Савва Севастьянович задумался. Наверняка в Черные времена на такую ситуацию особое предписание существовало, а может, и в Контрибуции что оговорено было, да только ни у кого из нас ее под рукой не нашлось. И в Контору за уточнением не позвонишь — праздник.
— А давайте я его себе заберу. — Евдокия прикусила губами коктейльный зонтик — прям как ромашку полевую.
Старый побагровел.
— Да не так, Савва Севастьяныч, — заоправдывалась Жека, — вы мне сами сказали, что у меня ошибки по незнанию, а не по умыслу. А раз вы мне тогда башку за это чуть не свернули, то теперь я точно не накосячу.
Вот нахалка, а! Танька-Гроза аж на стуле подскочила, переживая, что не ей такая блистательная идея в голову пришла.
— Ну допустим, — согласился Старый. — Все равно я пока других вариантов не вижу.
Артемчик совсем запрыгал. Уже не от судорог.
— Не бойся, мой сахарный, я тебе бо-бо не сделаю… если сам не захочешь. — Жека ноги свои длиннющие скрестила, потом как-то даже и развела. Интересная какая поза. Вроде скромная, а вроде и…
— Евдокия!
— Ну пошутила я, пошутила. Надо мне ученичка припугнуть, правда? — Она об Афонину ладонь оперлась, со стойки спрыгнула легонечко. Зацокала каблуками, выписывая восьмерки вокруг «марсельца». — Так… если девять дней, то… чего ж это выходит? Первое января или второе? Я посчитать не могу.
— Ночь с первого на второе, — уточнила Зина.
— Вот и славненько, — мурлыкнула Жека. — Сроку тебе мирского, мой голубок, ровно девять дней. Уладишь все дела свои, а вот потом, в полночь, ко мне и придешь. Адрес-то не забыл, Артемушка?
Судя по каким-то совсем уж разнузданным конвульсиям, «марселец» не забыл.
— Ну вот и славненько, ну вот и хорошо. Девочки, помада есть у кого?
Зинка кинула свою — ловко, как гранату метнула. Жека поймала.
— Фи, бесцветная. А что бы ты, радость ты моя трепливая, никому про наш уговор не сказал, я тебя сейчас запечатаю. Как начнешь говорить — сразу онемеешь. Сперва на час, потом на два, а в третий — навек. Честно-честно. Не вру. Девочки подтвердят.
Все-таки кокетка она у нас. Но внушает, да.
Артемчик, может, на что и рассчитывал, но Евдокия его в лоб поцеловала. Трижды, как любимого покойника. Заодно и судороги увела.
— А теперь иди, голубочек. Иди. Мы тут сами управимся, я же знаю, что где у тебя… И какой водой ты виски разбавляешь, и где три куска для налоговой. Не бойся, не разорю.
— Артем Романович, горячее можно уже подавать? — В зал из кухни та официантка вошла. Женина соперница вроде как.
— Подавай, Настюша, подавай… А потом можешь быть свободна, — отчеканила Жека, выуживая из Артемовых карманов ключи и чего-то там еще…
Официантка дверь прикрыла нежно — будто спящего в плед укутывала. И вправду, вкусным чем-то все это время пахло.
В гардеробной тем временем звенел дверной колокольчик. Наши шли. Задержались нынче гости.
— Встречайте, что ли, — поднялся со своего стула Старый. Рукой нам махнул: я этим жестом учеников на перемену отпускала. — И повеселее. Евдокия…
— Сейчас выпровожу, — кивнула Жека, утягивая Артема куда-то за барную стойку. Там, кажется, вход в подсобку был.
Народ гремел стульями, переглядывался.
— Беда — бедой, а праздник — праздником.
— Сейчас опять за Пашечку выпьем, жаль только, что виновник спит.
— Ничего, он сегодня новорожденный, ему можно.
— А кто там приехал, девочки? Фаддей?
— Нет, Кузьма с Октябриной!
— Ой, Олечка!!!
