Вместе с тем нужно сейчас же оговориться насчет того, в каком смысле Маркс и Энгельс говорили о коммунизме применительно к бабувистской идеологии.

И Маркс, и Энгельс неоднократно подчеркивали слабые, реакционные стороны бабувизма. Еще в 1842 г. Энгельс, говоря о Бабёфе и Буонарроти, указывал на то, что «коммунистический замысел не удался потому, что тогдашний коммунизм был еще слишком сырой и поверхностный…» (Соч., т. II, стр. 394).

«Бабувисты, — пишет Маркс в «Святом семействе», — были грубыми, нецивилизованными материалистами…» (Соч., т. III, стр. 160). Их коммунизм противопоставляется «развитому коммунизму», ведущему свое происхождение «непосредственно от французского материализма».

Отзыв, данный в «Коммунистическом манифесте», нам уже известен. Сводится он к тому, что революционная литература, выражавшая во всех великих революциях требования пролетариата, в том числе и «сочинения Бабёфа», проповедовала «всеобщий аскетизм и грубую уравнительность». Совершенно очевидно, также, что Энгельс в «Анти-Дюринге» имеет в виду бабувизм, говоря об «аскетически суровом, спартанском коммунизме, осуждавшем всякое наслаждение» (Соч., т. XIV, стр. 18). При разборе отдельных сторон учения Бабёфа мы имели возможность убедиться в полной обоснованности подобной оценки бабувизма.

Идеи уравнительства, как известно, не имеют ничего общего с марксизмом. «Прочтите, — говорит тов. Сталин в беседе с немецким журналистом Людвигом, — как Маркс критиковал Штирнера за его тенденции к уравниловке, прочтите марксову критику Готской программы 1875 г., прочтите последующие труды Маркса, Энгельса, Ленина, и вы увидите, с какой резкостью они нападают на уравниловку. Уравниловка имеет своим источником крестьянский образ мышления, психологию дележки всех благ поровну, психологию примитивного крестьянского «коммунизма». Уравниловка не имеет ничего общего с марксистским социализмом. Только люди, не знакомые с марксизмом, могут представлять себе дело так примитивно, будто русские большевики хотят собрать воедино все блага и затем разделить их поровну. Так представляют себе дело люди, не имеющие ничего общего с марксизмом. Так представляли себе коммунизм люди вроде примитивных «коммунистов» времен Кромвеля и Французской революции».

Примитивность Бабёфовского коммунизма проявляется в целом ряде других характерных его особенностей. Бабувизм незнаком с природой общественных классов, он не идет дальше простого противопоставления богатых и бедных. Правда, бедноту он мыслит как класс, живущий на наемную плату, но от этого еще достаточно далеко до понимания места пролетариата в капиталистическом обществе и его исторической миссии. Поэтому-то и будущую диктатуру, призванную расчистить дорогу коммунистическому преобразованию общества, бабувизм мыслит себе в расплывчатых очертаниях диктатуры трудящихся, поэтому ему недоступна стальная отточенность марксовой формулы диктатуры пролетариата.

Наконец, мы видели, как в конкретном плане экономической реконструкции, разработанном Бабёфом, доминирующее место заняло сельское хозяйство, как исходной его точкой стала идея упразднения частной собственности на землю.

Ленин, полемизируя в 1902 г. с эсеровской программой-минимум и обращая особенное внимание на соединение в этой программе требования социализации земли с требованием «развития в крестьянстве всевозможных видов… экономических коопераций», писал: «Поставить рядом в программе-минимум социализацию земли и кооперацию, — для этого необходимо было, признаемся, редкое гражданское мужество. Наша программа-минимум, с одной стороны — Бабёф, с другой — г. Левитский[5]» (Ленин, Соч., т. V, стр. 159). Таким образом, Ленин также подчеркивает связь, существующую между бабувизмом и идеей социализации земли.

