В первых числах жерминаля, или иначе — в конце марта 1 796 г. — Бабёф и его друзья Сильвен Марешаль, Феликс Лепеллетье и Антонелль постановили образовать тайную «Директорию общественного спасения». Между первыми тремя из них уже давно заключен был самый тесный союз. Они совместно обсуждали темы и характер своих политических сочинений. Теперь они решили приступить к действию. Тайная директория вскоре пополнилась тремя новыми членами, а именно — в ее состав вошли Дартэ, Буонарроти и Дебон. Она окончательно сконструировалась 10 жерминаля (30 марта 1796 года). Ее собрания происходили у Клерка, у Рейса или у Лекера, единомышленников Бабёфа.
Повстанческий центр был создан. Аппарат Директории принял следующие формы. Директория имела при себе секретаря для ведения дел. Двенадцать агентов были уполномочены руководить агитацией и работой в двенадцати районах, на которые был разбит Париж. Их имена были: Морель, Бодеман, Моннесье, Буэн, Гильом, Фике, Пари, Казен, Дере, Пьеррон, Бодсон и Моруа. Кроме того, для координации работы агентов была создана должность главного агента, которую поручили слесарю Дидье. К этим районным агентам Директория впоследствии добавила специальных военных агентов. Их было всего пять: Фион — для работы среди инвалидов, Жермен — в полицейском легионе, Массен — в отрядах, расквартированных во Франсиаде, Ваннек — в войсках вообще и, наконец, Жорж Гризель— в Гренельском лагере. Выбор агентов был, по словам Буонарроти, произведен со всевозможной тщательностью после подробной проверки мотивов, приведенных каждым из лиц, выставлявших кандидатуру. Директория выработала также устав и инструкцию для агентов. Согласно устава, личный состав Директории должен был оставаться тайной для всех без исключения членов организации.
В тесной фаланге друзей и единомышленников Бабёфа больше других выделялся Буонарроти. Итальянец по национальности, революционный деятель, вынужденный покинуть свою родину Тоскану, — Буонарроти с жаром примкнул к великой революции, работал на Корсике, в Сардинии, на юге Франции, повсюду проявил себя как человек кипучей, неукротимой энергии и превосходный администратор. После 9 термидора Буонарроти был арестован по обвинению в терроризме, переведен в Париж и заключен в тюрьму Плесси. Из тюрьмы он вышел ревностным сторонником идей Бабёфа: среди бабувистов он был, пожалуй, самой яркой фигурой. Кроме него следует особо выделить Дартэ. Дартэ, юрист по образованию, провел большую часть революции в провинции, занимал ответственные посты общественного прокурора при революционных трибуналах Арраса и Камбрэ и пал одной из первых жертв термидорианской реакции, которая сняла его со всех постов и бросила в тюрьму. Это был человек, по отзыву Буонарроти, очень гибкий, постоянно деятельный, не лишенный качеств дипломата, умелый примиритель в спорах и трезвый советчик для людей, слишком способных поддаваться первоначальному порыву. На ряду с этими практиками движения следует особо упомянуть о Сильвене Марешале, авторе «Манифеста равных». Этот человек, в прошлом поэт и журналист, внес несомненно свою лепту в дело разработки теоретических основ бабувизма. Упрямый аскет, он еще в начале революции был одним из немногочисленных сторонников аграрного закона. Он проповедовал «передачу в общественную собственность всего того, что было роздано с таким чудовищным неравенством», и упразднение государства. Он сравнительно давно знал Бабёфа и немало помогал ему в 93 году. Кроме Буонарроти, Дартэ, Марешаля и уже знакомого нам Жермена следует запомнить имена Лепеллетье де Сен-Фаржо, брата известного члена Конвента, павшего в начале 1792 г. жертвой роялистского покушения, Дебона, Дюплэ — племянника квартирохозяина Робеспьера, Друэ, бывшего члена Конвента, сына почтмейстера, арестовавшего Людовика XVI во время его бегства в Варенн и многих других.
Определяя политическое прошлое участников «заговора», как его руководства, так и периферии, мы можем сказать, что видную роль в их составе играли бывшие «бешеные» и эбертисты. Было также довольно много экс-робеспьеристов, вроде Дартэ. Задача бабувистского руководства и сводилась к тому, чтобы в едином сплаве ассимилировать представителей этих зачастую разнородных течений.
