Несколько подробнее о некоторых из моих хобби. Фотографией я занимаюсь с детства, и сейчас, отправляясь в поездки, я беру с собой фотоаппарат. Одно время я увлекался цветной фотографией. Некоторые из моих цветных снимков экспонировались на фотовыставках. Цветная художественная фотография требует, к сожалению, очень много времени, и последнее время я ограничиваюсь съемкой на цветную обратимую пленку.

Очень люблю музыку. Сам играю на классической (шестиструнной) гитаре. Играю Баха, музыку лютнистов, люблю испанские народные мелодии. К сожалению, года два назад я случайно повредил себе левую кисть. Как у нас говорят, «бытовая травма». И теперь я уже не владею инструментом так, как прежде.

После тяжелого трудового дня лучший способ снять нервное напряжение, отрешиться от забот и тревог — это отдаться какому-нибудь хобби. Особенно помогли мне мои увлечения после моего ареста, во время суда и затем тюремного заключения. Они помогли мне сохранить присутствие духа, душевное равновесие, помогли спокойно переносить тяготы и неудобства тюремной жизни. В первое время после ареста я использовал увлечения школьных лет и занялся решением задач из области занимательной математики — составлял «магические квадраты» и решал так называемые диофантовы уравнения.

Примером такой задачи может служить следующее: три взрослых и один мальчик пошли в лес собирать орехи. Орехов было мало, и люди задержались и решили там заночевать. Все собранные орехи были в общем мешке. Ночью один из мужчин проснулся, почувствовав голод. Он взял орехи, разделил на три части, при этом остался один лишний орех, который он отдал мальчику. Свою часть он съел, а остальные положил обратно в мешок. Некоторое время спустя второй мужчина проснулся, разделил орехи на три части, обнаружив опять лишний орех. Наутро они снова разделили остатки, нашли лишний орех, отдали мальчику. Спрашивается, каково минимальное количество орехов, с которыми можно проделать указанную дележку? Сколько их нужно, если мужчин было четверо, пятеро и больше?

Подобных задач очень много, и я ими развлекался. Помню, для решения одной задачи мне потребовались таблицы квадратов и кубов целых чисел. Тюремное начальство отказалось мне их дать, и мне пришлось заняться расчетами. Это труд механический, но требует внимательности, точности. И много времени, которого в тюрьме у меня хватало. Кстати говоря, этими моими занятиями очень интересовались представители ФБР, поскольку мои расчеты казались им чем-то вроде криптограмм.

Несколько позже в тюрьме я занялся рисованием. Интересна такая деталь. Как-то по газетным фотографиям я нарисовал портрет Джона Кеннеди — в то время президента США. Портрет очень понравился его брату — Роберту Кеннеди, который в то время был министром юстиции, и он попросил подарить ему этот портрет. Результатом моего подарка явилось то, что тюремная администрация не только не препятствовала моим художественным увлечениям, но и всячески поощряла их, снабжая меня красками, бумагой и другими необходимыми принадлежностями.

В тюрьме я изучил новый для меня метод изготовления эстампов путем шелкографии, которым продолжаю увлекаться и поныне.

Вопрос. Рудольф Иванович, не разрешите ли вы поместить в нашем журнале репродукции некоторых ваших работ?

Ответ. Это работы любителя, а не профессионала. Покажутся ли они интересными вашим читателям? Впрочем, смотрите сами. Я не возражаю.

Вопрос. Если можно, расскажите, как вы строите, планируете свой день, чтобы время не уходило сквозь пальцы? Есть ли какой-то жесткий режим, которого вы стараетесь придерживаться?

Ответ. Мой распорядок дня определяется служебными делами. Когда мне приходилось работать вне нашего коллектива и самому составлять распорядок дня, то в этих условиях, тем более, служебные дела всегда стояли на первом месте. Затем следовали занятия, оправдывающие в глазах окружающих источники моего существования. Остававшееся время шло на домашние дела и отдых.

Естественно, распорядок одного дня мог совершенно отличаться от другого. Все зависело от имеющихся у меня заданий, требований нашей работы, окружающей обстановки и многих других факторов.

В этих условиях умение выделить в своей работе главное, не размениваться на мелочи, на второстепенные задачи приобретает принципиальное значение. Это несколько профессиональный подход, но думаю, что умение выделить в своей работе основное необходимо и работникам многих других профессий.

