюков сумел переправить на волю записку, в которой есть такие строки: «Три недели я сидел в камере пыток. Раз в день давали суп без ложек, и раз в день пускали в уборную. Оправлялись в кальсоны, портянки, шапки, калоши. Следователь говорил: ты все равно отсюда не выйдешь, здесь в подвале сменим череп, а подохнешь — сактируем…».[126]