Окончательно сформировавшись, Тайная директория приступила к действию. Сильвен Марешаль составил воззвание к народу под названием «Манифест равных» и предложил его на рассмотрение Директории. Проект был отклонен по причинам, о которых мы уже говорили в предыдущей главе. Вместо «Манифеста» Директория приняла прокламацию, озаглавленную «Содержание доктрины Бабёфа, осужденного Исполнительной директорией за проповедь правды». Она распространялась и расклеивалась по городу 20 жерминаля (9 апреля). Кроме того, агенты заговорщиков распространяли газеты «Народный трибун» и «Просветитель народа или защитник 24 миллионов угнетенных». Последняя была занята популяризацией идей «Трибуна». В ней, между прочим, Сильвен Марешаль помещал свои стихи, направленные против Директории. Она прекратилась на седьмом номере.
23 жерминаля появилось- «Мнение о двух конституциях; 25-го пущена была в обращение прокламация, озаглавленная: «Должно ли повиноваться конституции 1795 года»; 24-го напечатано: «Письмо воли-свободы к своему другу террору» (редактированное Гризелем); 27-го раздали «Воззвание трибуна к армии»; 29-го распространили «Ответ господину М. В.», а 1 флореаля был выпущен «Окрик французского народа на своих угнетателей».
Так, день за днем, ширилась агитация заговорщиков. Тайная директория собиралась каждый вечер на конспиративной квартире Бабёфа, всегда имевшего под рукой главные документы и печать общества. На этой печати, по которой агенты заговора узнавали распоряжения Директории, вокруг по краю шли слова: «Общественное спасение». Вот что сообщает Буонарроти о характере работ Директории: «На собраниях рассматривались следующие дела: 1) донесения агентов и проекты ответов на них; 2) подлежащие печатанию прокламации; 3) предложения о форме ведения восстания; 4) законодательные акты, долженствующие сопутствовать восстанию; 5) вопросы об учреждении и организации будущей республики. Все решения, принимавшиеся Тайной директорией по большинству голосов, регистрировались и служили материалом для корреспонденции и других подготовительных работ, распределенных между заговорщиками. Все было без подписи. Бабёф, вынужденный благодаря преследованию скрываться, был почти единственным редактором писем и инструкций. Их переписывал секретарь и рассылал революционным агентам Дидье.
Благодаря работе своих агентов Директория была в курсе всего, что делалось в Париже. Она получала подробные донесения о настроении различных общественных кругов. Мнения, речи, споры, — все передавалось ей через агентов. День за днем Тайная директория наблюдала рост оппозиционных настроений в Париже. День за днем увеличивались шансы на успех вооруженного восстания.
Между тем заговорщикам стало известно, что монтаньяры, бывшие члены Конвента, замышляют, со своей стороны, восстание в целях восстановления Конвента и конституции 1793 года. Возник вопрос о блоке между «равными» и остатками якобинской партии. Подобный блок делал необходимым уступки якобинцам, известный политический компромисс. «Равные» в собственной среде должны были изжить довольно крупные разногласия по вопросу об организации власти после переворота.
Излюбленный лозунг агитации заговорщиков «Конституция 93 года» выдвигался ими преимущественно в тактических целях, на самом же деле не могло быть и речи о немедленном введении в действие конституции. Между самим актом восстания и установлением новой конституционной власти мыслился определенный переходный период, заполнить который мог только режим диктатуры, режим временной, революционной власти, способной раз навсегда вырвать народ из-под влияния «естественных врагов равенства».
Существовало три предложения касательно самого устройства этой временной власти. Согласно первому из них восстанавливался Конвент. Это предложение, выдвигавшееся в свое время Амаром, основывалось на необходимости иметь власть, санкционированную народным суверенитетом. Предполагалось созвать Конвент в составе депутатов, насильственно удаленных из Собрания в эпоху термидорианской реакции и впоследствии объявленных не подлежащими избранию. Однако и в таком составе Конвент не мог удовлетворить Тайную директорию. Он включил бы слишком много элементов «болота», слишком много малодушных, скомпрометированных, слишком много третьесортных якобинцев, явно не расположенных к принятию коммунистических планов «равных». Отклонив созыв Конвента, Директория пришла к мысли о назначении восставшими временного революционного правительства. Дебон и Дартэ предлагали учредить единоличную диктатуру и поручить ее какому-либо «добродетельному гражданину», но большинство высказалось за коллегиальную форму правления. Итак, немногочисленное правительство с неограниченными, чисто диктаторскими полномочиями должно было взять на себя руководство революцией в ее переходный период. Оно должно было также определить состав Национального собрания, составленного из депутатов, по одному от каждого департамента. Собрание это должно было быть облечено верховной властью. Однако на деле эта власть была бы чисто номинальной, так как правительство должно было сохранить за собой право контроля работ собрания. Таковы были планы заговорщиков до того, как им пришлось завязать переговоры с якобинцами.