Вопрос. Что вы сейчас читаете и, хотя бы кратко, что думаете об этом?

Ответ. В основном я читаю литературу, связанную с моими увлечениями. Выписываю много научных и научно-популярных журналов, которые вместе с книгами на родственные темы составляют основной материал для чтения.

Беллетристике, должен признаться, я в последнее время уделяю мало времени.

Из писателей люблю Толстого, Достоевского, Гюго, Диккенса, Паустовского, Фадеева...

Вопрос. Существует ли какой-либо литературный персонаж или конкретный человек, который в свое время был для вас жизненным идеалом?

Ответ. Можно сказать, что мне повезло в детстве. Я родился в семье рабочего-металлиста, старого революционера, и все мои воспоминания детства так или иначе связаны со старыми большевиками, революционерами. Они были жизнерадостными, развитыми, образованными, деятельными. В особенности мне нравился ореол таинственности и подвига, окружавший их. Они были идейными, бескорыстными и честными. Большое влияние оказала на меня личность Василия Андреевича Шелгунова — старого соратника отца, с которым он вместе работал еще в 90-х годах прошлого столетия и учился в кружке, руководимом Владимиром Ильичем. Несмотря на утрату зрения, Шелгунов всегда был жизнерадостным, энергичным, интересовался всем, что происходило вокруг. Все эти люди своим примером воспитали во мне уважение к старшим, опытным товарищам, любовь к труду, честность. Немалое значение имела также служба в армии по призыву в 1925 году. Наконец, можно отметить влияние старых чекистов, с которыми я начал свою работу в ВЧК — ОГПУ — КГБ. Среди них были старые большевики, участники гражданской войны, соратники Ф. Э. Дзержинского.

Вопрос. Молодежь знает вас как известного советского разведчика. Не расскажете ли вы о каком-либо эпизоде, который учил бы молодежь бдительности?

Ответ. Работа разведчика изобилует моментами, когда ему приходится проявлять находчивость, инициативу, смекалку. Под бдительностью мы понимаем довольно сложный комплекс. Он включает в себя постоянное изучение обстановки, в которой работаешь, наблюдательность, самокритичность по отношению к своим поступкам и словам, продумывание всех своих действий, относящихся не только к работе, но и ко всему, что связано с окружением, обычаями и нравами людей.

Однажды в США я навестил одного знакомого художника. Был он очень беден и, хотя художник был неплохой, никак не мог продать свои картины. В момент моего прихода у него оказалось несколько его друзей, а сам хозяин с повязанным вокруг головы шарфом маялся от зубной боли. Выяснилось, что у него несколько дней болит зуб, а к врачу он пойти не может: нет денег. Я тут же вытащил бумажник и вручил ему 20 долларов, посоветовав немедленно идти к врачу.

Казалось бы, что в этом поступке особенного? Но в действительности он вызвал большое недоумение у друзей моего знакомого, да и у него самого. Среди большинства американцев не принято предлагать деньги, если тебя прямо об этом не просят, да еще без расписки и не оговорив срока возврата. Такая, казалось бы, мелочь может кончиться для разведчика плачевно. К счастью, в данном случае все обошлось благополучно, если не считать, что в дальнейшем мне пришлось немало потрудиться, чтобы сгладить неблагоприятное впечатление от своего промаха.

Или вот другой случай, происшедший со мной в самом начале войны. Дело было в конце августа 1941 года. Я выезжал за город и на пригородной электричке возвращался в Москву. Вагоны были переполнены, и на каждой остановке вливались новые пассажиры. После очередной станции меня оттеснили к двум ничем не примечательным молодым людям. До Москвы оставалось остановки три-четыре. И вдруг я услышал, как один из этих молодых людей сказал другому: «Давай выйдем на следующей станции, а то как бы не проехать Москву». Выражение очень странное. Через Москву электропоезда не ходили. А вот в Берлине, и я это хорошо знал, пригородные поезда проходят через весь город и следуют дальше в другом направлении. Все-таки эти молодые люди доехали до Ярославского вокзала... Там комендантский патруль проверил у них документы и задержал обоих. Впоследствии я узнал, что они оказались немецкими лазутчиками, сыновьями белых эмигрантов, заброшенными самолетом в наш тыл.