Фельдшер со своего стула встал, мою щеку от своего плеча отодвинул слегка:
— Лен, пойдем-ка мы с тобой… Пока горячее не принесли, я тебе сейчас одну историйку расскажу, а то не успел. Вот приезжаем мы, значит, на вызов в прошлую пятницу…
— Лена, телефонный аппаратик не одолжишь? Через пару минут верну, — окликнул нас Старый.
Я, естественно, не отказала.
Савва Севастьянович остался один. Посмотрел нам вслед. Вынул из буклированного пиджака новехонький молескин, вчитался в Гунькин косой почерк и начал неловко тыкать в кнопки:
— Семен! Ты там еще? Ай, молодца! Сидишь-смотришь? И что? Понял. А сам Спицын где? Да ну! Ну вот что, Семен, ты пока наблюдение сворачивай, иди праздновать. Да вот так. Я с ним лучше лично. Завтра же. Иди, говорю, праздновать, Семен. Хочешь к нам, а хочешь… Ну как скажешь, твоя воля. Все, Сеня, с зимним солнышком тебя, со светлым праздником. Спасибо. А мы тоже тут отметим. Ночь долгая, нам до рассвета еще гулять и гулять.
Часть пятая
Земля в ржавчине
Письма на Северный полюс
Все имена вымышлены, все совпадения случайны, все детали взяты из жизни
1
Папа! Мне мама сказала, что письма доходят.
Выдала лист из альбома и синий фломастер.
Я нарисую тебя на большом пароходе.
Мне подарили такой же, но он из пластмассы.
Как ты на Севере? Там Дед Мороз и пингвины.
Умка еще. Ты привет передай ему, ладно?
Мама вернется. Она на углу, в магазине.
Много народа: там очередь за виноградом.
2
Папа, привет! Я запуталась. Вас теперь двое.
Ты и мой новый. Его можно звать дядя Витя.
Он настоящий. Мы город из кубиков строим.
Он мне вчера дал померить свой списанный китель.
Он из детсада забрал меня после обеда.
Дал подержать пистолет. Он — майор, но не строгий.
Весело было. Когда ты обратно приедешь,
С ним раздружусь и пойду строить город с тобою.
3
Здравствуй. Сегодня мне в школе поставили тройку.
Мама сказала, что ты никакой не полярник.
Ты не на Севере жил, а вблизи, в Подмосковье.
Димка Петров мне засунул за шиворот пряник.
Витя и мама хотели родить мне сестренку.
Мама лежала в больнице. Вернулась худая.
Витя с дежурства пришел весь в бинтах и зеленке.
С Димкой Петровым вчера я каталась в трамвае.
4
Папа, привет! Извини, что давно не писала.
Много уроков. До выпуска год, понимаешь?
Мама и Витя сейчас подъезжают к вокзалу.
Будут звонить каждый вечер. Курю: окна настежь.
Димка придет в полседьмого. Шампанского хватит.
Он мне поет на гитаре. Красивый и гордый.
Холодно в кухне, как в Арктике. Даже без платья.
Я поздравляю тебя, как и всех, с Новым годом.
5
Дедушка, здравствуй. Сегодня, в пять тридцать. Огромный.
Три девятьсот. Брови рыжие. Будет Данилой.
Швы наложили. Мне больно. Пишу с телефона.
Ты забери нас на выписку, дедушка, милый…
Да, он похож на меня. Молока хоть залейся,
Так что не надо ходить по утрам за кефиром.
С мамой таскаем коляску по лестнице вместе.
Мама и Данька смеются. А я — закурила.
6
Папа, привет. Я сегодня сменила мобильник.
Вновь увели из кармана. Второй за три года.
Данька в саду до обеда. Он рыжий и сильный.
Просит собаку. Доводит меня до икоты.
Да, все на той же работе. Мы с Дмитрием вместе.
Снова сошлись. Расставаться на время не больно.
С Данькой с балкона вчера я горланила песню.
Ту, про медведей и Умку. Про Северный полюс.
P. S.:
Ложкой снег мешая, ночь идет большая…