Из этого, конечно, не следует, что мы должны весь коммунизм Бабёфа сводить без остатка к коммунизму «аграрному». Предполагая полное упразднение частной собственности, Бабёф тем самым включал сюда и собственность на орудия и средства производства. В п. 8 «экономического декрета» прямо говорится о машинах, которые будут находиться в заведовании властей национальной коммуны. Мы знаем также, что предполагаемое упразднение городов отнюдь не должно было повлечь за собой какой-либо технической деградации. Администрация коммуны должна была следить за применением машин и «всяких изобретений, способных уменьшить тяжесть человеческого труда».

То, что в программе бабувистов вопросы, связанные с промышленностью, с организацией обобществленного промышленного производства оказались недостаточно оттененными, имеет совершенно определенные исторические предпосылки. Это те же предпосылки, которые обусловливают уравнительность и примитивность Бабёфовского коммунизма в его целом. Заключаются они в уровне зрелости французского рабочего класса, идеологами которого выступили Бабёф и его единомышленники. Мы видим, что Маркс и Энгельс неоднократно подчеркивали пролетарскую, классовую сущность бабувизма. Однако тот же Энгельс указывает на то, что в эпоху Французской революции мы сталкиваемся не с пролетариатом, в современном смысле этого слова, а лишь с «более или менее развитым его предшественником».

В письме к Каутскому, написанном в мае 1895 г., Энгельс говорит об элементах, образующих «самый низший, бесправный слой населения всякого средневекового города, стоящий вне земельной общины, феодальной зависимости, цеховых связей. Из этих элементов развивается предпролетариат, который в 1789 г. в парижских предместьях произвел революцию». (Фр. Энгельс, Крестьянская война в Германии, «Библиотека Марксиста», изд. 1926 г., стр. 89.)

Именно эта незрелость пролетариата и делала его доступным проникновению в его среду психологии уравниловки, психологии примитивного крестьянского «коммунизма», о котором говорит тов. Сталин. Именно ею объясняются своеобразные черты бабувизма.

Что касается степени зрелости пролетариата, то она, в свою очередь, вытекала из общего уровня капиталистического развития Франции, как он сложился еще накануне революции.

Французский капитализм переживал в это время расцвет своей мануфактурной стадии. Франция XVIII в. — это страна централизованной капиталистической мануфактуры, еще не переступившая заветного порога промышленной революции. Между тем, современный пролетариат является продуктом промышленной революции; недаром Энгельс говорит о том, что «история рабочего класса в Англии начинается… с изобретения паровой машины и машин для обработки хлопка» (Соч., т. III, стр. 301). Что касается до рабочего класса эпохи Великой французской революции, то он всецело принадлежал к мануфактурной стадии капитализма. Ему только еще предстояло превращение в современный пролетариат.

Для времени своего возникновения бабувизм является, несомненно, передовой идеологией передового класса. Прогрессивное революционное значение он сохранял еще в 30-х гг., когда книга Буонарроти «Заговор равных» бросила в самую гущу западно-европейского пролетариата семена учения «равных». Громадным плюсом бабувизма по сравнению с системами утопического социализма была его революционная непримиримость по отношению к существующему порядку вещей, его твердая ориентация на революционное свержение власти буржуазии.

С момента выступления марксизма на мировую арену, все системы домарксовского коммунизма, в том числе и бабувизм, утратили былое прогрессивное значение. На своем победоносном пути марксизм должен был пройти полосу борьбы против всех разновидностей утопического уравнительного социализма, в том числе и против бабувизма, представленного эпигонами Бабёфа и Буонарроти.

К началу весны 1796 г. среди группы сторонников Бабёфа созрела мысль о необходимости перенести центр тяжести всей работы в подполье, создать конспиративный центр, могущий исподволь подготовить падение Директории. Сам Бабёф в своей газете не удержался, как мы видели, от довольно прозрачных намеков на эти новые планы бабувистов. После распада комитета, собиравшегося у Амара, потребность в создании конспиративного центра была настолько ощутима, что по всему Парижу раскинулась сеть аналогичных организаций. Все они были недолговечны. Надзор полиции и привлекавшая все силы демократов деятельность Пантеона вскоре положили конец этим собраниям. Но они уже заложили основы организационной структуры заговора, и в этом отношении кратковременное их существование не осталось совершенно бесследным.